Если враг не сдается - Нестеров Михаил Петрович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
52
В этом лесу Мельников чувствовал себя не хуже, чем в «своем» ущелье. Даже лучше. Его коснулись недавние мысли о том, что здесь он как бы охранял мирный край, даже почувствовал в груди радость от того, что он, вооруженный до зубов, не хочет пролить ничьей крови. До поры до времени. Сейчас на его территорию вторглись чужаки, и он, словно следовал по оставленным некогда меткам, обошел боевиков стороной и поджидал их, слившись с тенью шарообразной поросли ивняка. По привычке он закусил длинный конец банданы. Кисти рук, не защищенных длинными рукавами черной в обтяжку майки, были покрыты свежим слоем грязи. Та же картина на лице; лишь глаза спецназовца светились в густой тени, да отдавал холодным звездным блеском тяжелый клинок.
Грета чуть отстала от Червиченко. Она шла не вслед за ним, а чуть стороной. В руках «винторез» с ночной оптикой. На ней были черные свободные внизу, как шаровары, брюки, высокие ботинки. Куртка короткая, туго обхватывающая талию. Волосы скрыты за темной шерстяной шапочкой. Она прошла в метре от громадной, почти двухметровой фигуры Миротворца. Он не выдал, да и не мог выдать себя ни дыханием, ни движением. Он слился не только с тенью ивняка, он растворился в самой ночи, в ее неспокойном и напряженном, подобно натянутой тетиве, воздухе, чтобы вновь соткаться в решающий момент.
А вот и он. Когда латышка, поравнявшись со спецназовцем, сделала еще один шаг, Миротворец повторил ее движение: шагнул вместе с ней. Он захватил ее шею локтевым сгибом левой руки и сильно прижал к себе. Тут же, крутнувшись с ней на полный круг и с шагом вперед, поравнялся с Василием. Удар ножом оказался таким мощным, что лезвие по самую гарду вошло под ребра боевика. Продолжая удерживать Грету, он повернул нож в ране и ногой толкнул Червиченко в бок. После такого удара ножом в печень шансы выжить равнялись нулю. Как и закричать. Василий, повалившись на землю, коротко дергал ногами, но уже не дышал.
Грета, проявляя мужество, подтянула ногу, чтобы выхватить из ножен, крепившихся под коленом, «катран» с волнообразной пилкой на обухе и темным клинком. Сержант легко пресек ее попытку, еще сильнее сдавив ей горло. Когда она захрипела, он увлек ее на землю и только в «нижнем партере» ослабил хватку.
– Пикнешь, – предупредил ее Миротворец, проведя ножом от ее горла до живота, – кесарево сечение сделаю.
Он пугал ее не своей силой, а ледяным спокойствием и таким же холодным блеском глаз, своим ровным дыханием. Она поначалу даже не поняла, что на нее напали, ее закружило в каком-то бесовском танце, от которого перехватило дыхание, заломило горло. Лишь чисто рефлекторно она попыталась защищаться, потянувшись к ножу. Никакого мужества, сплошная механика.
– Чего ты хочешь? – в три приема выговорила девушка. – Я все сделаю.
– Чего я хочу? Я ничего не хочу. А вот вы чего хотите? У тебя пять минут, чтобы рассказать мне все. Ну давай, шепотом…
– Ты не убьешь меня.
– Правда? Да я убивал и моложе, и красивее тебя. Я здесь не для того, чтобы трахаться с тобой. Для меня твои 90 – 60 – 90 равносильны приседанию лилипута. – Мельников одним касанием ножа перерезал ремень на снайперской винтовке Греты и отбросил «винторез» в сторону. – Много наших положила?
– Нет, клянусь, нет! Я никого не убивала.
– Как тебя зовут?
– Гретой.
– А твоего командира?
– Адланом. Адлан Магомедов.
– Планы?.. Ну! У тебя осталось четыре минуты. Начни с того ублюдка, который послал тебя в дозор.
– Игорь Батерский… Он тоже с… – Брасас осеклась. – Он снайпер, закончил школу снайперов…
Двадцать минут.
А прошло только десять.
Время словно остановилось.
Артемов смотрел на необычные настенные часы в кабинете начальника штаба и несколько раз ловил себя на мысли, что думает о том, откуда у Коваля этот морской хронометр? Подарок от друга-моряка? Или они давно «прописались» в этом кабинете? Секундная стрелка не дергалась, как на обычных часах, а плавно шла по кругу. Как по воде.
Порой он смотрел на генерала Мельникова, который в десятый, наверное, раз перечитывал радиограмму из штаб-квартиры ГРУ; на командира части Кондратова, который садил одну сигарету за другой; на подполковника Коваля, который не вернулся на свое место и стоял у окна, заложив руки за спину и хрустя нервными пальцами.
Но никто из них не терял время, разве что сами часы, подтачивая своими шестеренками камни. В части была объявлена боевая готовность… даже номера не подберешь, высшая, наверное, по «красному коду». Несколько бронированных «Уралов» и пара вертолетов в любой момент готовы были принять группы спецназа.
Генерал Мельников снял трубку телефона, набрал номер, снова поприветствовал абонента и что-то записал в перекидном календаре Коваля. Трубка легла на место, и генерал-майор сказал:
– Эльвира Мусаева прилетела чартерным рейсом «Стамбул – Самара» 11 апреля.
11 апреля. Пятница. В тот день полковник Артемов был в Чечне и беседовал с комбатом Свидиным.
– Самара принимает международные рейсы?
– В полном объеме.
– Когда прапорщик Седов был ознакомлен с заданием? – спросил Михаил Васильевич.
– 9 апреля, – ответил Коваль.
– Именно 9 апреля – это я сужу по только что полученной информации и по тому, что уже на следующий день группа Седова была заброшена в район проведения учений, – Батерский узнал об этом мероприятии и нашел возможность связаться с Магомедовым. У Магомедова все же было несколько дней, чтобы подготовиться к теракту. Боюсь, дела действительно очень плохи. Сколько полностью экипированных бойцов спецназа может вместить Ми-8?
– Двадцать восемь, – ответил начальник штаба.
– Будем рисковать, другого выхода у нас нет.
– Рисковать? – переспросил Кондратов, привставая со стула. – Вы, Михаил Васильевич, хотели сказать – жертвовать. А я…
– Значит, будем рисковать и жертвовать, – перебил его Артемов. – Чтобы не допустить других жертв. Готовьте тридцать самых опытных бойцов – офицеров, прапорщиков и сержантов. Магомедов ждет транспорт – дадим ему транспорт. Думаю, он не заставит себя долго ждать – максимум два часа. Включите в состав команды тех, кто обустраивал базы для группы Седова, или тех, кто знаком с той местностью. Когда все будет готово, я хочу лично поговорить с каждым из бойцов. Кого вы планируете поставить во главе команды? Нужен очень опытный человек, – предупредил Артемов, – желательно с боевым опытом.
– Есть такой, – отозвался генерал Мельников. – В 1995-м я командовал батальоном, потом полком и бригадой спецназа. У меня там сын. И я не знаю, жив он или нет. Если надо, я пойду рядовым бойцом.
Да, резанул генерал. По-больному. Как строчкой из своего дневника, вырванной из далекого 95-го. «Товарищ генерал, разрешите! Я проведу, дорогу покажу. Там НАШИХ режут!» Далекий 95-й и настоящий 2003-й. А что изменилось? Ничего. Даже стало хуже, в сто раз хуже. НАШИХ режут на нашей же территории.
Полковник Кондратов пожал плечами: не я теперь тут главный. Во-он… Его глаза чуть округлились и показали на полковника ГРУ.
«Сборная команда? – спросил себя Артемов. – Ничего особенного. Нормально. Подразделения ГРУ иногда проводят мероприятия совместно со спецкомандами из ФСБ и МВД». Однако сказал, глядя в глаза генералу:
– Нет, Николай Александрович. При всем моем уважении к вам – нет. – И, что ли, утешил его: – Игорь и без вашей помощи выкрутится. – И жестче добавил: – Речь идет не об одном человеке. Не забывайте одну вещь: как только Седов и Шаров выйдут с нами на связь, то, скорее всего, не станет последних спецназовцев обеих групп. Мы рискуем не потому, что рискуем, а потому, что у нас нет времени. Только полчаса назад у нас был один противник – Батерский, а сейчас мы имеем целую диверсионную группу. Террористы посыпались, как деньги из банкомата. Мы физически не успеваем, да и не можем оперативно перекрыть огромный район с населенными пунктами и железной дорогой, по которой проходят пассажирские поезда. Нам не простят еще одного Буденновска. И последний момент, – продолжил Артемов. – Наши с вами выводы может опровергнуть только голос радиста группы. Если на связь снова выйдет Седов или Шаров, это будет означать только одно, и мы с вами знаем, что это.
