Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Вовчик усиленно постарался вспомнить всё, что он знал или слышал о рогатках, а знал он относительно немного, и постарался поддержать разговор, превознося, всё же, пневматику. Вскоре беседа двух знатоков стала совсем «специальной», только и слышалось:
— … расходники! Расходники-то, а?!
— … если уплотнительные резинки смазывать силиконом и вовремя менять, то ресурса хватит лет на 100!
— … дальность… простота применения…
— … я вот могу стрелять хоть речной галькой, а шарики для пневматики, да ещё в этом экзотическом калибре…
— … это же постоянные тренировки — как с луком, как с пращой! А пневматичка не так требовательна к навыкам. Опять же — дальность!
— Я не отрицаю, но в то же время… — видно было, что Громосеев расположился к Вовчику, найдя в его лице понимающего собеседника.
И Вовчик, и Инесса старались даже не смотреть в угол, где под цветастым бабкиным ещё половиком и большим сундуком таилась главная сейчас тайна дома: люк в подвал, он же, по нынешним временам, аналог входа в пещеру Али-Бабы. Бойцы Громосеева планомерно, и видно, что не в первый раз, потому что умело, осматривали, обыскивали помещение, и пока ничего криминального не обнаружили, лишь дивясь определённой «зажиточности» хозяев: на стол были извлечены из шкафов и растительное масло, и пакет с сухим молоком, и начатая бутылка водки (использованная Вовчиком для дезинфекции и компресса), и уксус, и специи, и пара банок тушёнки с начатым пакетом вермишели, и раскладная солнечная панель, и даже несомненный признак нынешнего благосостояния — новенькие зубные щётки и несколько тюбиков с зубной пастой, один из которых проводящий обыск боец тут же незаметно умыкнул как будущий подарок своей девушке.
Но — плохое, думай об этом или не думай, случается: один из бойцов, проявив так неуместную сейчас тщательность, порывшись в сундуке, затем сдвинул его — и обнаружился люк в подпол.
— А ну-ка, а ну-ка… — Громосеев заинтересованно поднялся.
— Ну что там, что там??.. — в прихожей за дверями толпились несколько девчонок. Как только Уполномоченный скрылся в доме, заинтересованный в происходящем «контингент» коммунарок и соседей мало-помалу вновь вдвинулся в ограду вовчикова дома, а потом, постепенно, часть девчонок просочилась и к двери — подслушивать, пока оставшиеся напропалую кокетничали с охраной.
Гришка, старший у отряда, плюнув на «руководство», вовсю приударял за строившей ему глазки Мэгги. А четверо подслушивали за дверью.
— Достают чо-то из подпола… говорят — там много! Вовчик чуть не плачет; говорит что всё честно куплено, у него и чеки товарные есть, а Уполномоченный… Уполномоченный говорит что «хоть куплено, хоть честно оплачено, а вы должны проявить сознательность и понять, что в период когда…«…короче, отнимут, наверное, всё. А там много, ога! Вовчик заплакал, ого! — транслировала Аделька.
— Сссволочи!! — прошипела зло Катерина, стискивая кулаки.
— Чо ты, Кать? Это же не наше, нам-то…
— Молчи, дура! Керосиновая лампа, новое стекло к ней, сам керосин, фонарик вот, нитки-иголки, шесть новых футболок, перец, соль… откуда, дура, думаешь?? Вовчик всё давал! Своё! — мог бы не давать. И он теперь в коммуне! А выметут сейчас всё… слушай давай, что там?
— Громосеев ругается! Говорит, что «запасливость, предусмотрительность имеет свой порог; то, грит, что мы щас видим, это «сокрытие продуктов питания и предметов первой необходимости в товарных количествах», за что, говорит, есть соответствующая сейчас статья… ой, девчонки, неужто расстреляют?? За запасы-то??..
— Молчи, дура, слушай!
Громосееву было неловко. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке: предъявить парню было, в общем, нечего; ничего криминального, не считая некоторого количества ножей явно «холодного» вида (тут же конфискованных) найдено не было; но в то же время то, что было обнаружено в подвале никак нельзя было оставить незамеченным и не отреагировать на такие, поистине по нынешним временам, богатейшие запасы: вермишель и макароны — коробками, тщательно упакованные в полиэтилен; пачки соли, ящики с, признаться дешёвым, но тем не менее вполне себе мылом; рис, перловка, гречка в больших пластиковых канистрах с широким горлом; пятилитровые баклажки с растительным маслом, ящики тушёнки, тушёнки, тушёнки… староста только в изумлении качал головой, принимая всё новые коробки и свёртки, а из подвала всё подавали и подавали. Ещё и ещё.
Уполномоченный вполне верил, что всё это честно и заранее куплено и оплачено ещё полновесными деньгами — но тогда и стоимость всего этого богатства была совсем другая! А что было делать? Исходить из примата законности и священности частной собственности? А в чём виноваты сельские старушки, не имевшие возможности на свои нищенские пенсии создать себе такой же вот «жировой запас»??
Отнимать все эти ценности у Вовчика не было ни малейшего повода; и, в то же время «не отнимать» было положительно невозможно! Не поймут никто — ни староста, ни бойцы отряда, ни те же соседи, опять галдящие во дворе. И потому он злился, не находя возможности примирить непримиримое: необходимость, по сути, ограбить запасливого парня, вся и вина которого была в том, что его товарищ спас десятки жизней жителей деревни, а сам он был достаточно предусмотрителен, чтобы сделать загодя это запасы. Да ещё и пострадавший в этой котовасии возле церкви! Да ещё и способный поддержать содержательную беседу о пневматике и рогатках, давнем хобби Уполномоченного. А что делать??
Винить парня в его запасливости было невозможно, но и оставить всё как есть тоже было нельзя. И потому Громосеев накалялся, а вернее, накалял сам себя, чтобы легче было принять это неправедное решение: отнять это вот богатство, оставив парня ни с чем, а вернее, с огородом и минимумом запасов. Или поделить с ним?..
— … я прошу, нет, я призываю… ччччёрт, всё не так! Я вас, Владимир Сергеевич, ставлю перед фактом: мы это рек-ви-зи-ру-ем! Изымаем! Под расписку. В силу целесообразности. Ведь вы посудите сам: у вас тут запасов на хорошую большую семью года на полтора — а вы один! Ну, с квартирантами… Вы что, спекулировать этим собирались, аааа??? Вы ведь имейте в виду, сейчас по Временному Чрезвычайному Положению за спекуляцию продуктами питания… я знаю, что «не было факта», но тогда зачем?? А вы знаете, что в то время когда вы себе на хомячьих запасах многолетних сидите, где-то голодают?? дети в том числе! Я понимаю, чёрт возьми, что для вас, как человека неженатого и бездетного это пустой звук, но представьте себе что это — смотреть в голодные детские глаза! Так! Петров, Гальдин — позовите ещё двоих с улицы! Вот это, вот то, вот это всё и половина этого — в микроавтобус и ко мне на заднее сидение. Грузите. И не надо хныкать, Владимир Сергеевич, не надо! Я сюда ехал с существенно более серьёзными в вашем отношении намерениями; скажите спасибо что всё так кончится! Да, расписку напишу, накой она только… и вы можете не сомневаться — ваши… то есть реквизированные продукты будут распределены среди остро нуждающихся! Всё. Точка!
После недолгого допроса «на пригорке» пленных бандитов, который допрос, в общем, подтвердил лишь всё ранее сказанное Вадимом (за исключением автомата. Автомата, божились пленные, у них не было!!), Громосеев приказал и их, пленных, грузить в машины. Прямо поверх реквизированных продуктов, да. «Им тут недалеко ехать…» — подумал он про себя.
— Да, заберём! — сообщил он опухшему, очень неважно выглядевшему батюшке, вышедшему ради такого случая во двор, — Сопроводим в КПЗ в Никоновке, затем этапируем в Оршанск. А там пусть с ними разбираются. По закону!
Гришка хмыкнул. Громосеев посмотрел на него строго, и вновь обратился к священнику:
— Что уж вы, Андрей Владимирович; соберитесь, что же это такое?? Нельзя же так распускаться, у вас же люди, паства!
— Да… Да-да… — священник всё потирал, мял большими пухлыми ладонями ставшее одуловатым лицо с явными мешками под глазами, — По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Великий грешник я…
