Любовь и доблесть - Катериничев Петр Владимирович (книга жизни .txt) 📗
– Как думаешь, Алина, где у нас девчонку спрятать можно надежно и быстро?
– Надежно и быстро?
– Да.
– На кладбище.
Олег помрачнел.
– А ты в нее всерьез втюрился, Данилов, – погрустнев, произнесла Ланевская.
Олег ее, похоже, даже не расслышал. Поднялся:
– Мне пора.
– Да тебя уже здесь нет... – Алина вздохнула, сказала еле слышно:
– Данилов... Ты гонишься за тенью.
– Что? – переспросил Олег.
– Ты за тенью бежишь. Того, что ты ищешь, наверное, и нет вовсе.
– Ты о чем, Аля?
– О любви. – Ланевская снова вздохнула, голос ее дрогнул. – Как жаль... И все-таки... Не нарвись на пулю, Олежка. Без тебя в этом мире станет совсем пусто.
Олег только кивнул, думая о чем-то своем, пробормотал какие-то слова благодарности, вышел и ринулся вниз по лестнице. Алина прислонилась к двери с другой стороны, потерлась щекой о шершавую кожу обивки, застыла так и даже сама не сразу поняла, что плачет.
Глава 47
Улица Днепровская находилась на другом конце города. Когда Олег подъехал к нужному дому, уже совершенно рассвело.
Данилов поднялся на поскрипывающем тросами лифте на четвертый этаж.
Квартира одиннадцать. Дверь была хлипкой, неопрятной, да и замкнута была на замок-защелку начала семидесятых. Выбить ее можно было даже не ногой – тычком.
Данилов нашел пимпочку звонка, нажал, руку дернуло током, но резкий, неприятный звук разнесся-таки по квартире. Молчание. Олег чертыхнулся про себя, нажал на самый край кнопочки. На этот раз звонок верещал долго и очень отвратно. За дверью послышались шаркающие шаги, сиплый голос спросил настороженно:
– Чего надо?
– Шоколада.
– Кто это?
– Милиция.
– Мы не вызывали.
– Мне нужно поговорить с Иваном Яковлевичем Сердюком. На его машине совершен наезд на пешехода.
Дверь распахнулась. В проеме стояла заплывшая нетрезвая баба лет сорока.
– Какой наезд, начальник, папашка и водить-то толком не умеет.
– Он сейчас дома?
– Папашка вообще здесь не живет. Тока прописан.
– А где живет?
– В Славинске. У какой-то бабенки.
– Адрес знаете?
– А на кой мне?
– Есть телефон?
– Нету. Частный дом, откудова там телефон, в районе?
– Я имею в виду ваш домашний. Есть?
– Ну.
– Мне нужно позвонить.
Баба вздохнула:
– Послать бы тебя... Вы разберитесь уже по совести: нет у папашки никакой машины. Да и на кого он наедет, когда не просыхает уже лет двадцать?
– Разберемся.
– Машка, кто это? – Из вороха простыней на кровати показалась всклокоченная голова.
– Мент.
Мужик в постели замер, укрывшись с головой. В квартире кисло пахло брагой и перегаром. Данилов подошел к телефону, набрал номер Игоря. Трубку взяли сразу.
– Это Данилов. Меня интересует Славинск.
– Секундочку... Ага. Есть там бригадка, под нею вещевой рынок, пара заправок. Судя по всему – в доле с местным главой администрации. Руководит бригадой Борис Михайлович Борисов, среди своих известен как Барбарис. Жесток, жесток, но среди деловых не в авторитете: поговаривают, девок за бугор сплавляет, а шмаровозов любой масти они, мягко говоря, не жалуют. Влияние ограничивается пределами района. Адресочек имеется, даже три.
– Диктуйте, я запомню.
До Славинска Данилов добрался через час. Упомянутый Барбарис квартировал в вычурном особняке, перестроенном из обычного дома: сверху нагородили этажа эдак полтора, как водится, в готическом стиле, ну и, конечно, башенку прилепили.
Если чего и не хватало уплюевскому баронету и эсквайру, так это витиеватого герба на фасаде и пушки в огороде.
Олег притормозил. Никакого передвижения во дворе он не заметил. Зато заметил кнопочку звонка прямо над воротами. Но входить незваным гостем к таким хозяевам лучше быстро и по возможности сюрпризом. Он проехал чуть Дальше, припарковал машину, прогулочным шагом прошелся вдоль периметра ограды, выбрал место, где его совершенно не было видно с дороги, залез на цоколь, подпрыгнул, подтянулся и, кое-как перемахнув острые кованые прутья, приземлился во дворе.
Замер. По всем понятиям должен был показаться какой-нибудь маститый песик-оглоед, снаряд на ножках – бультерьер или серьезно-одухотворенный ротвейлер, но слава богу, не показался. Наверное, хозяин предпочитал хомячков.
Данилов оказался перед дверью, сработанной из литого стекла и забранной такой же литой, под стать ограде, фигурной решеткой. Звонок гулко прозвучал в доме.
За стеклом показался силуэт. Человек двигался столь легко и привычно, что Олег счел за благо отступить в сторону. Дверь распахнулась, на пороге появился парень чуть выше среднего роста, подтянутый, стриженный «а-ля спецназ»; он тупо смотрел на ворота и, не обнаружив за ними посетителя, собрался было ретироваться и дверь захлопнуть, как Олег материализовался из-за приоткрытой створки и деликатно кашлянул.
Парень повернулся, голова его резко дернулась назад от неуловимо хлесткого удара, и он мешком свалился навзничь. Данилов успел подхватить незадачливого стража под мышки, пока тот не коснулся пола, затащил в прихожую и аккуратно уложил у стены, стянув руки сзади висевшим тут шнуром.
Из просторного холла прямо на Данилова таращился красноватыми стеклами-глазками кабан-секач; запечатлен таксидермистом он был в самой угрожающей позе и был, по-видимому, призван демонстрировать званым гостям дружелюбие и добросердечие хозяина со сладким именем Барбарис. Ну а поскольку Олег гостем не был, то и кабан произвел на него впечатление не большее, чем вешалка в углу: у англичан вообще, говорят, в каждом шкафу по скелету.
Данилов миновал холл, мельком заглянул в две прилегающие комнаты. Пусто.
Услышал: откуда-то сверху раздавались характерные щелчки: хозяин «гонял шары».
И пусть его: игра почти интеллектуальная, но результат немедлен. Если что и лучше успокаивает нервы, так только рубка дров или успешная стрельба по хаотичным мишеням. Разумеется, из знакомых пистолетов.
На верхний этаж вела витиеватая деревянная лестничка, наверняка скрипучая, как кровельное железо. Ну да выбирать не приходилось.
Лестницу Данилов одолел в четыре прыжка, открыл дверь в бильярдную.
– Ты чего, Бутик, как макака скачешь? – процедил сквозь зубы хозяин, нацеливаясь кием в очередной шар. Щелчок, шар с хрустом впечатался в лузу и повис в сетке-мошонке. – Кого там черти принесли... – начал он, повернулся к Данилову и замер озадаченно.
Олег улыбался хищным оскалом волка; глаза оставались спокойны и холодны.
– Извини, Барбарис, что без приглашения, но такой уж выпал расклад.
Боря Барбарис был худ, высок, поджар, жилист. Единым взглядом он окинул средненькую фигуру Данилова, успокоился, а если тревога и осталась – от даниловской недружелюбной ухмылки, то ее Борисов запрятал далекохонько, и лишь стилетный блеск крохотных, как у крысы, глаз выдавал его потаенное беспокойство.
– Ты кто такой? – спросил он неожиданно высоким голосом.
– Прохожий. Шел мимо, заглянул. Вопрос жизни и смерти.
– Вопрос смерти, говоришь? – Барбарис растянул губы в улыбке, обнажив длинные лошадиные зубы. – Чьей?
– Твоей.
– А-а-а...
Он аккуратно положил кий и теперь шел к Олегу, продолжая улыбаться и протягивая ладонь, как для рукопожатия.
От летящего бритвенного лезвия Данилов уклонился кивком, хотя бросок левой был сделан мастерски. Не мешкая Борисов ударил правой в голову; Олег ушел нырком, поймал руку нападавшего, слегка подвернул запястье и дернул чуть в сторону. Барбарис с маху рухнул на колени, получил кажущийся очень легким тычок в затылок и завалился на бок. Мир виделся ему теперь затянутым слезливою пеленою, боль пульсировала жарко, но дело даже было не в этом: его, Борю Борисова, шваркали по ковру в собственной бильярдной собственного особняка, как безродного сявку, и это в его же городе!
Он хотел вскочить, но, казалось, бетонная плита легла ему на руку, сковала болью, вывернула, притиснув лицо к полу.
