День расплаты - Хиггинс Джек (читать книги онлайн .txt) 📗
Здесь же, на чердаке, был сеновал, туда вела приставная лестница. Сначала я подумал, что старик собирается подняться, но вместо этого он перенес ее к другой стороне амбара и прислонил к деревянной стене, потом отошел в сторону.
Бинни сказал:
— За мной, майор! «Калькуттская душилка» — так мы называем это местечко.
Он проворно поднялся по лестнице, на полпути задержался, потянулся в сторону, сунул палец в отверстие и что-то нажал. В стене открылась дверца площадью не более трех квадратных футов. Он нырнул в нее, я последовал за ним.
Когда Бинни закрывал дверь, старик уже отволок лестницу на прежнее место у сеновала. Свет, проникающий через многочисленные отверстия и щели, позволял разглядеть, что мы оказались в маленькой, узкой комнатке, где едва можно было выпрямиться.
Бинни сказал:
— Спускайтесь за мной, только осторожно. Здесь высота тридцать футов, ничего не стоит сломать ногу.
Я разглядел верх лестницы, которая вела вниз из некоторого подобия люка, подождал, пока он спустится, и последовал за ним, погружаясь в кромешную тьму.
Потом я услышал тихий голос Бинни:
— Осторожно, майор, вы уже почти на месте.
Тут же мои ноги коснулись твердой земли. Я осторожно повернулся и услышал чирканье спички о коробок. Это Бинни зажигал керосиновую лампу, которая висела на крюке, вделанном в стену.
— Вот вам все удобства, как дома.
Это было сильно сказано: грубый деревянный стол, стулья, две старые армейские койки со множеством одеял и шкаф, набитый таким количеством консервов, что ими вполне можно было бы прокормить дюжину мужчин целую неделю, а может быть, и больше.
— Где же все-таки мы находимся? — спросил я, расстегивая пальто.
— Под амбаром. Этим убежищем наши люди пользуются еще с двадцатых годов, и ни разу оно не было раскрыто.
Другой конец комнаты был чем-то вроде армейского склада: десятка два автоматических винтовок британской армии, несколько старых винтовок «ли-энфилд», автоматы «стерлинг», шесть-семь ящиков с боеприпасами, на каждом из них клеймо Управления вооружений. Тут же была маскировочная униформа, куртки, несколько стальных касок и беретов парашютистов.
— На кой черт такая уйма? Готовитесь восстать?
— Большую часть этого добра мы отбили у них в разное время, а униформу надевали ребята, когда мы несколько месяцев назад делали рейд по армейским тылам.
Он аккуратно развесил на спинку стула свое мокрое пальто и растянулся на одной из коек.
— Боже мой, я совершенно вымотан, майор. Могу наверняка проспать целую неделю.
Мне казалось, что он заснул прежде, чем сам понял это, судя по мерному дыханию. Но в этих условиях заснуть было самым разумным. Я лег на другую кровать. Никогда еще мне не было так удобно. Я закрыл глаза.
Я так и не понял, что заставило меня проснуться, может быть, какой-то неуловимый шорох. Когда я открыл глаза, Корк сидел за столом с другой стороны и читал книгу.
Я пошевелился, и он посмотрел на меня поверх очков:
— А, проснулись!
Мои часы стояли. Я спросил:
— Который час?
— Десять. Вы проспали этак часа три.
— А Бинни?
Он повернулся и посмотрел на другую койку:
— Все еще спит. Полезно для него, когда выпадает удобный случай. При такой работе, как у нас, человек пользуется каждой возможностью, да и стоит ли это говорить такому старому солдату, как вы, майор.
Я подсел к нему и предложил сигарету, но он отказался, вытащил трубку и старый кисет.
— Нет, спасибо. Я предпочитаю это.
Он читал трактат Святого Августина «О Граде Божьем».
— Непростая вещь, — заметил я.
Он усмехнулся:
— Когда я был юнцом, отец отдал меня в Мейнут учиться на священника. Через год-другой я понял, что это ошибка, но старые привычки сохранились.
— Это было до того, как вы отсидели в тюрьме, или после?
— После. Отчаянная попытка семьи реабилитировать меня. Они были из среднего класса, майор. Смотрели на ИРА как на бандитскую шайку.
— И попытка не удалась?
— Совершенно не удалась. — Он несколько раз затянулся, пока трубка не разожглась. — Понимаете, двух лет в тюрьме на Крамлин-роуд оказалось вполне достаточно. С тех пор я ухитряюсь избегать подобных мест.
— Я вас хорошо понимаю.
Он кивнул.
— Насколько я знаю, китайцы в Корее тоже вас кое-чему хорошо обучили.
Последовала непродолжительная пауза. Он сидел, попыхивая трубкой, и смотрел вдаль со своим обычным отрешенным видом.
Я спросил:
— Что вы собираетесь делать?
— С Норой, вы имеете в виду? — Он вздохнул. — Думаю, надо самому поехать в Страмор и посмотреть, что на уме у Фрэнка.
— Даже так?
— Конечно, если мне повезет и Бог поможет.
— Он грязный подонок. Думаю, он имеет в виду именно то, что пообещал. Он убьет ее, если вы не скажете ему, где находится золото.
— О, я уверен, что он так и сделает, майор Воген. Просто уверен. Вы мне не сможете рассказать ничего нового о Фрэнке Берри. Мы работали с ним вместе достаточно долго.
— А в чем была причина раскола?
— Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. — Он вздохнул и почесал в затылке. — Полагаю, я тот самый человек, которого вы могли бы назвать старомодным революционером. Я использую силу, когда меня вынуждают, но мне больше нравится сидеть за столом и вести переговоры.
— А Берри?
— Он совсем иной. Фрэнк одержим идеей непорочности насилия. Он считает, что цель оправдывает средства.
Снова наступило молчание. Потом я спросил:
— Вы скажете ему то, что он хочет знать?
— Думаю, нет.
— Так, значит, не скажете.
Его улыбка была естественной и приятной, и я вдруг понял, насколько привлекателен этот человек.
Я спросил:
— Как же вы могли работать с таким человеком, как Берри, и ему подобными? С людьми, которые считают, что можно устраивать массовую бойню? Убивать женщин, детей и всех, кто подвернется под руку?
Он вздохнул и снова почесал в затылке. Это был его характерный жест.
— Видите ли, майор, революционеры, как и прочие люди, бывают хорошими, плохими и безликими, ни то ни се. Думаю, что вы и сами встречали нечто подобное в послевоенное время. У нас есть свои анархисты, люди с бомбами, которые просто хотят все разрушить, и один-два таких, которые считают, что имеют законное оправдание своим уголовным действиям.
— Такие, как Берри?
— Может быть. У нас также есть большое число смелых и честных людей, которые посвятили свои жизни идеалам свободы.
Я ничего не нашел в ответ на это, кроме общей фразы:
— Полагаю, что все зависит от точки зрения.
— Вы знаете, я был знаком с вашим дядей, Майклом Фитцджеральдом из Страдбелла. Вот это был человек!
— Который не знал, когда ему прекратить борьбу.
— Да, но что он сказал бы о вас? — Он зажег еще одну спичку, поднес к трубке и насмешливо взглянул на меня поверх очков. — Вы же нечистый на руку торговец оружием, только и всего. И что теперь вы собираетесь делать, хотел бы я знать?
Это был опасный вопрос, но меня выручило то, чего я меньше всего ожидал: три раздельных удара в потолок над нашими головами. Бинни немедленно проснулся, а Корк вскочил и поднялся по лестнице, стоящей в углу.
Бинни спустил ноги с койки на пол и провел рукой по волосам.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я.
Корк спустился с лестницы и вернулся к столу.
— Все в порядке, — сказал он. — Пора идти.
Бинни непонимающе смотрел на него:
— Что это значит?
— Ты возвращаешься в Страмор, Бинни, — терпеливо объяснил он. — И я с тобой.
Бинни обернулся ко мне:
— Кто из нас спятил, я или он? Разве не половина всей британской армии шарит здесь по холмам, разыскивая нас?
— Верно, — ответил ему Корк. — Но когда все сельские дороги запружены парашютистами, кто обратит внимание на еще двоих таких же?
Он прошел в другой конец комнаты, взял одну из униформ и бросил ее на стол. Потом порылся в одном из ящичков и выудил оттуда две короны — майорские знаки различия.
