Невольник мести (Инстинкт бойца) - Нестеров Михаил Петрович (книги онлайн полные версии txt) 📗
Пока нужно защищаться. Противники «медведя» словно нащупали его слабину и уже решительно, подстегивая себя гортанными выкриками, подходили с двух сторон…
Впервые видя не совсем решительные действия «куклы», Давлатов покачал головой и снова склонился к плечу Зубахина, повторяясь:
– Клянусь, я пожалею, если его убьют.
– Пожалей о другом, о том, что вовремя не продал его пакистанцам, – удачно пошутил генерал.
– Какая разница, – вяло отозвался Индус, морщась от такого же чахлого начала поединка.
А генерал вдруг потерял всякий интерес к тому, что разворачивалось на его глазах. Наверное, он пресытился предыдущими убийствами соотечественников, а смерть наркомана, которому Медведев распахал ножом живот, вызвала легкий приступ тошноты. В связи с этим Зубахин сделал неожиданный для себя вывод: смерть чеченцев его просто не интересует, не трогает, тогда как смерть русских…
Вроде бы все правильно, так и должно быть, но повеяло вдруг в груди генерала ледяным ветерком ненормальности.
Стоящий справа Ахмед Закуев демонстративно зевнул, но глаза его остались напряженными. Лучшая «кукла», делая редкие предупреждающие выпады в сторону то одного, то другого противника, отступала. Еще пара шагов, и русский пехотинец перевалится через ограждение. Напряжение спало, когда Ахмед увидел красиво проведенный прием в исполнении «медведя». Вытянув на себя одного боевика, он неожиданно переключился на другого, с разворота ударив его ногой. Следующий шаг русского был очевиден: так же молниеносно вернуться к первому, во время атаки встретившему ножом пустоту. Но вместо этого Медведев, сильно оттолкнувшись, в длинном прыжке буквально завис над головами сидящих в первом ряду охранников и занес нож для решающего удара.
Генерала сзади продолжала подпирать разномастная публика. Справа вплотную к нему стоял Ахмед, слева – Индус. Свободно и быстро можно двинуться только вперед. А впереди – сверкающий на солнце стальной клинок и прожигающий насквозь взгляд русского солдата.
Закуев действовал на удивление быстро, для большинства присутствующих здесь чеченцев – неожиданно и… неразумно. Он развернулся, наваливаясь на генерала и подставляя под удар «катрана» свое правое плечо…
Со связанными за спиной руками сержант лежал на боку в центре арены. Повернуться ему не давали трое бандитов, прижимая к земле его сильное тело. Двое держали ноги пленника, а третий, стоя, сильно нажимал ногой на висок.
Зубахин хотел и не мог найти причину, которая бы заставила его ненавидеть солдата. Наоборот, что-то наподобие жалости коснулось его сознания, когда после неудачного нападения десяток рук скрутили пленника. Какая-то неуместная жалость, лишняя гостья в груди предателя. Мало того, он почувствовал себя виноватым. А все из-за того, что обманным путем переписали конец сценария, который в конечном итоге принес целый букет из разочарования, смертельного испуга, жалости и вот, пожалуйста, чувства вины.
Давлатов с поражающей точностью разобрался в том, что творится на душе генерала.
– Ты можешь выкупить его, – и с усмешкой указал рукой в центр арены.
А там уже стоял раненый Ахмед. Поверх раны его предплечье опоясывал жгут – ремень, с помощью которого Иса Хамурзинов убил свою жертву. Закуев ни словом, ни взглядом не спросил у Давлатова разрешения на казнь заложника. Руководитель лагеря по подготовке диверсантов, он мог позволить себе поймать утвердительный кивок Индуса лишь в последнее мгновенье, когда сталь широкого ножа коснется горла дерзкого десантника.
Правая рука Ахмеда онемела и едва слушалась, но именно в ней, причем намеренно, чеченец держал свой кинжал.
Медведева продолжали удерживать в положении лежа – так удобнее перерезать горло, только еще больше запрокинули голову, на которую продолжал давить чеченский сапог. Закуев опустился на одно колено и только сейчас глянул на Индуса.
Рустэм кивнул.
Совсем рядом работала видеокамера. Опытный бородатый хроникер присел, чтобы из кадра не ускользнуло ничего: ни движения ножа, ни распахнутого горла, ни плотно сжатых губ жертвы, которая пытается хватануть воздух не ртом, а жуткой раной.
– Открой глаза, – потребовал Ахмед от пехотинца.
Вплотную к мешкам подогнали четверку заложников – обязательное правило и метод устрашения. Они смотрели на своего товарища, зная, что их ждет, если они отведут взор.
– Открой глаза! – Закуев повысил голос.
Пехотинец распахнул веки и смело бросил коротенькое слово:
– Смотри.
Прежде чем убить солдата, на арене-жертвеннике Ахмед произнес привычную речь, без которой не обходится ни одна бандитская казнь. Подобные высказывания порой отпечатываются и вывешиваются на всеобщее обозрения в Грозном, Ростове, Волгограде и подписываются от имени правоверных мусульман Северного Кавказа.
Палач смотрел в объектив видеокамеры.
– Сейчас сдохнет еще одно русское дерьмо. Мать, смотри на своего выродка! А завтра мы вспорем живот тебе, твоей дочери-суке. Мы – мусульмане, нет той силы, которая могла бы нас удержать. А вы, русская погань, сгнили. Слава Аллаху!
Лезвие на миг заслонило от взгляда солдата ставшее красноватым солнце и пропало из виду…
Не сразу, а в несколько приемов, словно держал в руках ножовку, Ахмед перерезал десантнику горло.
– Ты жрать хотел, – напомнил Индус, с усмешкой поглядывая на генерала.
Зубахин ответил с задержкой:
– Не сейчас. Позже.
– Позже все остынет. Хотя ты можешь подождать своего человека.
Все происходящее затмило разум генерала. Если бы не Рустэм, он бы не вспомнил о своем помощнике Андрее Столярове, который с утра копался на частном аэродроме, готовя группу десантников из диверсионного центра к показательным прыжкам с парашютом со сверхмалой высоты. Если эта скоротечная групповуха кого-то и взбодрит, то не его, Евгения Александровича Зубахина.
Но зря он казнил себя: к вечеру, когда Як-40 вытряхнул из своего чрева полтора десятка парашютистов, к нему снова вернулся аппетит и частично – настроение. Окончательно поправить дела помогла бы бутылочка любимого «Мукузани».
Глава 9
ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
На высокую просторную палатку с двойными стенками майор Казначеев спокойно смотреть уже не мог. А находиться внутри ее было сущим мучением. Как мог Алексей успокаивал себя деньгами, которые «капают», пока он здесь. Отзовут его из командировки – и он значительно в них потеряет: шеф рассчитывался со своими подчиненными со строгостью бухгалтера и расчетливостью нормировщика. Но на него грех жаловаться. Он регулярно передает деньги «рядовому составу» – разведчикам первого расчета и не догадывается, что майор Казначеев присваивает их себе, это довольно значительная сумма. Алексей ковал деньги согласно поговорке, ведь скоро чеченская наковальня может остыть.
Официальное уведомление о гибели своего подчиненного Казначеев получил в штабе группировки, куда его вызвали и где он в течение часа отвечал на вопросы офицера особого отдела подполковника Николая Сергеева. А затем по делу его обстоятельно просветил майор Тавров. Вернувшись в расположение роты, Алексей вызвал к себе в палатку, которую называл бедуинской, лейтенанта Скумбатова. У командира роты было что сказать одноглазому и, главное, как сказать.
– Принимай расчет, Саша, под свое крыло.
Лейтенант прищурил глаз. Ничего хорошего от спешного отъезда Заплетина в маленьком отряде не ожидали. Все бойцы надеялись получить объяснение из первых рук, от Запевалы. «Вон оно как, оказывается», – подумал Один-Ноль, на все сто уверенный, что Вите Заплетину для того и дали краткосрочный отпуск, чтобы он из него не вернулся.
– А где Запевала? – спросил Скумбатов, не дождавшись скорого ответа. На лейтенанте была темно-зеленая майка с желтоватыми пятнами от «белизны»: это сердобольные связистки решили обстирать разведчиков и по ошибке бросили майку Александра в таз с женским бельем.
