Бандит - Латынина Юлия Леонидовна (лучшие книги .txt) 📗
Валерий поискал глазами и увидел второго боевика. Вернее, сначала он увидел его ногу, а потом неподалеку от ноги, метрах в трех, и самого парня. Боевик вдруг очнулся и громко закричал, так, что его было слышно, несмотря на оглушительный треск пламени.
Кто-то полз через двор, и Валерий с изумлением сообразил, что это ползет Рыжий. Ах, собака! Валерий сам видел, как пули точно вошли в поганца, или на нем бронежилет?
Валерий вскинул руку с «вальтером». В следующую секунду что-то мелькнуло в осколках усыпавшего двор стекла. Сазан, перекатился и вскочил на ноги: и тут же спущенное с пружины лезвие ножа воткнулось в глину, где он только что лежал. Валерий обернулся, целясь, и тут из неровной стены огня сверху обрушился Шерхан и вывернул пушку дулом к Валерию.
На мгновение Сазан увидел в десяти сантиметрах от собственного виска ствол и черное отверстие – вход в вечность, обрамленный сверкающей в огне пожара сталью. Валерий сделал подсечку – Шерхан упал, увлекая его за собой, и тогда же прозвучал выстрел. Что-то дернуло ватник на лежащем Валерии, и отработанная гильза отскочила прямо в лицо. «Мимо», – мелькнуло в голове Валерия.
Тут же, заворотив руку противника, Шерхан перекинул его через себя, и, пока Валерий летел, бандит успел очень ловко влепить мороженщику ногой в солнечное сплетение. Пушка выскочила из сплетенных рук, описала широкую дугу на фоне пылающего здания и шмякнулась далеко-далеко, в мешанину из кусков стекла, железа и мяса.
Валерий упал на спину. В ту же секунду Шерхан оказался на нем, уселся, как мужик на бабе, и принялся душить.
В глазах Валерия заплескалась разноцветная муть. Хватка Шерхана на мгновение ослабла, и Валерий увидел вверху круглую и блестящую, как колесо электрички, луну и рядом – силуэт Рыжего. Штаны Рыжего были мокрые спереди, и он слегка качался, то ли раненый, то ли контуженый.
Руки Шерхана слабели все больше, что-то капало с Шерхана прямо за шиворот Нестеренко – Шерхан был ранен. Валерий был ранен тоже – выстрел Шерхана отнюдь не миновал его, разворотил ватник и порвал мышцу, только Валерий не почувствовал это сразу.
– Убей его, убей, падла, – услышал Валерий и понял, что это Шерхан говорит Рыжему.
Рыжий, по-прежнему качаясь, поднял пушку и выстрелил. Валерий успел заметить, как на лице Шерхана расцветает красный цветок. Потом пальцы Шерхана разжались, и Валерий, напружинившись, швырнул тяжелое тело в лицо Рыжему.
Это спасло ему жизнь. Перепуганный Рыжий не видел, что его бывший хозяин уже мертв, – ему показалось, что тот бросил мороженщика и прыгнул ему навстречу. Рыжий выстрелил еще и еще. Сазан перекатился на спину, нашарил лезвие ножа, пущенного в него Шерханом, и метнул. Теперь он был уверен, что на Рыжем – бронежилет. Нож попал точно в левый глаз, пробил глазницу и вошел в серое масло мозга.
Глаза Рыжего стали пусты, как коробочка из-под съеденного торта. Губы удивленно дернулись, словно он что-то хотел сказать, потом Рыжий сделал шаг назад, повалился на спину и умер.
Полуторка прибыла под окна Иванцова в три часа утра, счастливо миновав любопытных гаишников. С ревом въехав на тротуар, Игорь поскорее выключил зажигание, сгреб в охапку иванцовского ребенка и побежал с ним на третий этаж.
В соседней квартире немедленно залилась пронзительным лаем такса, а на звонок Игоря за дверью осторожно спросили: – Кто там?
– Папа, папа! – закричал ребенок.
Дверь распахнулась. Игорь вошел в квартиру. Двое людей выхватили мальчишку из его рук, в следующую секунду Игоря швырнули на ковер и как следует саданули по почкам.
– А-а! – завопил тот.
– Вы чего, падлы, дитенка держите? – спросил кто-то, склонившись над Игорем.
– Вам бабки пять часов назад отдали, а вы беспредельничаете?
Игоря перевернули лицом кверху, и бедный мужик увидел над собой хрустальную пятирожковую люстру, чей ослепительный свет прыгал на дуле новенького тупорылого автомата.
– Папочка, – закричал Андрюша, – он не бандит, он из КГБ! Они меня от бандитов выкрали!
При слове «КГБ» в комнате воцарилось страшное молчание.
Чья-то обутая в десантный ботинок нога, удобно устроившаяся на Игорсвом запястье, перебазировалась на ковер, и Игорь, полупривстав наконец, увидел в глубине комнаты, за боевиками с автоматами, сухопарого и низкорослого субъекта, с сетчатым морщинистым лицом, наподобие среднеазиатской дыни, и бесовскими шоколадными глазами.
– Откуда-откуда? – неторопливо спросил сетчатый.
– Да не из КГБ я! – в отчаянии вскрикнул Игорь.
– Меня мужик попросил! – Какой мужик? – Вчера познакомились! Я его от бандитов спас! А сегодня он приходит и говорит: есть дело, надо одного пацаненка отвезти отцу, а то замочат его. Ну велел он мне подогнать грузовик к одной конторе в три ночи, передал парнишку и сказал: дуй сюда! Да плюнь, говорит, в лицо его папочке от имени Валерия Нестеренко. Я щкурой рисковал, – зашипел рассерженный Игорь, – а вы в меня пушкой тычете!
– А сам он где?
– Там остался. Платить домохозяину за гостя.
Игоря рывком вздернули на ноги.
– Быстро поехали. Покажешь дорогу.
Когда «девятка» Шутника, сопровождаемая двумя «Нивами», выскочила на поворот к Алаховской улице, посреди улицы стояло милицейское оцепление, и далеко, у железной дороги, к небу поднимался красный столб, словно кто-то семафорил Господу Богу светлым огненным веером.
– Там? – сказал Шутник, обращаясь к притихшему Игорю.
– Там, – согласился Игорь.
– Разворачиваемся, – приказал Шутник.
«Девятка» развернулась и медленно поползла обратно.
Чуть впереди, на обочине дороги, стояла черная «Волга», и около нее растерянно метался человек в белой рубашке и куцем милицейском галстуке. Это был не кто иной, как следователь прокуратуры Миклошин.
«Девятка» притормозила. Тонированные стекла машины пошли вниз, Шутник выглянул в окно и сказал: – Что, братец, остался без тринадцатой зарплаты?
Миклошин обернулся. Он никогда не видел Шутника в лицо, но мгновенно узнал его по фотографии.
– Садись, потолкуем, – сказал Шутник.
Миклошин сел в машину.
Помощник Воронцов позвонил следователю Аршакову в два часа ночи.
– По Варшавке, на улице Алаховской, взрыв и пожар. Миклошин выехал туда с бригадой.
– Я уже еду, – сказал Аршаков, выкатываясь из-под одеяла.
Валерий встал с колен и прислушался. Пламя гудело. Черная, как копирка, ночь была выжжена огненными ямами и ухабами, от страшного жара у Валерия обгорали брови, и только далеко-далеко невозмутимо сиял похожий на бриллиантовое колье на черном бархате шпиль университета.
Но к гудению пламени примешивался и новый звук: пронзительный кошачий писк «синеглазок» и патрульных «уазиков».
Валерий перескочил через горячий бетонный забор и бросился бежать вдоль железнодорожной ветки. Спустя мгновение хлопнул новый взрыв – то ли пламя добралось до спрятанной где-то в подвале взрывчатки, то ли взлетел на воздух какой-нибудь пожароопасный товар, китайские петарды или ящик с горючими лаками. На то место, через которое только что перелез Валерий, обрушился целый град кирпичей и раскаленных стальных листов с крыши. Взрывная волна швырнула Нестеренко носом в землю, он пропахал полосу, сделавшую бы честь навесному плугу, вскочил и побежал дальше.
Бежать было тяжело: правый рукав намок от крови, и Сазан даже перехватил пушку левой рукой.
Вверху, у редких берез, росших вдоль ветки, скручивались и падали от жара листья.
Постепенно жар спадал. Вдали уже показалась основная железнодорожная насыпь и остренький силуэт путевого домика: за домиком этим, как помнил Валерий, с другой стороны насыпи, подходила к путям автомобильная дорога.
Валерий добежал до насыпи и остановился: в разбитой бутылке на шпалах сверкнул отсвет синей милицейской мигалки, и за насыпью раздался скрип тормозов.
Валерий застыл. Леса вокруг не было, бетонные шпалы плоско-плоско уходили к самой луне, – вот-вот взобравшиеся на насыпь менты увидят шатающуюся фигуру…
