Лёжа со львами - Фоллетт Кен (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
– Не отвлекайся, – сказал Жан-Пьер, наблюдая, как укладывают Ахмеда на стол.
Джейн осмотрела мужчину с подвязанной рукой. У него более серьезное ранение, казалось, что пуля размозжила кость.
– Видимо, это было очень больно, – проговорила Джейн на дари.
Он улыбнулся и кивнул. Эти мужчины были словно из стали.
– Пуля попала в кость, – сказала она Жан-Пьеру.
Жан-Пьер не отводил взгляд от Ахмеда.
– Дай ему местный наркоз, прочисти рану, удали косточки и сделай повязку. Костью займемся потом.
Джейн стала готовить укол. Если ее помощь потребуется Жан-Пьеру, он ее позовет. Судя по всему, эта ночь выдастся долгой.
Ахмед умер через несколько минут после полуночи. Жан-Пьеру хотелось выть, но не от печали, ибо Ахмеда он практически не знал, а от глубокого разочарования, так как понимал, что этого человека можно было бы спасти, если бы он, как врач, имел в своем распоряжении самое необходимое: анестезиолога, операционную комнату и электричество.
Он прикрыл лицо покойного, затем посмотрел на жену, которая несколько часов подряд неподвижно стояла рядом, наблюдая за происходящим.
– Мне очень жаль, – сказал он ей.
Она кивнула в ответ. Ему было легче от того, что он видел ее спокойствие. Иногда его обвиняли в том, что он не испробовал всего, что было в его силах. Им казалось, знания его так обширны, что он может практически все. А его так и подмывало закричать: «Я же не Бог!». Но эта женщина, видимо, все понимала.
Жан-Пьер отвел взгляд в сторону. Он ощутил, что страшно устал. Он целый день возился с ранеными, но это был первый, которого спасти не удалось. Несколько человек, в основном родственники, которые вначале только наблюдали за ним, теперь подошли ближе, чтобы унести тело. Вдова запричитала, и Джейн отвела ее в сторону.
Жан-Пьер почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся и увидел перед собой Мохаммеда, повстанца, который организовывал колонны. Вдруг он ощутил в себе чувство вины.
– Такова воля Аллаха, – проговорил Мохаммед.
Жан-Пьер кивнул. Мохаммед достал пачку пакистанских сигарет и закурил. Жан-Пьер стал укладывать свои инструменты в сумку. Не глядя на Мохаммеда, он спросил:
– Что теперь ты будешь делать?
– Немедленно отправлю другую колонну, – проговорил Мохаммед. – Нам нужны боеприпасы.
Несмотря на усталость, Жан-Пьер вдруг почувствовал ясность мысли.
– Хочешь посмотреть на карты?
– Да.
Жан-Пьер закрыл сумку, и оба вышли из мечети. Звезды освещали их путь через селение к дому лавочника. В жилой комнате на коврике рядом с колыбелью Шанталь спала Фара. Она мгновенно проснулась и встала.
– Теперь ты можешь идти домой, – сказал ей Жан-Пьер.
Не говоря ни слова, Фара удалилась.
Жан-Пьер опустил свою сумку на пол, осторожно поднял колыбель и отнес ее в спальню. Когда он поставил ее на пол, Шанталь проснулась и заплакала.
– Ну что это такое? – едва слышно проговорил он. Посмотрев на часы, он понял, что ребенка, наверное, пора кормить. – Мама скоро придет, – сказал Жан-Пьер. Но на Шанталь это никак не подействовало. Тогда он вынул ее из колыбели и стал качать. Шанталь успокоилась. Он отнес ее обратно в жилую комнату. Мохаммед стоял и терпеливо ждал.
– Ты ведь знаешь, где они? – спросил Жан-Пьер.
Мохаммед кивнул и открыл деревянный сундук. Он извлек оттуда толстую кипу сложенных карт, выбрал некоторые из них и разложил на полу. Укачивая Шанталь, Жан-Пьер посматривал через плечо Мохаммеда.
– Где же была устроена засада? – спросил он.
Мохаммед указал на точку вблизи города Джелалабад.
Маршруты, которыми двигались колонны Мохаммеда, не были обозначены ни на этих, ни на каких-либо других картах. Тем не менее, на картах Жан-Пьера были видны некоторые долины, плато и, в зависимости от времени года, реки, через которые могли быть проложены эти маршруты. Иногда Мохаммед знал рельеф по памяти, иногда строил предположения, обсуждая с Жан-Пьером точную интерпретацию контурных линий или столь явных обозначений характеристик рельефа, как скажем, ледниковых отложений.
– Ты мог бы сместиться дальше на север, обходя Джелалабад стороной, – предложил Жан-Пьер.
Над равниной, на которой расположен город, была разбросана масса мелких долин, которые, как паутина, опоясали пространство между двумя реками – Конар и Нуристан.
Мохаммед закурил еще одну сигарету – как и большинство повстанцев, он был заядлым курильщиком – и, отгоняя от себя дым, с сомнением покачал головой.
– В этом районе случилось слишком много засад, – заметил он. – Если они уже сейчас не предают нас, жди этого в скором времени. Нет, следующая колонна пройдет к югу от Джелалабада.
Жан-Пьер нахмурился.
– Не вижу, как это осуществить. К югу – там нет ничего, кроме голой равнины на всем пути от Киберского перевала. Вас там сразу же засекут.
– Мы не пойдем по Киберскому перевалу, – сказал Мохаммед. Он прикоснулся к карте, потом провел пальцем по линии афгано-пакистанской границы в южном направлении. – Мы перейдем границу в Теременгале. – Он коснулся пальцем названного города и очертил маршрут оттуда до долины Пяти Львов.
Жан-Пьер кивнул, ничем не выдавая охватившую его радость.
– Это другое дело. Когда отсюда выйдет в путь следующая колонна?
Мохаммед начал складывать карты.
– Послезавтра. Раскачиваться некогда. – Он снова положил карты в сундучок и направился к двери.
Именно в этот момент вошла Джейн. В своей рассеянной манере он пробормотал: «Доброй ночи». Жан-Пьер был рад тому, что благообразного вида партизан вроде бы утратил интерес к Джейн с момента ее беременности. Джейн отличалась повышенной сексуальностью и, по мнению Жан-Пьера, вполне могла бы уступить мужским вожделениям. Но роман с афганцем обернулся бы для нее колоссальными страданиями.
Сумка Жан-Пьера с медицинскими принадлежностями так и стояла на полу, и Джейн наклонилась, чтобы ее поднять. У него екнуло сердце, и он мгновенно вырвал сумку из ее рук. Джейн взглянула на него немного удивленным взглядом.
– Я уберу ее сам, – проговорил он. – А ты посмотри за Шанталь. Ее пора кормить. – И Жан-Пьер передал ребенка ей прямо в руки.
Когда Джейн присела, чтобы покормить Шанталь, Жан-Пьер оттащил сумку вместе с лампой в переднюю комнату. Коробки с медицинскими принадлежностями громоздились на грязном полу. Уже раскрытые коробки были разложены на грубых деревянных полках лавочника. Жан-Пьер поставил свою сумку на выложенную грубым кафелем стойку и вытащил черный пластмассовый предмет, размером и формой напоминающий портативный телефон. Он засунул его себе в карман.
Потом Жан-Пьер вывалил все из сумки. Подлежащие стерилизации инструменты он сложил на одну сторону, а все, что не понадобится в ближайшее время, расставил на полках. Затем Жан-Пьер вернулся в жилую комнату.
– Схожу-ка я к реке искупаться, – сказал он, обращаясь к Джейн. – Я слишком грязный, чтобы в таком виде ложиться в постель.
Джейн посмотрела на него с той самой задумчивой и довольной улыбкой, которая часто играла на ее лице в момент кормления ребенка.
– Только поскорей, – проговорила она.
Жан-Пьер ушел. Селение, наконец-то, погрузилось в сон. Правда, в некоторых домах все еще горели лампадки, а из одного окна доносился горький женский плач. Но в большинстве домов было темно и тихо. Проходя мимо последнего дома, Жан-Пьер снова услышал высокий женский голос – скорбное причитание. На мгновение он ощутил почти невыносимую тяжесть гибели людей, в которой сам был повинен. Но потом Жан-Пьер отогнал от себя эту мысль.
Постоянно оглядываясь и прислушиваясь, он прошел каменистым путем между двумя полями, засеянными ячменем. Крестьяне в это время обычно выходили на работу. На одном поле он услышал отзвуки серпов, а на узкой террасе увидел двоих, которые пололи траву при свете лампы. Жан-Пьер не стал вступать с ними в разговор.
Добравшись до берега реки, он перешел ее вброд и поднялся по извилистой скалистой тропе. Хотя он чувствовал себя в полной безопасности, тем не менее его не покидало ощущение тревоги, пока он поднимался наверх в мглистом свете.
