Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович (читать книги .txt) 📗

Они втроем вошли в лифт. Воронин жестом велел начздраву заткнуться, предоставив тем самым вновь слово главврачу Кардиоцентра.

– Диагноз вы уже знаете: обширный инфаркт миокарда... как результат гипертонической болезни и развившейся эмболии коронарных сосудов... Положение тяжелое, но стабильное... Нами приняты все меры, чтобы сохранить Николаю Дмитриевичу жизнь... Я лично созванивался с академиком Акчуриным и другими нашими светилами. Николай Дмитриевич, как вы сами понимаете, нетранспортабелен. Примерно через два часа мы ожидаем прибытия бригады специалистов из Москвы... в аэропорт за ними уже выслан наш служебный транспорт.

Выйдя из лифта, они на короткое время задержались у дверей реанимационного отделения. Кто-то из обслуги принял у вице-губернатора пальто и тут же набросил ему на плечи белоснежный халат.

– Подготовьте соответствующее медицинское заключение, – сказал Воронин. – Официальный документ передадите моему помощнику, заверенную копию – нашему пресс-секретарю Аркушину. Как это ни грустно, но придется известить о случившемся широкую общественность...

– С нашей стороны все уже заготовлено, – заверил его начздрав.

Пока они обменивались репликами, на просторной лестничной площадке четвертого этажа собрались еще несколько человек, прибывших вместе с Ворониным не столько проведать человека, которому каждый из них в той или иной степени был обязан своим нынешним положением (ежу понятно, что доступ к тяжелобольному губернатору сейчас строго ограничен, если и вовсе не закрыт), сколько поучаствовать в некоем общественном событии, заодно засветиться в группе влиятельных губернских персон, так сказать, «отметиться».

Кстати, Аркушин подсуетился и здесь: «мероприятие» снимал на пленку парень из местной телекомпании; подразумевалось, что несколько слов в микрофон скажут главврач и сам Воронин, а уже вечером, если будет такая команда, отредактированный лично Аркушиным сюжет покажут в одном из выпусков новостей.

Поняв причину нервозности главного врача Кардиоцентра (здесь, в больнице, с утра находились родственники Хозяина, его жена, дочь, зять, ведающий местным филиалом «Газпрома», племяш, занимающий должность главы правления «Волжского народного банка», а также мэр Н-ска Мельников, в недавнем еще прошлом приятель Воронина, а нынче его конкурент, если не сказать заклятый враг), Виталий Алексеевич небрежным жестом попросил всех, кто с ним приехал, включая «телевидение», оставаться на месте, а сам в сопровождении главного врача прошел в реанимационное отделение.

Леня Соломатин, отсняв на видеокамеру транспорт, припарковавшийся на площадке перед Кардиоцентром (снимал он, оставаясь в кресле водителя, прямо через лобовое стекло служебной «ГАЗ-31»), а также появившихся оттуда людей, проследовавших дружной гурьбой в больницу, наконец выключил портативную «Сони» и тут же принялся комментировать только что увиденное им.

– Сечешь поляну, Герман? – обратился он к расположившемуся рядом, в кресле пассажира, коллеге. – Областной прокурор и спикер уже определились... прибили к воронинской мафии. Видать, плохи дела у Николая Дмитриевича, на этот раз не выкарабкается... А охраны-то, охраны! Восемь лбов насчитал, а еще ведь и менты их сопровождают!..

Герман Карахан, пожав плечами, промолчал. Мельникова тоже сопровождала в больницу машина с охраной (сотрудников, правда, было всего трое). Наверное, у этих господ – особенно в нынешней ситуации, когда может встать вопрос о «наследнике», – есть веские основания тревожиться за собственные жизни. Но то, что вице-губернатор и его свита передвигаются по городу в окружении столь большого количества вооруженных лбов, это уже не столько забота о личной безопасности, сколько неприкрытая демонстрация силы.

«Рановато что-то у вас сносит башню, господа, – мрачно подумал про себя Карахан. – Москве, конечно, нет до нас особого дела... как и до всех остальных не слишком «проблемных» регионов. Но и зарываться сильно не стоит, потому что правила игры, кажется, еще никто не отменял...»

– Обрати еще внимание, Герман, что Воронин и его кореша из обладминистрации... внаглую, совершенно открыто пользуются услугами охранной фирмы «Центурион», – подал реплику Соломатин. – За чей, интересно, кошт? Они же, то есть центурионовцы, взялись обслуживать новую дирекцию комбината. На прошлой неделе, однако, хороших плюх им выдали в Новомихайловске... Знать, не такие уж они крутые ребята?!

– Проигранное сражение еще не есть проигрыш целиком войны, – философски заметил Карахан. – Если бугры по данному вопросу промеж собой не сговорятся, то следует ожидать новых разборок в том же Новомихайловске...

Из центурионовского джипа наружу выбрался охранник, одетый в темную, с серо-голубыми разводами служебную куртку. Прикурив сигарету на ходу, он принялся обходить по периметру стоянку для служебного автотранспорта, а также личных машин сотрудников медперсонала (именно здесь, в полусотне метров от главного входа, Соломатин припарковал служебную тачку). Держа руки в карманах – неискоренимая привычка, говорившая о его ментовском прошлом, потому что только менты умеют ходить вот так, как этот субчик с эмблемой ЧОП «Центурион» на форменной куртке, – чуть набычившись, пыхая зажатой в углу рта сигаретой, охранник, то ли из праздного любопытства, то ли из служебного рвения, стал обходить подряд все припаркованные здесь машины, поочередно заглядывая в их салоны.

Заметил... Но оказался далеко не дурак: сам не стал выяснять, что за личности сидят в черной «волжанке», снабженной спецномером, а, отойдя чуть в сторонку, поднес к губам портативную рацию.

– Леня, убери с виду камеру, – чуть поморщившись, сказал Карахан. – Сейчас какая-нибудь ментовская рожа здесь нарисуется...

Герман угадал, но лишь отчасти. Из парадного по облицованным шлифованным гранитом ступеням лестницы наружу вышел рослый, медвежьего телосложения мужчина лет сорока, одетый в длиннополый темно-синий плащ. Светлые, с едва заметным налетом ржавчины коротко стриженные волосы, грубые, но не лишенные привлекательности черты лица, на котором выделялся сломанный когда-то по малолетству в уличной драке нос и блестящие, чуть навыкате глаза, глядящие обычно на окружающих с нагловатой уверенностью, – не заметить столь колоритную фигуру, пусть даже в миллионном Н-ске, было попросту невозможно.

Это был не кто иной, как Виталий Черняев, бывший полковник милиции, бывший начальник областного ОБЭП, [5] примерно год тому назад не без скандала распрощавшийся со своей должностью, а ныне глава частного охранного предприятия «Центурион».

Когда Черняев подошел к охраннику, тот что-то накоротке пояснил, затем кивком головы указал на припаркованную в нескольких шагах «Волгу». Экс-полковник, подойдя к машине, вежливо – и в то же время настойчиво – постучался костяшками пальцев в боковую дверцу.

Герман, приспустив стекло, не слишком дружелюбным тоном произнес:

– Ну? Что надо?

Черняев, поглядев на него в упор своими круглыми нагловатыми глазами, сказал:

– Так-так... Карахан? Можно тебя на минутку? Есть доверительный разговор...

– С каких это пор мы на «ты», господин Черняев? – сухо поинтересовался Герман, при этом выбираясь все же из машины наружу. – Итак... какое у вас ко мне дело?

Черняев жестом приказал своему сотруднику оставить их наедине, затем, выдержав паузу, спросил:

– Могу я поинтересоваться, что здесь делает госбезопасность?

– А с каких это пор ФСБ должна отчитываться перед вами? – сохраняя внешнее спокойствие, спросил Карахан. – Если я не ошибаюсь, господин Черняев, вы сейчас не состоите на госслужбе, а занимаетесь частным бизнесом?.. Откуда тогда такие вопросы?

– Скоро здесь все изменится, Карахан, – сохраняя прежнюю маску показного дружелюбия, сказал Черняев. – Поэтому вам следует уже сейчас определиться, с кем, а также против кого вам следует дружить...

– С кем мне дружить я как-нибудь сам разберусь.