Монастырь - Ширянов Баян (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

– Дела!.. – угрюмо проговорил Шмасть. – И чо теперь?

– А, – Исаков обреченно махнул рукой, – Кум заданий надавал… Списки, там, всякие. Кто в какую смену…

– Хорошо… – Шмасть почесал подбородок. – Ты, это, пиши. Кум зря задания давать не будет. А я… Дело у меня тут одно нарисовалось…

Шнырь не хотел говорить туповатому Котлу, что за идея пришла ему в голову. Ведь в лагере практически невозможно что-то скрыть. В любом случае, кто-то что-то да увидит. В одиночестве зек не бывает практически никогда. На это и рассчитывал Шмасть, направляясь в комнату Политико-Воспитательной работы. Там, как он видел несколько минут назад, читал газеты один из пригретых Шмастью зеков. И шнырь должен был настропалить того разузнать, что за писанину разводил Гладышев. Мало ли, вдруг кто случайно заглянул через плечо?..

Едва Игнат Федорович в сопровождении прапорщиков вышел из здания монастыря, из динамиков на плацу послышалась хриплая «Лаванда» и голос Семенова объявил построение на проверку.

– Так, – Лакшин хлопнул по ладони свернутой в трубочку тетрадью убиенного Гладышева, – Ты, Жбан немедленно приведи ко мне Сапрунова. А ты, Володя, помоги ДПНК.

– Сам знаю… – проговорил Тощий таким тоном, что с одной стороны он, вроде бы как и огрызался, но с другой – в ней не было достаточной агрессивности, чтобы посчитать ее неуважительной по отношению к начальству.

Пройдя мимо уже собирающихся во дворе зеков и игнорируя бросаемые на него угрюмые взгляды, Лакшин прошел в свой кабинет и, в ожидании очередного визита, стал изучать остатки дневника.

Впрочем, исследовать было практически нечего. Майор методично просмотрел каждый листок и ничего, кроме цифр не обнаружил. Зато на самой первой странице остались какие-то отпечатки. Очевидно, покойный, когда заполнял 33-ю страницу, находился в сильном волнении и слишком сильно нажимал на ручку.

Поднеся тетрадь к настольной лампе, Игнат Федорович наклонил бумажный лист так, чтобы скользящий свет вырисовал все неровности. Появившийся текст разобрать было практически невозможно, но Лакшин обратил внимание на одну глубокую борозду, след подчеркивания. Фраза над ней прочитывалась достаточно четко: «Я вошел в стену!»

Кум глубоко вздохнул. Теперь вопрос стоял не в том, есть ли те тайные ходы, о которых так упорно судачили зеки, а в том, как их обнаружить. Причем, несомненно, кто-то уже является обладателем этой тайны. И, судя по тому, как ревностно он ее охраняет, вычислить обычными способами этого деятеля, или деятелей, будет весьма непросто.

Впрочем, если кто-то пользуется тайными ходами (кстати, зачем?), то найти его будет лишь вопросом времени. Ведь не может же один человек находиться одновременно в двух местах. Если его нет в секции – он в тайном ходе. Отсюда – банальный вывод: дежурства. Выделить в каждом отряде по несколько зеков и чтоб сидели всю ночь, высматривая тех, кто будет шоркаться в неположенное время.

И, кстати, надо бы немедленно распорядиться чтобы прапора при каждом шмоне смотрели на руки зеков. Вдруг попадется кто-нибудь со свежесбитыми костяшками?

Приняв эти решения, Игнат Федорович опять глубоко вздохнул, но уже с облегчением. Первые шаги к раскрытию убийства уже были сделаны. Теперь следовало совершить еще один.

Размышления майора прервало осторожное поскребывание по двери. Лапша быстро спрятал дневник в ящик стола:

– Входи!

– Осужденный Сапрунов Анатолий Ильич. – представился вошедший зек., – Статья 144 часть два, срок три года.

Кум не ответил, пристально вглядываясь в вошедшего. Сапрунов был одет в замызганную рабочую телогрейку без пуговиц. Из-под нее виднелась серая роба, которую выдавали этапникам. Зек явно не знал, куда деть руки, на которых виднелись плохо стертые потеки машинного масла. Тряпка серым лоскутом торчала из наполовину оторванного кармана. Сапоги у осужденного были, что называется, всмятку. Насквозь промасленные, протершиеся на голенищах. Довершали картину множество мелких латунных стружек, которые обсыпали одежду и обувку Сапрунова и придавали тому какой-то новогодний вид.

Вглядываясь в понурое лицо работяги Игнат Федорович пытался построить ход беседы. Судя по насупленным бровям и почти неподвижному взгляду, куму попался незаурядный упрямец. Чтобы расколоть такого требовалось немало терпения и тонкий психологический подход.

– Присаживайся, – Лакшин указал на стул, – чего стоишь?

– Да замызгаю я все тут…

– Ничего, – радушно улыбнулся кум, – Вот, газету подстели.

– Благодарствуйте. – сурово произнес зек.

Он принял протянутую «Правду», аккуратно обернул ею матерчатую обивку стула и уселся на самый край, настороженно скрестив под собой ноги. Майор обратил внимание, что на линолеуме кабинета после сапог Сапрунова остались масляные следы. Само по себе это ни о чем не говорило, Жбан запросто мог вытащить зека как он был, не дав переодеться, но сам факт того, что визитер не удосужился вытереть ноги, недвусмысленно говорил о подспудной ненависти к начальнику оперчасти в частности и к «козлиному» племени в общем.

– Как работается? – бросил пробный шар Лакшин.

Зек недоуменно посмотрел в глаза куму:

– Вас это действительно интересует?

Игнат Федорович не ответил, продолжая с легким прищуром рассматривать Сапрунова.

– А хреново. – с подавленным вызовом продолжил зек. – Станки – ни к черту. Больше простаивают, чем работают. Возишься с ними сутки напролет. Руки в масле по локоть. Знаете, что от этого бывает?

Анатолий сдвинул рукав телогрейки и обнажилась мускулистая рука на которой двумя красными блямбами выступали огромные нарывы. Лапша знал о таких болезнях, но для того, чтобы реально изменить то положение вещей, которое их вызывало, необходимо было полностью переоборудовать производство. А на это у лагеря денег не было.

– Ого! – покачал головой Игнат Федорович, – А что же ты к врачу не сходишь?

– А, был я у него… – Сапрунов водрузил рукав на место, – А фигли толку… Ой, извините, гражданин майор, сорвалось…

– Ничего, ничего. – успокоил зека оперативник, – Я ж понимаю. Трудно сразу перестроиться, чтоб не материться…