Наше дело — табак - Рясной Илья (книги онлайн полностью txt) 📗
Но на сей раз Ушакову не надо было в Германию. Ему нужна была Польша. Ему нужен был маленький двухэтажный отель, где банда Корейца выбивала деньги из морских волков, пробороздивших все моря и ставших жертвами пиратов сухопутных.
«Рено» остановился у подъезда нового здания управления полиции. Начальник криминальной полиции воеводства, седой, разменявший недавно полтинник Анджей Полонский, уже ждал их — по рации ему сообщили, что русская машина въехала в город.
Добрая половина криминала в приграничье связана именно с российско-польскими контактами, отсюда и отношения у коллег-полицейских тесные и взаимовыгодные, часто перерастающие в приятельские.
— Здравствуй, дружище. — Анджей с искренней радостью похлопал по плечам Ушакова, крепко пожал руку Гриневу. — Пошли, — он дал гостям знак следовать за собой.
По-русски Полонский говорил прекрасно, почти без акцента. Он в свое время учился в Академии МВД СССР, где, кстати, впервые и встретился с Ушаковым, пережил все чистки после падения социализма и прирос к своему креслу намертво.
Они прошли в просторный кабинет начальника криминальной полиции, в котором на видном месте под стеклом были знаки различия русской милиции и немецкой полиции, а также письмо за подписью начальника Полесского УВД с благодарностью за сотрудничество.
— Вот, — ткнул Полонский в точку на карте своего воеводства. — Здесь этот притон.
— Гостиница? — спросил Ушаков.
— Ну да, отель, — кивнул Полонский. — Кто там только не обитает. Ваши бандиты. Чеченские. Интернационал. Хозяин там такой. Отсидел одиннадцать лет еще до «Солидарности», старый мерзавец. Но ничего. Сейчас ему, как у вас говорят, мало не покажется.
Полонский был взведен, как обычно бывает перед операцией. Сколько Ушаков общался с полицейскими разных стран, польские коллеги все-таки ближе всех к русском ментам. Они не похожи на немецких биороботов, работающих точно по расписанию. У поляков есть азарт и профессиональная гордость, своих уголовников они прессуют и мордуют похлеще, чем в русских отделах милиции, вместе с тем есть и расхлябанность, почти русский «авось». Польский и русский коллега друг друга всегда поймут.
— Не бойся. Придавим гадов, — кивнул Гринев, разделявший в душе энтузиазм начальника криминальной полиции.
— Ваши бандиты нас замучили, — посетовал Полонский.
— Ваши нас тоже, — не остался в долгу Ушаков. Хотя, положа руку на сердце, он готов был признать, что русские бандиты замордовали Польшу куда больше, чем одиночные польские бандиты Россию. Поляк в душе спекулянт, а не бандит. Еще во времена социалистического лагеря их и воспринимали как главных спекулянтов СЭВ. Наш же бандит проникся убеждением, что весь мир, вне зависимости от границ, — это его охотничьи просторы. И шмаляют братки друг друга, берут заложников, вымогают деньги с равным успехом и на родине, и в Польше, и в Германии. Потому что нет в мире ни одной демократической страны, полиция которой способна эффективно бороться с нашим бандитом — хитрым, как лис, хищным, как тигр, ядовитым, как кобра, и напрочь отмороженным, как будто раньше работавшим в Арктике белым медведем.
— Так, — Полонский уселся в свое широкое вертящееся кресло с массивными подлокотниками. — Времени терять не будем. А то они успеют решить свои проблемы, и мы опять останемся ни с чем.
Он нажал на кнопку селектора, и кабинет стал наполняться народом — в форме и в штатском.
Совещание проходило шумно, эмоционально, так что Ушаков, знающий из польского языка несколько слов и с трудом понимавший, о чем идет речь, не раз вспомнил былую славу польского сейма как самого шумного парламента за всю историю. Полонский время от времени осаживал разошедшегося подчиненного, гневно хлопал увесистой ладонью по столу, отчего чернильный прибор перед ним подскакивал.
На утрясание вопросов, разработку плана и распределение сил ушло с полчаса. Еще через двадцать минут от здания полицейского управления стали отчаливать, подвывая сиренами и рассекая плотный поток автомобилей, полицейские машины. Ушаков и Гринев устроились в белом просторном «Форде» полицейской модификации с мигалкой на крыше, за рулем которого сидел сам Полонский.
— Сейчас возьмем сволочей, — потер руки Гринев. — Ну, Кореец, все тебе припомним.
— Не говори гоп, — произнес Ушаков. Неожиданно азарт у него схлынул и тараканами поползли сомнения. И постепенно стала возникать непонятная уверенность — ничего у них сейчас не получится.
— Возьмем, — заверил Полонский, выжимая газ и устремляя свою мощную машину вперед, так что перегрузка в кресло вжала, как в истребителе.
Ушаков смолчал. На душе у него становилось все тоскливее.
— Мы, славяне, странные люди. — Полонский имел слабость порассуждать за рулем на отвлеченные темы. — Мы, как никто другой, умеем создавать сами себе проблемы.
— И героически их преодолевать, — добавил Ушаков.
— Но сначала все-таки создавать. — Полонский вдавил педаль газа еще глубже. — Немец, прежде чем вводить какое послабление, на калькуляторе подсчитает, чем оно обернется и во сколько обойдется. Поляк же и русский в желании осчастливить обездоленных вводит какую-нибудь щедрую экономическую льготу, а потом удивляется, почему в казне пусто.
— Зато кое у кого в кармане густо. И обездоленные здесь ни при чем, — сказал Ушаков. — На этих льготных растаможках сигарет и машин, на всех этих чертовых свободных экономических зонах у нас делаются такие деньги, что всю вашу Польшу да еще Чехию в придачу кормить можно. Прикинь, Анджей, иначе с каких таких заслуг «новый русский» — символ шальных денег от Японии до Штатов?
— Да уж. Дешевле было каждому моряку из бюджета тысячу баксов отслюнявить, чем эти хреновы льготы давать, — встрял в разговор Гринев. — Глядишь, и Кореец сейчас бы пацанву таэквандо учил в своей спортшколе в По-лесске, а не держал отмороженную бандитскую команду.
— Отмороженную, — Полонский поцокал языком, будто пробуя слово на вкус.
— Значит, без тормозов, — пояснил Ушаков. — Ненормальных.
— Отмороженных, — повторил начальник криминальной полиции. — Хорошо сказано.
«Морской» бизнес Корейца процветал на одном пункте постановления Правительства, по которому моряк, проходивший в море определенное время, получал льготы на растаможивание ввозимой с Запада одной машины. Если машина дорогая, то навар мог составить до десятка тысяч долларов. Понятно, что «Ягуар» за сто тысяч долларов моряк не купит… Но ведь есть люди, которые купят. Поэтому моряка, возвращающегося с рейса, с нетерпением ждут чуть ли не у трапа, только совсем не родные, которых он жаждет видеть, а ребята из бандитской бригады. Дальше разговор короткий — матросик получает пятьсот или тысячу баксов наличными отступных — это в зависимости от настроения бандитов, подписывает документы и едет домой. Что, сам мечтал машину беспошлинно ввезти? Нет, парень, тут такие номера не проходят. Границу и автобизнес держит бригада Корейца, а у нее свои таможенные правила. Впрочем, если очень хочешь сам заняться растаможкой, плати тысячу-полторы зелени налог — и в расчете. Такова жизнь.
Ушаков, глядя на дорогу, по которой несся «Форд», прикинул: если моряки еще в отеле, сейчас в самом разгаре оформление документов. Кореец чаще не сам ввозит машины, а сводит с матросиками представителей оптовиков, которые будут ввозить в Россию партии новеньких авто, и те сами оформляют бумажки.
Начальник уголовного розыска аж причмокнул от удовольствия, представив, как вытянутся морды у всей этой шпаны, когда на их головы свалится польская полиция… Если будет на кого сваливаться…
— Ну, начинаем, друзья, — сказал Полонский, когда в поле видимости на горизонте возникла одинокая двухэтажная с островерхой крышей гостиница.
Выслушав рапорта о выдвижении на позиции, начальник криминальной полиции отдал приказ о начале захвата.
…Получилось все совсем не так, как мечталось, а наоборот — как опасались. Залетев в отель, полицейские со смаком вдавили мордой в пол хозяина, прошлись по его ребрам башмаками в стиле русских коллег. Кроме хозяина, колошматить оказалось некого — там были только в основной своей массе крепко поддавшие и со всем смирившиеся морячки.
