Час волка - Дышев Андрей Михайлович (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

– Ты должен был привезти ветродуй! – оборвал его Браз и повернулся к нам. Оказывается, он знал, что мы стоим за его спиной.

– Очень хорошо, что вы пришли! – сказал он, протягивая руку Гере и представляясь: – Касьян!

Гера, пытаясь уменьшиться в росте и весе, ссутулился и бережно пожал руку режиссера.

– Прекрасные данные! – оценил Браз, как следует рассмотрев Геру. Потом повернулся ко мне: – А где же второй?

– Второго нет, – развел я руками. – Мускулистые и здоровые нынче в дефиците. Жизненный уровень растет, и люди предпочитают хорошо питаться и лежать на диване.

– Это неправда, – возразил Браз, но не стал вдаваться в подробности, взял нас под руки и повел под навес. Мимо нас прошмыгнул бородатый художник, которого я как-то видел на набережной в компании Браза и Черновского.

– Ветер усиливается, – на ходу бросил он. – Обойдемся без ветродуя.

В углу, за ширмой, было оборудовано что-то вроде парикмахерской или косметического кабинета: большое зеркало с подсветкой; столик, заставленный банками с расческами, ножницами, лаками и муссами для укладки, красками, коробками с накладными ресницами, усами; на рогатой вешалке висели парики. В кресле перед зеркалом сидела Инга, а над ней с беличьей кисточкой в руке нависала уже знакомая нам растрепанная женщина.

– Вот, Танюша, еще двое, – сказал Браз, хлопая меня и Геру по спине.

– Кто такие? – жизнерадостно спросила гример.

– Это Рыцарь, – представил Браз Геру. – А это, – он повернулся ко мне, – Монах.

– Это я Монах? – возмутился я. – Нет, вы ошиблись. Сниматься не буду. Не умею и не хочу.

– Я один тоже не буду сниматься, – поспешил присоединиться ко мне Гера.

Браз посмотрел на меня, как жандарм на провокатора.

– Кирилл, у меня безвыходное положение, – сказал он таким печальным голосом, что мне тотчас стало его жалко. – Вы можете мне помочь?

– Да какой из меня артист? – усмехнулся я.

Гера, поглядывая на меня, вполголоса вторил, что из него тоже артист никудышный. Инга закатывала глазки, вздыхала и с колокольни своего мастерства оценивала: «Да что там играть? Три минуты побыть статистом!»

Браз положил мне руку на плечо.

– Вы наденете монашескую рясу. На лицо опустите капюшон… – Браз смотрел на меня и уже видел меня в рясе. – Пленный монах. Турки не связали вас. Ваши руки свободны. Вы сжимаете тяжелый стальной крест. Вы действуете от имени бога. На ваших глазах солдаты надругаются над пленной графиней…

– И я бью их крестом по голове! – догадался я.

Браз отрицательно покачал головой.

– Я не сомневаюсь, что вы поступили бы именно так. Но ваш герой лишь безучастно отворачивается, бормоча под нос прошение богу наказать насильников на своем праведном суде… Вот и все!

Пришлось согласиться.

– Единственный раз в жизни выпало сыграть в кино, но, как назло, попалась гнусная роль, – шутливо проворчал я. – Где ряса?

– А я что буду делать? – спросил Гера, не слишком обрадовавшись тому, что я согласился.

– Вам все объяснит мой помощник, – улыбнулся Браз. – Извините, я должен заниматься подготовкой сцены. Пройдите сначала к костюмеру, а потом сюда, к Танюше.

Мы протиснулись между ширмой и ящиками, поставленными друг на друга и подпирающими навес, как колонны Парфенона, и попали в большую армейскую палатку, которая служила киношникам столовой и складом костюмов.

Костюмер, молчаливый и недовольный, швырнул мне в лицо пропахшую плесенью коричневую рясу и пеньковую веревку, а Гере указал на холщовый мешок, в каких обычно хранят картофель, что-то записал в тетради и буркнул:

– Роспись, дата, число!

Мне было проще. Я сразу накинул на себя рясу, покрыл голову капюшоном так, что из-под него высовывался только мой нос, взял в руки бутафорный крест из ДСП, покрытый краской-серебрянкой, и, стоя перед зеркалом, прочитал «Отче наш».

Гера вывалил содержимое мешка на пол, сел рядом и стал перебирать кожаный нагрудник, жестяные наплечники, кольчатую рубашку с короткими рукавами, попробовал пальцем на остроту четырехгранный клинок метрового кончара [1] и стрелы из картонного колчана.

Я помогал ему разобраться с доспехами, надеть через голову тяжелую рубаху и затянуть на груди кожаный жилет. Гера преображался прямо на глазах. Когда он взял в руки кончар, я понял, что лучшего артиста на роль Рыцаря Бразу вряд ли удалось бы найти.

Гера и сам почувствовал, что в доспехах выглядит достойно. Стоя перед зеркалом, он взмахнул своим грозным оружием, напрягая бицепсы, и стал здорово смахивать на Терминатора.

Когда мы зашли в гримерную, Инга, тоже ставшая неузнаваемой из-за высокой прически, неимоверно напудренного лица и крупной родинки-»мушки» на щеке, издала вопль восхищения.

– Ка-а-кой красавец!

Комплимент, естественно, был адресован не мне. Гера зарделся, почесал коротко остриженную голову. Гример Танюша не преминула напомнить о своих профессиональных обязанностях:

– Сейчас я вам парик подберу и сделаю макияж. Вот тогда вы узнаете, что такое настоящая красота!

Я толкнул Геру локтем и многозначительно взглянул на него, мол, Танюша тоже ничего, не робей, Рыцарь! Инга, освободив кресло, побежала переодеваться в костюм графини Лавани. Я не стал стоять над душой Геры, вышел под черное небо. Браз, вооружившись мегафоном, громко вещал на склон:

– Запасайтесь хворостом! Костров должно быть много!.. На краю обрыва меня слышат?.. У вас темно, огня не вижу!

Слоняясь без дела, я, должно быть, мешал тем, кто готовился к массовке. На тропе, бегущей на вершину Сокола, на меня налетел турецкий воин с охапкой хвороста. Хворост упал на землю, капюшон съехал с моей головы.

– Пардон! – сказал я воину.

Тот ничего не ответил, сверкнул глазами и принялся подбирать хворост. Я стал ему помогать. «Турок» был сердитым, он громко сопел и тыкался своим конусовидным шлемом мне в плечо. Его лицо, наполовину скрытое под черной кучерявой бородой и торчащими в сторону шикарными усами, было густо смазано тональным кремом, отчего «турок» изрядно смахивал на бородатого негра.

– А разве турецкие солдаты носили усы? – спросил я.

Воин не ответил, взвалил на плечо хворост и раскачивающейся походкой, как бывалый матрос по причалу, пошел по склону вверх. В роль входит, уважительно подумал я, провожая взглядом воина. Я хотел еще что-то подумать относительно его коренастой фигуры и квадратной спины, но вдруг рядом, едва ли не мне в ухо, раздался голос Браза:

– Внимание! Всем! Готовность номер один! Войскам рассредоточиться по склону! Крекс – на исходную позицию!.. Полководец меня слышит?.. Надо помахать в ответ рукой, а не кивать… Добавить огня! Вскрывать бутылки и обнажать мечи при появлении Крекса! И все дружно кричим!

Я отошел в сторону, чтобы не мешать съемкам сцены прибытия полководца. Кажется, я был прав, когда рассчитывал вернуться домой к утру. Сначала Браз отснимет несколько дублей с Крексом и приветственным воплем войск. Затем начнут долго, в зависимости от степени тупости, дрессировать нас с Герой, чтобы снять эпизоды с Рыцарем и Монахом. Мне проще. Я должен всего лишь посмотреть на то, как насилуют графиню, перекреститься и медленно отвернуться. Браз говорил – семь секунд. А вот у Геры задача посложнее. Он будет спускаться с горы на грешное войско, как воплощение божьей кары, поднимая над головой кончар. Сначала его снимут издали, фоном, а затем в замедленном режиме, крупным планом, покажут его тяжелую поступь, шикарный торс, крепкие руки, сжимающие оружие, его волевой взгляд и развевающиеся длинные волосы.

Ко мне подскочил очень озабоченный, но предельно вежливый молодой человек с имиджем положительного студента. Кажется, это был помреж, правда, ни фамилии, ни имени его я не помнил.

– Я вас не узнал! – чистосердечно признался он, вытирая платком пот со лба. – Богатым будете!

– На все воля божья! – покорным голосом ответил я и перекрестил «студента».