Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Кстати, дедушка Минулла и ругался на Вадима, когда он вслух общинников называл «исусиками» — мусульмане чтут Ису, Иисуса как одного из пророков аллаха; нельзя его имя всуе трепать…
Аллы нету, Алла в церкви, вместе с бабой Настей и её семейством. Вот, тоже проблема — после всех этих потрясений Алла подвинулась на религии; да не в ислам, как полагалось бы жене мусульманина, а стала верной прихожанкой Отца Андрея. Молится, псалмы поёт по вечерам… совсем спятила.
Что делать, что делать?? Дедушка только «- Аллах спасёт!» — но как-то по жизни у Вадима не получалось строить свои планы на таком зыбком фундаменте; не вписывалась помощь аллаха в диспозицию. Хотя сейчас как раз такое время, что не помешала бы, да.
Придут — в зимний лес уходить? Не выживем, нет, не выживем — Вадим не обольщался на этот счёт. Даже с лошадью.
Да, Орлик… есть радость в жизни, — почти весь гнедой жеребец-трёхлетка, сильный — но и ласковый, игривый, что тебе собака!..
Пойти проведать, поговорить с ним. С лошадью, как с любым живым существом, надо разговаривать…
Прищёлкнул крышку ствольной коробки автомата, подсоединил снаряжённый магазин — время боевое. Тяжело вздохнув, встал, повесил автомат на стену; бросил в ведро использованную ветошь — на завтрашнюю растопку; стал сворачивать старую, в пятнах смазки, простыню, на которой частил оружие.
— Зульфия! Зуля, тебя зову! Дома ты ещё?
Скрипнула дверь, появилась младшая, — Зулька. Одетая «как на выход «в поле», только что без куртки пока.
— Зуля, я маму просил, тебя просил, сестру — нашли мне шапку??
— Пап, ну баба Настя же дала ту, заячью — носи пока, а новую мама на днях тебе довяжет. Чо ты?
— Чо ты, чо ты! Шапку нормальную мне просил найти, а не этот треух облезлый!
— Ничего не облезлый. Нормальная шапка.
— Гражданские чмо такие «шапки» носят, понятно! Лучше я в капюшоне эти пару дней дохожу, пока твоя мама «довяжет»! Просил же — скорее!
— Ну па-ап! Что ты как маленький?? — возмутилась Зулька, — Нормальная же шапка! Будешь без шапки ходить — простудишься! Не надо было терять свою… пидорку.
— Цыц, дэшме!! Ещё раз услышу!..
— Ты сам так называл.
— Мне можно. Тебе нельзя! Я — взрослый мужик, а ты — девушка! Будешь так говорить — рот зашью!!
Зулька скептически хмыкнула, но возражать не стала, — видно, что отец не в духе. А тот, одеваясь, собираясь проведать коня, продолжал бурчать:
— …две командировки «к чехам» со мной эта «пидорка» отъездила — чтобы «потеряться» в этой сраной деревне?? Ведь точно кто-нибудь спи… украл!
Шапка Вадима, образца «пИдорка военная обыкновенная» неопределённого бурого цвета, пропала после совещания в «малом штабе» у Вовчика, что уже несколько дней служило поводом для непроходящего раздражения Вадима.
— Абы, ну кто бы украл твою шапку? — оторвалась от зеркала и Гузель, — Как ты вообще это можешь предположить: «украли шапку»! В общине. Да на совещании «Совета». Кто? Зачем?? Сам же ты куда-нибудь засунул, да и позабыл потом!
— «Засунул!» Я там обыскал всё! Никуда не «засунул» — в кармане была, потом пропала. Это Вовчик, наверное!
— Пап, ну что ты говоришь… Ну зачем Вовчику твоя шапка? Ну что он с ней будет делать?? Носить, что ли?
— Я не знаю, кто и что с ней будет делать; а только шапка — пропала!!
Хлопнув дверью, Вадим вышел из комнаты.
Зулька, вздохнув, подошла к старшей сестре; минуту посмотрела, как та расчёсывает свои роскошные волосы. Спросила:
— В представлении будешь участвовать?
— Нет.
— А чо?
Молчание.
— Что, всё за Вовку переживаешь?.. Вернётся, чо ты.
— Даже не подождал тогда. Мог ведь.
— Не мог же. Тогда ж как раз Громосеев с Гришкой приехали, — не помнишь, что ли? Обрываться нужно было сразу.
— Обрываться… Ты куда нарядилась?
— На «айсберг». На колокольню, то есть. Вовчик, гад, праздничное расписание составил, что мне придётся две смены с малолетками там торчать, вместо праздника!..
— Не называй Вовчика гадом — а то надаю по губам! Ишь, разболталась!! Отец тебя давно ремнём не лупил? Я скажу ему.
— Ой-ой, скажет она! Сама-то — куришь; что, я не знаю?? И ничо. А мне — на колокольню, с малолетками — они и сами там дежурят нормально; нет, Вовчик — «особый режим, особый режим, усиление!!» Усиленные посты, б…
— Не ругайся. Значит — доверяет.
— Чо там будет-то?? Деревня вся упьётся самогонкой — вон как брали накануне! Упьются, проорутся — и спать!
— Вот и посмотришь, что будет. А на пост отправили — нечего оговариваться.
— Ой-ой, «старшую сестру» включила, да?? Я и не оговариваюсь. Я высказываю своё мнение.
— Хорю вон высказывай. Или Совету.
— Ага — Вовчик сразу наряд вне очереди впаяет; он щас в запале, ему вникать некогда!
— Ну и не возникай тогда!
— Сама не возникай! Что куришь — всё маме скажу!
— Ну и говори.
— Ну и скажу.
БАНДИТСКИЙ БЫТ
Парень старался, подвывая блатные куплеты; отбивая ритм тремя аккордами на старой, ещё с переводными облупившимися ликами «красавиц» на корпусе, гитаре.
Казарма «дружины имени Че Гевары», прежнее девичье общежитие «коммуны», теперь больше напоминала что-то среднее между бандитским кильдюмом времён НЭПа; явкой анархистской ячейки каких-нибудь итальянских «Красных бригад» времён 90-х; и пионерлагерем времён заката социализма, но без вожатого.
Однако опытный глаз сразу бы отметил, что это «богатство ассоциаций» всё же ещё больше склоняется к старому, веками и поколениями проверенному правилу: любая общность молодых, относительно здоровых мужчин или парней; да даже и детей; не разбавленная облагораживающим влиянием прекрасного пола, мудростью старшего поколения, или высшей силой идеи; и не взнузданная жёсткой дисциплиной; обязательно склоняется к такой форме самоорганизации, как «стая» — она же «зоновская иерархия», армейская дедовщина или корпоративное бюрократическое «старшинство».
«Стая» волчья, собачья или человечья, — это неважно; главное, что распределение обязанностей и доступ к любым благам достигается по самому простому критерию — критерию силы.
Выносить парашу, подметать пол в помещении, мыть посуду, чистить снег во дворе и «на плацу», таскать и рубить дрова, топить печь — всё это, в принципе, можно было бы решать очерёдностью, графиком, — но при отсутствии навыков и желания к цивилизованной организации, решалось так, как такие (или подобные) вопросы решались ещё древними волосатыми предками человека, только-только поднявшимися с четверенек, но ещё не оставившими привычку ловить в шерсти и поедать блох: а именно силой принуждения.
Всё просто: кто силён, кто способен принудить более слабого к исполнению более или менее неприятных обязанностей — будь то собирание в ящик разбросанных игрушек в группе детского сада; или наряд на дрова, — тот и «главный».
Когда так не хочется вылезать из-под одеяла в вонючую прохладу казармы и идти топить печь «по-очереди»; проще рыкнуть, перемежая слова бессмысленной убогой матершиной:
— Еее, дух! Дух!! Толстый, нах! Уп. здовал ща за дровами! — видишь, печь потухла, нах?? Бысстра, уёб. ще!!
И «Толстый» понуро одевается, стараясь не глядеть в сторону печки, где на стене приколот график дежурств, по которому совсем не его очередь — чтобы не вызвать ещё большего взрыва ругательств, а то и схлопотать по шее…
