Чистый углерод. Алмазный спецназ-2 - Бушков Александр Александрович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Олеся молчала.
— Две комнаты вещественных доказательств, — сказал Лаврик. — Куча надежных свидетелей, в том числе присутствующий здесь Кы Сы Мазур, кампания… Будем и дальше размазывать манную кашу по чистому столу?
Олеся подняла на него глаза — вроде бы спокойные и холодные, но в глубине все же таилась тревога. Она не была невозмутимой — она пыталась казаться невозмутимой.
— Ну что же, — сказала она тихо. — Во всем, что ты наговорил, есть резон… И тем не менее вы ко мне пришли без наручников и ордеров…
Лаврик усмехнулся:
— Можно проще. Вколоть тебе наркоту, вывезти на прогулочной яхточке в нейтральные воды, где ждет судно, — и прямиком на Родину.
Как это было с генералом Кутеповым и кучей другого иностранного народа.
— А почему же не вкололи сразу? — прищурилась Олеся. — А сели болтать под роскошную поляну? Такое поведение наталкивает на определенные мысли…
— Я тебя уважаю, — сказал Лаврик, без улыбки глядя ей в глаза. — Серьезно, всегда уважал сильного противника. В моем ремесле это необходимо, чтобы ты знала. Ты умница и соображаешь опасно быстро. Это не комплимент. Это констатация факта. Все ты поняла… Есть и другой вариант. Начинается он с того, что я тебя вербую. Прямо здесь и прямо сейчас. Кстати, учти: уж если я человека вербую, то спрыгнуть с крючка он уже не сможет никогда.
— Очень мило, — сказала Олеся. — А если я не пожелаю вербоваться?
— В этом случае мы с Кириллом допиваем отличную водку, доедаем великолепную закуску, делаем тебе ручкой и уходим. И ты свободна как ветер. Голову могу прозакладывать, в Россию ты теперь не сунешься, полетишь в Лондон.
Ты баба предусмотрительная, у тебя и тамошний вид на жительство, могущий плавно перетечь в подданство, и дом на Белгравии, и адвокаты, и некоторая заначка в банке… Англичане нам никого не выдают, давно известно. Если понадобится, ты сумеешь впарить репортерам что-то занятное: все эти годы ты у себя в подвале на Рублевке печатала антипутинские листовки, сама их по ночам клеила, да вдобавок дядя Вова хотел тебя изнасиловать на рояле прямо в Большом Кремлевском дворце…
Ну, ты умницы, ты придумаешь… — он хищно улыбнулся. — Вот только к твоим партнерам и по бизнесу, и по планам грядущей предвыборной кампании по надежнейшим, не вызывающим подозрения, каналам поступит убедительнейшая деза. Произведение ювелирного искусства. Составленная людьми, которые этим делом занимались, когда ты еще была такой соплюшкой, что тебя еще одноклассники не щупали. Суть такова: тебе, как очень и очень многим, затуманил мозги кристаллический углерод. И ты решила начихать на политику. В общем, красивые женщины и в самом деле очень редко отдаются политике со всем пылом. Ты решила поделить с Кириллом камушки и смыться подальше, но деза пришла раньше, чем ты успела это сделать. Кирилл, правда, с камушками в безопасном отдалении.
А ты — вот она, на Белгравии. Вот тут стая за тебя и возьмется. Первое, о чем тебя спросят: где камни, стерва? И что ты им ответишь? Расскажешь, что тебя обвели вокруг пальца злые особисты, отняли камни, но тебя почему-то отпустили? Тебя спросят: с чего бы вдруг они тебя отпустили? Так не бывает… Твоим приятелям прекрасно известна пара-тройка случаев, когда ты откровенно крысятничала. А тебе прекрасно известно, что они и понятия не имеют о слове «гуманизм». Смешно: с тебя шкуру будут драть, а ты будешь хрипеть, что не знаешь, где камни, и это будет чистая правда, но ей никто не поверит…
Стая ваша все равно попадет под кампанию — только к тому времени твои фрагментики будут валяться на десятке лондонских свалок… если вообще останутся фрагментики. Частных яхт в Британии куча, никто им не запрещает выходить ночью в море — и полетишь ты за борт в бетонном бикини… Или все же веришь, что сумеешь в этих обстоятельствах оправдаться? — он достал из кармана свернутые вчетверо листки тончайшей бумаги, аккуратно расправил и протянул ей. — Почитай вдумчиво. Я не тороплю. Здесь все: через кого пойдет деза, кого подключат орудовать клещами и паяльником, чтобы самим не пачкать руки, подробности дезы… В общем, читай не спеша. Можешь сначала опрокинуть стопочку, я не возражаю.
Она и не глянула на бутылку — впилась взглядом в аккуратные строчки, явно отпечатанные на принтере. Читала медленно, словно в уме повторяла каждое слово, и в лице у нее понемногу проступала хорошо знакомая Мазуру тоскливая безнадежность загнанного в угол человека. Закончив, столь же неспешно стала перечитывать, порой глядя вверх так, словно что-то просчитывала или комментировала для себя.
Лаврик налил себе и Мазуру, и они выпили, не чокаясь, закусив свежайшей копченой белугой. Лаврик первым принялся за пельмени, и Мазур последовал его примеру. Олеси они словно и не замечали, увлеченно набивая пузо.
— Послушайте… — раздался тихий, вялый голос Олеси — голос окончательно и бесповоротно сломленною человека.
— Дай пожрать, — равнодушно бросил Лаврик, продолжая орудовать массивной серебряной ложкой. — С утра не жравши, по твоей милости, между прочим…
И продолжал уплетать пельмени, макая их предварительно в блюдечко со сметаной. Мазур тоже не смотрел на Олесю, он всерьез проголодался и не отставал от Лаврика. Так продолжалось какое-то время, потом раздался звенящий от волнения голос Олеси:
— А это обязательно — еще и унижать меня?
Лаврик сказал серьезно:
— Хочешь верь, хочешь — нет, но я тебя унижать не собираюсь. Я и в самом деле чертовски проголодался, а тут такая жратва… Ну ладно, — он со вздохом отложил вилку. — Излагай кратенько.
— Я согласна, — сказала она.
— Умница, — сказал Лаврик бесстрастно. — Рад, что в тебе не ошибся.
— Что вы меня заставите делать?
— Что я тебе поручу делать? — поправил Лаврик. — Дай-ка сюда.
Он забрал, у нее листочки, разорвал пополам, еще раз подполам, сложил в массивную хрустальную пепельницу и поднес огонек зажигалки. Произошло что-то вроде крохотного бесшумного взрыва: куча бумажных лоскутков вспыхнула ярким пламенем, вся, сразу и исчезла, не оставив даже пепла. Олеся невольно отшатнулась. Мазур остался невозмутим он на своем веку повидал немало хитрой бумаги, и мгновенно растворявшейся в воде, и вмиг сгоравшей без пепла, и еще всякой.
— Поручение у тебя будет простое, — сказал Лаврик. — Через несколько дней ваша стая должна будет собраться и заслушать твой отчет о проделанной работе. Когда и где?
— В следующий вторник. В Питере. В…
— Это уже неинтересно, — прервал Лаврик. — Так вот, ты туда пойдешь в качестве моего личного посланца. Можно сказать, официального лица. Расскажешь им все. Как мы вас вели больше года, как подставили вам Кирилла, как перехватили алмазы. Расскажешь, что мы знаем о вас достаточно, чтобы стереть в порошок. И непременно сотрем, если не перестанете лезть в политику. Если будете по-прежнему тихонько набивать защечные мешки — останетесь на свободе и при своем.
Правда, добавь: с этого времени пятьдесят один процент всех ваших акций, активов и прочего — у меня. Это не будет нигде зафиксировано на бумаге и не заверено юридически, но так оно и будет обстоять. И если я распоряжусь что-то сделать — или наоборот, не делать чего-то — это должно быть выполнено моментально и в точности. Для пущей убедительности предъявишь, как говаривали в старину, экстракт того компромата, что у нас занимает полторы комнаты, — он поднял ладонь, видя, что она собирается задать вопрос. — В Питере, в зале прилета, тебя окликнет вежливый приличный человек — или это будет девушка, не важно — скажет, что ты что-то уронила и подаст тебе что-нибудь типа маленькой косметички или пачки сигарет, не суть важно.
Главное, кто-то окликнет и подаст нечто тобой оброненное. Там будут флэшки с экстрактом. И за себя не беспокойся. Есть у меня привычка — не давать в обиду тех, кто на меня работает исправно. Так им и скажи: я велел передать — если тебя хоть пальцем тронут — будет так плохо, как в жизни не бывало.
И еще, — он чуть подался вперед. — Если с Мванги что-то случится — лучше бы им всем на свет не родиться… Все поняла?
