Саранча - Латынина Юлия Леонидовна (бесплатные книги полный формат txt) 📗

День старшего оперуполномоченного Якова Царькова начался не в столь высоких сферах, как день залетного московского авторитета: Яша не посещал областную администрацию, не слушал прений по бюджету и не кормился в лучшем тарском кабаке, брезгуя осетринным супчиком.

С самого утра он занимался расследованием грабежа, имевшего место в однокомнатной квартире в панельном доме на улице Королева, 6. Расследовать было особенно нечего, так как грабеж, согласно единодушным показаниям хозяйки квартиры и ее дочки, произвели бывший сожитель хозяйки вместе с приятелем: сожитель постучался и попросил денег на выпивку, но встретил решительное непонимание, после чего перешел от пассивных мольб к активным действиям: ворвался в квартиру и утащил новенький телевизор. Дочка наблюдала за разбойными дейсгвиями из ванной, а матушка — с пола, куда ее повергла длань бывшего возлюбленного.

Сожитель отыскался спустя два часа в собственной квартире, где он дрых в окружении трех или четырех нализавшихся товарищей. Соседи по лестничной клетке радостно приветствовали милиционеров, и одна востроносая бабка с богатым церковнославянским словарем заявила, что «Сережка окончательно превратил квартиру в вертеп». Правда, проспавшись, гражданин заявил, что телевизор был куплен на его собственные деньги, и, таким образом, вчера имело место не лишение собственности, а, наоборот, реституция.

— Нинка — сука! Я на нее три года пахал, а она меня голышом на улицу выкинула, — жаловался грабитель

Но шансов оправдаться у него было мало: опера уже предвкушали «галочку» за удачно раскрытый грабеж, клиента свели вниз и повезли в отделение разбираться, прихватив заодно злополучного Борьку, оказавшегося соучастником похищения видеотехники.

Из отделения Царьков отправился раскрывать кражу автомобиля «мерседес». 320-й «мерс» принадлежал начальнице отдела налоговой инспекции, красивой и одинокой тетке лет сорока. Тетка пригласила Яшу пить чай в свою трехкомнатную квартиру с евроремонтом и, видимо, положила на симпатичного опера глаз, так как приглашала заходить еще. Яша налился по самые ушки чаем с красивым творожным тортом, который продавался в соседнем универмаге и стоил ровно четверть заработка Царькова, и сошел вниз в некотором недоумении: почему дама из налоговой инспекции, официальная зарплата которой не превосходила Яшину, имела триста двадцатый «мерс» и квартиру с евроремонтом, а ему, Царькову, никогда не хватало на масло даже с учетом того, что картошку и капусту он привозил из соседнего городка, где при огороде жили его родители?

Когда Царьков вернулся в отделение, он обнаружил, что кабинет уже занят: на колченогом стуле, заложив руки за голову и задрав ноги на поумневший от времени стол, сидел давешний московский авторитет.

— Привет, — оскалил тот белые крупные зубы и добавил:

— Как следствие?

— О ком? О тебе?

— Об Игоре.

— А ты у Молодарчука спроси. Он тебя в кабинет водит, а не меня…

В голосе опера на мгновение мелькнуло тщательно скрываемое презрение к начальству.

— А я у тебя спрашиваю.

— Ну какие результаты… Вон, цыганский район проверили, кучу дури изъяли… На выезде из города посты поставили, чтоб без шмона въехать, надо, говорят, сто рублей заплатить…

— Я заплатил триста, — усмехнулся Сазан.

— Так то — четыре джипа… Опять же, на ресторане «Царицынский» табличку повесили: «Извините, нас милиция закрыла на проверку».

— И что же проверяют?

— Проверяют, чей ресторан, Спиридона или Молодарчука. Словом, расследование идет полным ходом…Когда Свиблова убили, и то такого не было.

— Что за Свиблов? — спросил Сазан.

— Завод у нас тут пивоваренный. «Мечта». Он там директором был.

— Мне другую фамилию называли, — сказал Сазан, — Очуев, кажется. Его еще за налоги посадили.

— А они со Свибловым партнеры были, Очуев его и заказал, — ответил Царьков, — как убийцу его доказать было нельзя, вот губернатор его за мошенничество и посадил.

Валерий поднял брови, как будто собираясь спросить что-то, но промолчал.

— Вы отрабатывали версию, что в Игоря стрелял Лесько?

— Да.

— И что?

— Игоря убили двадцать третьего февраля. Не знаю, как у вас, а во внутренних органах этот день празднуют на полную катушку. Праздновали и в «Левобережном». По словам его сослуживцев, Лесько к десяти часам напился до свинячьего визга.

— А если они врут?

— Гаишники тоже врут, которые Лесько домой доволокли?

— Он был за рулем?

— Нет. Он храпел на заднем сиденье автомобиля, за рулем которого сидел его коллега. Коллега плохо помнит поездку, а гаишники утверждают, что авто ездило по шоссе кренделями. Они тормознули машину, но, увидев в ней братьев по оружию, возникать не стали, а развезли голубчиков по домам.

Валерий побарабанил пальцами по подоконнику.

— Лесько сразу появился на празднике?

— Нет. Он ездил по каким-то делам, а в отделение завалился около восьми. С тремя бутылками водки.

— Все уже были под мухой?

— В общем-то да.

— Если ваши менты уже приняли за воротник, не было ничего легче, как прикинуться, что ты напился. Лесько мог таким образом обеспечивать себе алиби.

Царьков пожал плечами.

— А зачем ему алиби? Кто мог подозревать его в убийстве Нетушкина?

Сазан помолчал.

— У меня есть одна наколка, — сказал Сазан, — некто Верховцев.

— Какой Верховцев?

— АОЗТ «Приска-Стройкомплект». Подрядился поставить заводу цистерны с «Уралвагонзавода». Получил вексель на полмиллиона баксов и пропал. Завод цистерн не получил. А сейчас одна подставная контора требует с завода денег по векселю.

— Что за контора?

— Называется «Бенарес».

Царьков и бровью не повел, услышав это название, только сделал себе пометку в тетрадочке.

Валерий вернулся в гостиницу часа в три дня. Прислуга аккуратно прибралась в номере, сложив все вещи Мирославы в большой стенной шкаф. Кровать стояла, затянутая розовым одеялом и прибранная, мокрые простыни с кровью исчезли, и вместе с ними исчез и запах Мирославы. На эту-то кровать Валерий и завалился немедленно с ногами, закрыл глаза и некоторое время лежал неподвижно.