Подставная фигура - Корецкий Данил Аркадьевич (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Дык я только рыбок развожу... Савик беспомощно развел руками. Менеджер рассмеялся.
– Паспорт с собой?
– С собой...
– Тогда пойдем к Иван Иванычу.
Сантехник оказался высоким худощавым мужиком с морщинистым лицом крепко пьющего человека. Помощнику он обрадовался.
– Когда я начинал, то самую тяжелую работу делал, – сообщил он. – Так что ты тоже готовься. А то эти господа напихают бумаги в унитазы, а не успеешь прочистить – на ковры польется. Тогда могут с тебя и вычесть. Тут строго!
Иван Иваныч любил учить жизни, и Савик за половину дня наслушался про осторожность, аккуратность и дисциплинированность.
– Запомни одно: ты слепой и глухой! Мало что увидел – тут же забыл. И уж боже тебя упаси языком болтать. Так и до нехорошего совсем близко...
У тебя инструмент есть? – делая ударение на втором слоге, спросил наконец сантехник.
– Нету, – развел руками Савик.
– Видишь как, – печально вздохнул тот. – Значит, хочешь моим пробавляться... А как же вдвоем с одним инструментом?
– Дык вы показывать будете, а я крутить, – нашелся Савик. – Потом свой заведу. А сегодня приглашаю выпить за мою «прописку».
– От это правильно! – обрадовался Иван Иваныч и заметно помягчел. – А сейчас пойдем, в баре на втором этаже раковина засорилась...
Пили после работы в ближайшей забегаловке. Наставник почти не закусывал и быстро дошел до кондиции.
– Значит, так, в комнаты, когда там гости, не заходи! А то пропадет что – на тебя скажут... Ну и вещи там, деньги – ни-ни! Пусть бутылка открытая стоит или рюмка полная – не трогай! Ну и если с бабами голыми всякое безобразие – закрыл глаза и ушел! И тут же забыл!
Иван Иваныч громко отрыгнул.
– Ничем не интересуйся и ничего не спрашивай. У нас был один буфетчик, все любопытствовал, да так и пропал неизвестно куда...
На следующий день Савику выписали временный пропуск, действительный при предъявлении паспорта. Иван Иваныч показал все сложное сантехническое хозяйство. Особое внимание ученика привлекла система наполнения и сброса воды из бассейна.
В огромном подвале, расположенном вокруг бассейна, переплетались никелированные трубы разного диаметра, тут и там торчали термометры и манометры. Стальные бока бассейновой ванны обильно покрывал конденсат, и хотя он стекал в специальные ливнеприемники, в помещении было очень влажно и душно, дышалось тяжело. Свет желтых лампочек рассеивался в пропитанном паром воздухе, поэтому здесь всегда царил полумрак. Наверху, под потолком, сплошным пунктиром шли узкие, горизонтально вытянутые окошки, сквозь которые проникал дневной свет.
Взобравшись на стремянку, Савик выглянул в одно такое окошко и увидел плещущуюся совсем рядом воду.
– Гля! – удивленно выкрикнул он. – А если зальет? Иван Иваныч крякнул.
– А ливнеприемники на что? Давай, умник, слазь сюда! И, подойдя вплотную, сурово сказал:
– Мы для того здесь и поставлены, чтобы за уровнем следить, чтобы ничего не переливало! И чтобы оборот воды шел, она всегда свежей обязана быть! И притом, чтобы не остыла да не перегрелась! Потому нечего тебе, как обезьяне, под потолком лазить, смотри, что я показываю, да учись!
Новенький проявлял чудеса послушания и прилежания, причем каждый день приносил бутылку, суровый наставник был доволен, но на свою беду не задумывался над причинами столь нестандартного поведения. Так длилось пять дней. А в среду вечером Ивана Ивановича прямо возле его дома неизвестный ни с того ни с сего саданул ножом в живот. Сантехника увезли в «Склиф», прооперировали, и он возмущенно рассказывал соседям по палате, какие нелюди развелись в Москве. А соседи рассказывали ему аналогичные истории.
В четверг Иван Иваныч на работу не вышел, и менеджер по персоналу порадовался, что нашел ему замену, тем более что это был особый день. Необычность дня Савик почувствовал на себе: его дважды обыскали при входе, а в конце смены охранник заглянул к нему под бассейн и сказал:
– До семи никуда не выходить, сиди здесь! И смотри, чтоб вода по полной норме соответствовала!
Савик кивнул головой и запер дверь изнутри. Стремянка уже стояла наготове у самого начала первой дорожки. От прорези в стенке бассейна до вертикальной хромированной лесенки было не больше сорока сантиметров.
Когда наступило время "Ч", в воду попрыгали веселые девчонки в откровенных купальниках, они смеялись, брызгались и дурачились, потом, будто по команде, выскочили из бассейна. Через несколько минут в воду на первой дорожке торпедой врезалось мускулистое тело охранника, потом по хромированным ступеням осторожно спустилось дряблое тело охраняемой персоны.
Савик терпеливо ждал. Прошло около двадцати минут, по вялым всплескам он понял, что объект возвращается, и привел «стрелку» в боевую готовность. Первыми в поле его зрения оказались вцепившиеся в поручень руки с пигментными пятнами, потом слепо щурящееся лицо с прикрытыми, от стекающих с волос капель, глазами и отвисшими брыльями щек, потом в секторе появилась поросшая редкими седыми волосами грудь, и Савик навел стрелку, но нажал рычаг, когда грудь сменилась бледным отвисающим животом.
Дряблое тело тут же скользнуло вниз, раздался всплеск, затем еще и еще: в воду прыгали охранники в плавках и в костюмах, закричала девушка, потом хрипло зарычал мужчина, кто-то громко ругался, кто-то требовал вызвать «Скорую помощь»...
Савика это уже не интересовало. Спустившись, он отставил стремянку в угол, отпер дверь и включил фильтрацию и подогрев воды. Через полчаса плавательный зал обезлюдел, но он старательно довел фильтрацию до конца и покинул помещение после семи часов, как и было велено.
Утром пятницы Директор сидел в своем кабинете, ожидая звонка от Смольского. Тот позвонил в пол-одиннадцатого, как и было договорено.
– Твой парень блестяще справился с делом! Просто блестяще!
Смольский обычно не отличался эмоциональностью, но сейчас не находил слов от восторга.
– Он у тебя в приемной, впусти и реши с ним все вопросы...
В приемной? Директор включил камеру. Действительно, это чмо болотное смирно сидит на стуле. Один, без своих отморозков.
– Какие вопросы? – недовольно спросил он. – Нет у меня с ним никаких вопросов!
– Пусть зайдет, передай ему трубку, я хочу вас помирить, – настаивал Смольский.
Директор отдал распоряжение. Савик зашел, достал из кармана ручку и направился к столу. Очевидно, Смольский хочет, чтобы они подписали какое-то соглашение...
Вошедший не поздоровался, и Директор тоже молча передал ему трубку.
– Алло?
Одной рукой держа трубку, второй Савик протянул ручку вперед, будто показывая на что-то. Директор встретился с ним взглядом и вдруг с пронзительной ясностью понял, на что показывает этот плюгавый человечек и как он обделывает свои делишки... Обостренными чувствами он сумел воспринять отделение и полет стрелки и даже ощутил, куда она попадет: кожа над кадыком заранее сморщилась и онемела... Но в следующую секунду стрелка вонзилась именно в эту точку, большое сильное тело дернулось, выгнулось, и Директор прекратил свое земное существование...
– Ты слышишь меня? – повторял Смольский. – Почему ты молчишь?
– Директор только что умер, – ответил Савик. – Похоже, разрыв сердца.
– Уже?! – ужаснулся Смольский. Но тут же взял себя в руки.
– Наша договоренность остается в силе... Правда, я хотел предложить тебе другой вариант...
Отключившись, Смольский долго сидел с коротко сигналящей трубкой, не в силах разжать сведенные судорогой пальцы. Его нельзя было упрекнуть в излишней чувствительности или сентиментальности, но сейчас Смольский был явно выбит из колеи.
Утром вести наблюдение отправился Веретнев, а Макс и Спец поехали в Канн, чтобы сделать нужные покупки подальше от предстоящих событий. Вначале следовало поменять деньги, и после непродолжительных поисков они нашли меняльную контору «Томас Кук». По настоянию Спеца соблюдали конспирацию: оставили машину на параллельной улице и через двор вышли к нужному месту.
