За день до полуночи - Хантер Стивен (читать книги без сокращений .txt) 📗
– А вы не голодны? Может быть, хотите поесть? Сейчас отдохните, потому что действовать придется очень скоро. И я хочу, чтобы вы взяли с собой моих людей. Вы не будете одиноки в тоннелях.
– В тоннеле ты всегда одинок, – заметил Уоллс. – Но все-таки дайте мне худенького парня, который будет держаться подальше и выполнять все мои приказы.
Дика несколько сбила с толку прямота Уоллса, дальше он повел разговор с большей осторожностью.
– Темнокожего, мистер Уоллс? Лучше, если это будет темнокожий человек? В группе Дельта есть несколько негров.
Уоллс снова рассмеялся.
– Это не имеет значения. В тоннеле все ниггеры.
Фуонг сидела, словно в трансе. Это случалось с ней часто. Она так и не пришла в себя после катакомб. Медики определили у нее шизофрению пятой степени, как у многих, кто был связан с катакомбами. Потеряв близких людей, пережив немало ужасов, она, что называется, тихонько тронулась умом, который теперь маленькой лодочкой блуждал по волнам в открытом море. Фуонг не любила яркий свет, людской толпы, не любила говорить о себе. Любила она детей, цветы, свежий воздух, но больше всего любила детей. По ночам Фуонг разговаривала со своей дочерью, прижимала ее к груди. Она помнила, как девочка исчезла в пламени напалма. Языки пламени обожгли ей брови, взрыв почти оглушил ее. Она рванулась в огонь, но кто-то остановил ее.
И вот теперь она сидела в сарае с темнокожим мужчиной, как она понимала, ее коллегой, и пыталась воздать должное той пище, которую любезно поставили перед ней. Фуонг чувствовала, что приближается решающий момент, потому что мужчины перестали заниматься оружием и разошлись. Фуонг узнала эти симптомы – скоро бой. Она помнила их по старым временам.
Тогда была другая Фуонг. Она любила свою страну, верила в ее освобождение от ненавистных белых людей. Ради этого стоило убивать и умирать. И смерть, в конце концов, собрала свою дань. Ей было тринадцать, когда она ушла под землю, и двадцать три, когда вышла из катакомб, убив за это время больше сотни мужчин; большинство из них были вооружены карабинами М-1, а некоторые ножами. Лучше всего она умела прятаться и ждать, лежать в темноте, как мертвая, лежать бесконечно долго. Как она устала от этого! А теперь нужно вернуться в прошлое.
Нельзя, чтобы бомбы сжигали детей, чтобы весь мир охватил огонь, а потом повсюду наступила темнота.
К ней подошел какой-то человек.
– Здравствуй, сестра Фуонг, – обратился он к ней по-вьетнамски.
– Здравствуй, – ответила Фуонг, не желая называть его братом.
– Меня зовут Тигарден.
Эти американские имена, они такие сложные.
– Ди-гар-дан, – попыталась повторить Фуонг. Даже язык заболел.
– Называй меня брат. Я буду твоим братом в тоннеле. Меня попросили сопровождать тебя, поэтому я и назвал тебя сестрой.
Фуонг спросила у своей дочери, которая продолжала жить в ее сердце, что она думает об этом человеке.
«Похоже, он порядочный человек. Но хватит ли у него сил, мама? В тоннеле порядочность не в счет, там нужна только сила».
– Ты когда-нибудь бывал в тоннеле, брат? – спросила Фуонг.
– Нет, – признался он.
– Тогда почему ты здесь? Сам напросился?
– Не совсем так. Меня попросили, потому что я говорю по-вьетнамски, сестра.
«Он не рад поручению, – подсказала из сердца дочь. – Это плохо. В тоннеле очень важно верить в себя».
Ее открытый взгляд смутил парня.
– Честно говоря, сестра Фуонг, я боюсь до смерти. Ненавижу темноту, тесноту и грязь. Но меня попросили, а в нашем подразделении не принято отказываться от заданий.
– Ты можешь контролировать свой страх?
– Я провел в твоей стране более трех лет, боялся все три года, но научился контролировать страх.
«Скажи ему, что под землей совсем другое дело», – посоветовала дочь.
– Под землей совсем другое дело, – произнесла Фуонг. – Увидишь, там все иначе. Главное – владеть собой. Нужна железная воля, так что смотри.
– Я постараюсь, – заверил он. Мускулистый сухощавый мужчина лет сорока.
– В темноте все боятся. Выживает тот, кто умеет владеть собой.
– Я могу только постараться, – ответил Ди-гар-дан.
– У тебя есть семья, брат?
– Да. Трое мальчиков. Отличные ребята. Один спортсмен, настоящий герой. А двое других… ну, о них еще рано говорить.
Фуонг увидела, как потеплели его глаза, когда он говорил о детях.
«Послушай, мама, у него есть дети. В его сердце живет любовь. Он не одинок».
– Ты счастливый человек, брат, и я возьму тебя с собой в тоннель. Мы остановим демонов, не дадим им ввергнуть весь мир в пучину огня.
– Мы сделаем это, сестра, клянусь тебе, – сказал Ди-гар-дан, и с этого момента начала действовать команда тоннельных крыс «Альфа».
Команда тоннельных крыс «Бейкер» родилась при менее благоприятных обстоятельствах. В силу вполне понятных причин из группы Дельта для сопровождения Натана Уоллса был отобран негр, невысокий, мускулистый штаб-сержант по имени Джефф Уидерспун.
Гордый, трудолюбивый, способный молодой солдат, в свое время он был отличным боксером. По натуре Уидерспун был человеком команды, верил в единство в широком смысле этого слова и умел обуздывать собственные амбиции. Он признавал свои обязательства, во-первых, перед страной, во-вторых, перед армией и, в-третьих, перед группой Дельта, которая была его командой. Уидерспун перешел в группу Дельта из 3-го батальона рейнджеров, расквартированного в Форт-Юстисе, и успел к событиям в Гренаде.
А Натан Уоллс, в силу своих специфических убеждений, презирал всех и все, что причиняло вред американским неграм, которых, по его мнению, считали в стране ленивыми, никчемными чернозадыми собаками. Он был отравлен и этой страной, и расовой дискриминацией.
– Уоллс?
– Ну я.
– Меня зовут Уидерспун. Я пойду с тобой.
– Парень, а тебе платят за это дерьмо?
– Да, платят.
– Сколько? Сколько ты зарабатываешь?
– За риск и прочими надбавками получается тысяча семьсот в месяц.
Лицо Натана Уоллса искривила презрительная усмешка.
– Да это же крохи, парень, – рассмеялся он. – Я зарабатывал такую мелочевку за одну субботнюю ночь на Пенсильвания-авеню. А ты рискуешь своей гребаной задницей за каких-то семнадцать сотен.
Уидерспун только посмотрел на него. Потом повернул руку и бросил взгляд на большую «Сейку», укрепленную циферблатом вниз.
– Ты бы лучше поел. Выходим в 14.50. Уже скоро.
– Мне нравятся твои часы, парень. Прямо-таки ювелирное изделие, а я люблю ювелирные изделия. Позволь рассказать тебе, что во Вьетнаме сержант по фамилии Лопес приобрел себе отличную «Сейку» для подводного плавания, вроде твоей. И надел ее, уходя в катакомбы. Парень, да на них цифры видны за милю. Азиаты и воспользовались этим, какая-то вьетконговская леди, вроде нашей очаровательной девушки, засадила пулю прямо в цифру двенадцать, ему аж кисть оторвало. А когда он завопил, она послала пулю ему в глотку. Я это знаю точно, потому что сам лазил в дыру и обматывал его ноги гребаным проводом, чтобы вытащить оттуда эту дохлую задницу. Так что, если хочешь носить свои прекрасные часики, приятель, держись от меня подальше. – Уоллс снова рассмеялся.
Уидерспун молчал. Затем согласно кивнул.
– Сниму их перед уходом и оставлю кому-нибудь.
– Послушай, парень, еще дезодорант. Понимаешь, я чую запах этого дерьма. А если в дыре будет вьетнамец, он его тоже учует и разнесет вдребезги твою задницу, а заодно и мою. Так что нам обоим пойдет на пользу, если ты вымоешься, а то прямо-таки как будто телеграммы посылаешь.
– Но в этих тоннелях не должно никого быть.
– Приятель, когда ты считаешь, что там никого нет, именно тогда они превращают тебя в труп. Ты женат, парень?
– Да, – ответил Уидерспун.
– У тебя была баба прошлой ночью?
– Отвяжись.
– Приятель, последний раз я щупал только собственную задницу, это было, когда один белый негодяй позабавился с ней в душе. И сейчас я был бы не прочь побаловаться с бабенкой перед этим последним путешествием.
