Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Я за стволом!! — сейчас я тебе покажу!!.. — может, не рискнёт тот за ним ниже-то ломиться?? Конец его фразы потонул в оглушающем выстреле.
Грохнуло как из пушки.
Владимир, хватаясь здоровой рукой за перила и притормаживая на повороте, уже был у своей, то есть у Виталия Леонидовича и Наташи, квартиры; пулей влетел в неё и щёлкнул изнутри замком, запираясь. Тут же замер, прислушиваясь. С обреза-то дверь не прострелит, это точно… что он?
Но никто не ломился; только этажом выше слышался пронзительный, с ругательствами и проклятиями, женский визг и мужская матершина. Потом там гулко хлопнула дверь, и всё затихло.
Вот так вот. Ничья. Мы разошлись, как в море корабли… Не рискнул, значит, осуществить преследование. И то… Нет, ну ты посмотри как народ-то звереет на глазах! — соседские скандалы чуть ли не точкой из обреза заканчиваются, а… интересно, он в меня стрелял, или куда-нибудь в стену? Мог и в меня, почему нет; озверевший трус — самое жуткое животное… Мог и застрелить, да; и даже опасность отвечать перед Крестом и уголовниками вряд ли остановила бы — соврал бы что-нибудь. Или тело спрятал бы. Как за-здрасьте — «Дикое Поле», чо. Беспредел. У кого ствол — тот правила и устанавливает… У него вот, у Владимира, теперь ствола нет, и потому он сейчас в очень, так сказать, слабой позиции… И ствола нет… и печки нет… и чайника нет… и даже Наташиной кружки с котятами нет. Совсем что-то плохо…
Владимир походил по квартире; поменял задубевший на плече от крови свитер на тесноватый Виталия Леонидовича вязаный старый джемпер поверх пары футболок; какими-то смятыми тряпками, ранее бывшими, скорее всего модными Наташиными блузками, заткнул дыру в окне — субъективно вроде бы стало чуть потеплее. Или это адреналин так греет? Вот ведь сволочь, а!.. Впрочем, не всё потеряно — когда входил в подъезд, обратил внимание, что его Судзуки-то по-прежнему стоит внизу… Это хорошо. Можно сорваться отсюда. Может быть, так и сделать?.. В «Нору».
Куртка осталась у Наташи. Покопался в выпотрошенном гардеробе, не нашёл ничего подходящего; зато на антресолях, куда мародёры не успели или не догадались залезть, нашёл аккуратно свёрнутый, в пакете, плащ. Довольно просторный. В своё время, наверное, был очень престижный и модный — на этикетке «Милан», ого. Пола плаща измазана в краске — наверное, собирались отдать в чистку, да так и не собрались. Вещь не для зимы, конечно, но всё же. Соорудил себе шарф из найденного там же вязаного платка. Ну и видик у меня, пожалуй…
Прислушался около двери — тишина. Вряд ли сосед стережёт его у выхода с целью пристрелить… Слишком он трус. Хотя как знать…
Покопался, поискал, что можно использовать как оружие. Топорик был, да, был ведь небольшой топорик, щепил им дрова… тоже нету! Ну, гад! Не, ну реально… вот квартира, не самого бедного в Оршанске человека — а как оружие использовать нечего! Даже молотка нет. Даже отвёртки… О, кухонный нож должен быть… Дожились с этой цивилизацией!
Впрочем, нашёл электроутюг, не замарадёренный соседом по причине полной ненужности в нынешних условиях. Тефаль! Увесистый. Ну, хоть что-то.
Отворял входную дверь очень осторожно, будучи готовым захлопнуть её при опасности; или отмахиваться утюгом — у него носик острый, если носиком… против обреза, конечно, не оружие; но хоть что-то. Опять же кинуть можно будет.
Непроизвольно как бы посмотрел на себя со стороны: одетый как чучело, в своём подъезде воровски открывает свою же дверь, готовясь отмахиваться утюгом от обреза… тьфу! ДожИлся! Как изменчива жизнь…
Уехать тут же на мотоцикле не получилось: хотя за дверью никто не ждал, и дверь подъезда можно было изнутри без труда открыть, ставший уже родным трофейный Судзуки оказался пристёгнут к лестничным перилам велосипедным замком на тросике. Вот тебе и… нет, ну гад предусмотрительный и жадный — уже и мотоцикл себе… и что теперь делать? Идти и просить-требовать дать ключ от замка?? Ага, щас…
Владимир поднялся обратно в квартиру и вновь заперся. Пошло оно всё! Сейчас он больше всего хотел одного — выспаться. Впечатлений и приключений было более чем достаточно за сутки. Содрал со стены старенький, с наивным рисунком, изображающим балующихся медведей, коврик, про который Наташа говорила, что «помнит его с детства», завернулся в него прямо в плаще, и, не разуваясь, рухнул на диван. Повозился, удобнее устраивая раненую руку. Чёрт, кажется жар начинается… И провалился в сон, как в омут.
БЕЗУМНЫЙ МАКС
Проснулся, и какое-то время не мог понять — где он? Что случилось? Почему так холодно; почему он одет, и почему не расправлена кровать? Почему уже темнеет; и кто кричит на улице??
Свалился на пол, запутавшись в ковре, в который во время сна закатался как в кокон; скривился от боли в плече — зато моментально всё вспомнил. Подскочил к окну, отодвинул штору — стекло изнутри всё полностью, несмотря на стеклопакет, покрылось ледяной коркой — принялся скрести её ногтями.
— Во-овка! Вла-ди-мир! А-ме-ри-ка-нец! Э-эй! Билли Бонс! Э-эй! Есть тут кто?? Отвечайте!!!
Это орали несколькими мальчишескими фальцетами родные Уличные Псы.
Метнулся на балкон, деранул дверь изо всех сил, с хрустом вырывая задубевший малярный скотч, которым оклеивал дверь по контуру для большей теплоизоляции; выскочил на балкон. Рванул, раздвигая обледеневшие оконные створки балкона. Вот они, голубчики, спасители; все как один: Женька-Диллинжер, Алёна-Лёшка, Меньшиков-Шалый-Вампир, Генка-Крокодил, Ромка-Рэм, Степан-СпанчБоб, Фибра, Лёнька! Все в каких-то однотипных серо-стальных куртках, одна Алёна-Лёшка в своём ярко-красном дутыше — где-то успели уже вновь приборахлиться… Чуть поодаль стоял его же микроавтобус-буханка. Ага, не выдержали одиночества, рванули на поиски. И на подмогу, конечно.
Увидели его, замахали руками:
— Вау, Американец! Билли! Куда пропал?? Чо подъезд заперт!! Впускай давай!
Не успел ничего ответить, как через балкон выше и чуть наискосок раздалось злобное:
— Па-ашли все вон отсюда!!
Сосед. С которым конфронтация.
Пацаны тут же переключили внимание на него:
— Чо ты ругаешься??
— Ты чего командуешь тут?
— А вам какое дело? — «на вы» — это Алёна-Лёшка.
— Мы не к тебе, мы к Вовке, хуле ты тут выступаешь?..
И Вампира-Шалого, который всегда отличался радикализмом:
— Ты, бля, спрятал еб. ло мигом, пока тебе его не стесали, нах!.. Командир тут, ёпт!
В ответ раздалось:
— Постреляю всех, подлецы малолетние!!
И Владимир крикнул, предупреждая:
— Парни, осторожно, у него ствол!! — ну точно этот идиот решил, что я, как обещал тогда, ночью, вызвал подмогу; и сейчас с ним посчитаюсь!.. Эта затравленная крыса от страха и выстрелит ведь!
Он не видел, что там делал на балконе сосед, зато видели пацаны: после угрозы с балкона и его крика-предупреждения они уже не орали, а были все само внимание — уже не группка мальчишек и девчонка, приехавшие к своему старшему товарищу, а собранная, «прокачанная» боевая ячейка… И потому, когда с балкона выше и в самом деле стукнул выстрел — совсем нестрашно, не как в подъезде, а скорее как хлопок новогодней петарды, — все уже были настороже, и мигом перестроились: часть за машину, часть к подъезду под бетонный козырёк. Дробь или картечь хлестнула по машине, оставив щербины на краске и даже не выбив, а лишь треснув пару боковых стёкол. Ах ты ж падла!
Нет, если Максим Григорьевич думал, что своим стволом сейчас напугает-прогонит пришельцев — он сильно просчитался: то ли «Псы» такой сценарий отрабатывали, то ли просто действовали так ловко в силу тренированности и дисциплинированности уличной банды, — но дробовой выстрел возымел совсем другое, нежели, возможно, ожидал сосед, действие.
Сразу после выстрела из-за машины показался стоящий на одном колене Женька-Диллинжер, целящийся в балкон из пистолета. С другой стороны так же взял балкон стрелка на прицел Валерка. Остальные выкатились из-под подъездного козырька, мигом образовав собой «лесенку», по которой в два прыжка на козырьке подъезда оказался Генка-паркурщик. Ещё через секунды звонко лопнуло стекло, выбитое им на лестничную клетку; пинками он стал зачищать осколки по краям, собираясь проникнуть в подъезд.
