Укус Змея - Зайцев Михаил Георгиевич (книги без регистрации .txt) 📗
Тук-тук... Рука Лешего замерла. Оба порученца подумали об одном и том же — приближающихся шагов за дверью они не услышали. Да, разумеется, и звуковой фон мешал слушать, и шуршание одежд при переодевании, но все же. Они находились так рядом с фанерной перегородкой, снабженной петлями и задвижкой, так рядом, что хоть чего-то их уши ну просто обязаны были уловить...
Получается, что кто-то ПОДКРАЛСЯ с той стороны?..
Кто-то легким, невесомым шагом подошел и...
И вот опять: тук-тук... Робкий такой стук. Подозрительно робкий...
Порученцы пана Аскольда, словно пара бестелесных созданий сместились к стенкам по обе стороны от дверных косяков. Рука Лешего потянулась к «магнуму», руки Змея распахнули полы сюртука и легли на рукоятки «стечкиных»...
— Па-па... — прозвучал за дверью тоненький голосок совсем маленького ребенка. — Папа, мальциски мне сказку слусать не дают...
6. Отрезанный палец
За порогом стояла девочка. Немудрено, что порученцы не услышали, как она подошла, — на ножках у ребенка мягкие домашние тапочки, и весу в ней — килограммов 20 не наберется.
Совсем кроха, лет четырех от роду, она глядела снизу вверх подкупающе доверчиво и умилительно серьезно на двух теснящих друг друга дяденек, полностью загородивших собой дверной проем, закрывших обзор.
— Дяиньки, а где мой папа? — она спросила без малейшей интонации страха, слава тебе господи.
— Твой папочка играет с нами в прятки, — брякнул Змей первое, что пришло в голову, как сумел, ласково и осторожно, оттеснил девочку подальше за порог. И Леший, выходя, смещался так, чтобы продолжать закрывать обзор, чтоб, не дай бог, девочка не видела своего родителя в позе, параллельной плинтусу.
— Пойдем. — Змей нагнулся к малышке, она послушно взяла его за руку. — Пошли туда, откуда ты пришла.
— Там, — ребенок потянул Змея, — мальтиски там не дают мне сказку дослусать! А где мой папа? Папа заходил, позвал меня пи-пи сделать, а я не хотела, а где он, мой папа?
— Он спрятался, но мы его найдем. — Змей и девочка прошли мимо следующей двери. — Ты, главное, не бойся.
За спиной у напарника с ребенком кашлянул Леший. Змей обернулся и кивнул — ага, мол, понял, глупость сморозил, с языка сорвалось у идиота «не бойся». Мозг человеческий, тем более детский, отрицание «не» усваивает фигово. Об этом Змей знал, это помнил, когда весной 91-го, скажем так, разгипнотизировал экспресс-супермена, посланного к нему, к реальному суперу. Но появление маленькой девочки вышибло суперпорученца из седла, говоря образно. Все смешалось в душе у Змея, помутнело сознание. Сразу стало щемяще, по-человечески жаль чернявого, оставшегося в клозете лежать в отключке. Сбились внутренние часы, которые подстегивали да подхлестывали, напоминая о необходимости держать темп в текущей фазе акции. Девочка как бы явилась из другого жанра, из мелодрамы да в жесткий, мужской боевик. Как будто напоминание о том, что жизнь гораздо сложнее и многограннее, чем в принципе не очень и сложная наука выживания, вопреки всем и всему.
— Мой папа выглает у вас в плятки! — заявила девочка. Подняла глаза, хлопнула ресницами и добавила: — Вот! Вы плоиглаете! Мой папа лучше всех иглает на склипке! Вот! И в плятки! Вот!
— Тогда мы лучше сразу сдадимся. — Змей попробовал улыбнуться, но ему помешали тампончики-колбаски на деснах.
За руку с девочкой, ведомый ею, Змей прошел мимо еще одной двери, и малышка потянула за дверную ручку третьей.
За третьей от клозета дверью скрывалось нечто вроде симбиоза гримуборной и раздевалки. Слева на вешалках болтаются снопами потертые дубленки, пальто, шубейки из искусственных мехов, со стульев свешиваются пиджаки, свитера, джинсы, блузки, под стульями шеренги уличной зимней обуви. Справа к стене, к зеркалам, в обрамлении лампочек, прижались столики, на столешницах лежат фены, расчески, пудра, кремы. А в дальнем конце под окном на полу играют в машинки карапузы мужского пола, соорудили препятствия из подручных предметов и гоняют меж ними игрушечные автомобильчики.
— Вот! — девочка вырвала ладошку из руки Змея, подбежала к мальчишкам и ткнула пальчиком в препятствие, в CD-плеер на полу. — Папа засол, видит, я не играю, и плеер мне папа достал, вот! Сказку мне папа поставил, а они... — и девчушка образцово-показательно разрыдалась.
— Отдайте ей плеер, — хотел сказать строго, а получилось, что попросил карапузов Змей.
Карапузы чего-то дружно залопотали в ответ на своем детском неразборчивом наречии. Девочка, хлюпая носиком, подскочила к ним, схватила папин плеер, потянула его за провода наушников.
— Дети! — гаркнул из-за плеча напарника Леший. — А ну-ка мне все тихо! Сидеть всем, как мышкам. Сейчас мы с директором вернемся, он вам задаст! Он устроит трам-тарарам! Вы еще его трамтарарам услышите!
Слово «директор» оказалось волшебным. Малыши и малышка замолкли на диво покорно. И съежились как-то совсем не по-детски. От мам и пап, наверное, из их взрослых разговоров усвоили с малолетства, что директор — это страшнее, чем гоблин, орк или Змей Горыныч.
Леший помудровал секунду с замком — благо таковой имелся! — захлопнул дверь в «детскую» и — слава тебе! — запер малышню. У Змея отлегло от сердца, под замком детишки будут в безопасности, когда начнется — спустя минуты начнется! — обещанный дяденькой Лешим трам-тарарам.
— Для меня новость, что ты, друг мой, чадолюбив, — бросил через плечо Леший, направляясь дальше по коридору. — Что твои змеиные глаза, ха, бывают такими добрыми-добрыми, как у дедушки Ленина...
Коридор изогнулся загогулиной и вывел партнеров в просторный зал. Вывел с черного, так сказать, хода, с боку у небольшого подиума, типа эстрады.
На возвышении эстрады сидели мужчины во фраках и дамы в концертных платьях, сидели оркестранты и пиликали классику. Одно место в оркестре пустовало, вместо исполнителя на нем лежал смычок и скрипка. Легко догадаться, что это место минут 15 тому назад покинул черноволосый отец девочки. Пошел облегчиться и по пути заглянул в раздевалку-гримерную, где коротали вечер те детишки исполнителей, которых не с кем было оставить дома. Если в скрипач чуть меньше любил свою девочку и, увидев, что она не вписывается в мальчишеские игры, не стал бы искать плеер, рыться в вещах и разыскивать специально для нее припасенный CD-диск со сказками, тогда бы родитель появился в клозете чуть раньше и сейчас бы уже опять выводил рулады на своей скрипке. Эх, не повезло мужику.
А осиротевший на одну скрипку оркестрик, похоже, не замечает потерю. Пиликать наемные музыканты продолжают довольно-таки стройно и слаженно, даром, что под кайфом. Профессионалы, черт подери. Будь на их месте дешевые лабухи, в буквальном смысле «под газом», они в давно выдавали сплошную лажу и фальшь.
Зато тех, для которых играет стойкий оркестрик, развезло основательно. И скорее всего потому, что прежде, чем подняться сюда, на второй этаж, в банкетный зал, сегодня выполняющий функции бального, господа дворяне этажом ниже, в ресторации, не только вдоволь откушали перепелов да осетринки на халяву, но и винца халявного и водочки дармовой попили всласть. И алкогольную первооснову удачно усугубила, так сказать, газовая атака.
Напрасно Змей вчера сомневался в целесообразности подачи сюда, в бальную сегодня залу, закиси азота, по-научному: эн-два, о-три, говоря проще — «веселящего газа». Змея смущали большие объемы этого помещения, а следовательно, неизбежные сложности с транспортировкой необходимого количества — значительного, по мнению Змея, — баллонов со сжатым газом. Таскать баллоны по лабиринтам подземных коммуникаций, вскрывать подвал и подключаться к системам вентиляции второго этажа — работенка еще та. Но Леший апеллировал, мол, и ребята подходящие для той еще работенки есть в команде, и дюжины баллонов будет достаточно. И сейчас, войдя в зал, Змей с превеликим удовольствием воочию убедился, что Леший оказался-таки прав, что люди из команды пана Аскольда провели минувшую ночь в подземных лабиринтах совсем не зря, и вовремя открыли вентили дюжины баллонов, и в настоящий момент со спокойным сердцем ползут под землей прочь. Молодцы ребята, их стараниями чопорный бал превращен в балаган, в коем гораздо проще, несравненно проще работать.
