Огонь на поражение - Катериничев Петр Владимирович (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
– Зато амбиции – маршальские.
– Как же без них…
– Без них, как я-в подполковниках.
– Не прибедняйся. Должность – генеральская, уважение – офицерское…
– Жалованье – согласно штатному расписанию. Кончай балаболить. Есть интерес?
– Да хорошо бы отужинать.
– У меня со временем зарез.
– Это твои проблемы. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.
– Уговорил. Ты где?
– Ну ты и спросил! Как только тебя начальство терпит?
– Вляпался?
– По ноздри.
– Что-то с нашей конторой?
– Уволят тебя, Кругов, ох уволят! Табличку на телефон навесь – когда-то модно было.
– Я не навешу, а навешаю, причем тебе лично и по всей морде. Через полчаса под «старой рукой». Успеваешь?
– Нет. Через сорок минут – «у кошки».
– Понял. Буду.
– Пока.
Не имей сто рублей… Игорек Крутов – старый боец и собутыльник. Выпивали мы с ним не часто, а вот дрались – ежедневно. В спортшколе, на отделении бокса.
Постоянными спарринг-партнерами мы стали, когда Кругов уже отслужил, – было ему года двадцать два, а мне шестнадцать. Со всей свойственной этому возрасту дурью.
Я еще дрался на ринге, чего-то там занимал и чего-то хотел, а Игорек «прыгал» для себя, чтобы форму не терять. По правде сказать, общение с ним спасло меня от знаменитой «двести шестой», хулиганской.
Наша детская спортивная притягивала всех шебутных подростков микрорайона, да и района тоже. Путь был «проторенный»: бокс, парк с дискотекой и драками, «зона» для малолеток. «Двести шестая, часть вторая» шла железно: любая драка при умении бить обязательно заканчивалась более или менее тяжкими телесными повреждениями. Никаких отсрочек и прочих нынешних прибамбасов тогда принято не было, и ребята садились легко. Один за другим.
Подружившись с Игорем, я сразу перешел, понятно на время, на другой возрастной уровень; у ребят этих были иные интересы. Льстило, что принимали меня в этой компании равным… Потом один за другим ребята стали жениться, Игорь тоже, но получилось так, что на те самые полгода, когда я запросто мог влететь на «зону», из жизни подростковой был я выключен. Потом был университет, и все пошло, как пошло.
И еще – Игорь Крутов всегда был честен и абсолютно надежен. Таким и остался. Нам дважды пришлось «помахаться» с какими-то, как теперь говорят, лохами, нас было двое, лохов на порядок больше. Здесь важно одно: тот из двоих, который «накатывает», работает первым номером, должен быть спокоен за свою спину. Прикрыт. Он – но-каутер, он идет вперед и должен быть уверен – никто сзади ему куском арматуры не наварит и его «второй» умрет, но из-за спины не уйдет. «Первым» работал в подобных ситуациях тот, кто увереннее себя чувствовал.
В обеих драках «вторым» работал я. Прикрывал спину.
Сейчас прикрытие необходимо мне.
Ну а место встречи… Это, как и тогдашние отношения, нельзя ни изменить, ни переиначить.
Где-то на равном расстоянии от домов, где жили Игорь, Димка Круз и я, располагался скверик под названием «Комсомольский». В нем с незапамятных времен стоял тщедушный гипсовый монументишко вождю мирового пролетариата, судя по мелкости, в натуральную величину, сварганенный по инициативе какого-то местного завкома еще в незапамятные времена, и с тех пор фигура лишь подмазывалась, латалась, подкрашивалась. Как это принято у вождей, он стоял с вытянутой вперед рукой, указуя перстом на магазин напротив – винный. Чуть сзади, в кустах сирени, располагались две скамейки, где и, собирались, или, по-нынешнему, тусовались, выпивохи.
Когда мне исполнилось лет семнадцать, памятник прибрали – за совершенной дряхлостью, а на проспекте поставили другой – бронзовый и помпезный. Этот «Вовик» тоже раздумчиво глядел вдаль, только указующий перст был направлен в сторону московской кольцевой. Очевидно, призывая к освоению Нечерноземья.
Вот так. А место встречи осталось. Только именовали его мы теперь – «под старой рукой».
А «у кошки» – еще проще. Недалеко от железнодорожной ветки на Дмитров и Долгопрудный был ярок, поросший ивняком, тонкими топольками и прочей растительностью. Никакой ментовский «уазик» сюда не доезжал по причине непролазности и отчасти – лени служивых, здесь мы и устраивали выпивки с шашлыками, расслабухи с девчонками и иные увеселения.
А метрах в пятидесяти валялась дохлая кошка. Безвременно почившие кошки ведут себя по-разному. Одни – разуваются до размеров небольшого барана, жутко воняют и глаз не радуют. Видимо, перекормили таких при жизни. А эта, наша, просто-напросто высохла и мумифицировалась, никому не мешала, заразой не угрожала, но своим посмертным существованием как бы размечала и ограничивала нашу территорию. На другую мы не претендовали, но и свою охраняли ревниво. С этим считались.
Сейчас я выбрал «у кошки» намеренно – по зимней поре топольки и ивняк просматривались на километр-проехать – только вездеходом на гусеничном ходу. А если присесть на бревнышки – я надеялся, что какие-то бревнышки тут все же есть, новые недоросли должны ведь оценить летнее преимущество места, – так разглядеть или увидеть сидящего просто невозможно.
Ну а уж «засветить» таких крутых, как Крутов и Дронов, – целая операция с привлечением спутниковой телескопии.
Игорька я заметил издали. Он шел пешком. Парковать машину где-то поблизости – против правил. «Конспигация, конспирация и еще газ конспигация!» Появляюсь из-за дерева, когда он проходит мимо.
– Страсть как люблю вот такие случайные встречи, усмехается Крутов, протягивая мне руку.
– Вот и я – шел мимо, дай, думаю… – Крепко жму жесткую широкую ладонь.
– На бревнышки?
– Ага.
– Ну и времечко ты выбрал для пикника, – ворчит Игорек, спускаясь в низину.
– Времечко, как и родителей, не выбирают. Зато место клевое.
– Клевое-то оно клевое, ежели на мотыля ловить…
– Ты – ловец, тебе виднее…
– Скажи еще – легавый.
– Да я не про то…
– А я про то. Да, легавый. С хорошей примесью волкодава. Волков, их давить надо, когда они на людей озверели.
– А кто спорит-то?
– Слушай, старый, а ведь и костерок разведем! – Бревнышки действительно в наличии, рядом, в яме – несколько ломаных ящиков.
Игорь неспешно и основательно сложил пирамидку, выбирая доски посуше, извлек из внутреннего кармана газету, сунул в середину, поднес зажигалку, чиркнул кремнем.
– На ужин зазывал? – оглянулся на меня.
– Было дело…
– Чем угощать будешь?
– Беседой с умным человеком.
– Не наговаривай на себя. Был бы умный – сидели бы в «Савое»…
– Сначала в «Савое», потом в СИЗО… Твоими стараниями.
– Не все, друже, не все. – Игорь извлекает из объемистой сумки «сервелат», бутылку «Арарата», хлеб, сыр, пару стаканчиков. Насаживает колбасу на прутики, поджаривает над огнем:
– Ты бы коньяк пока разлил, нахлебник…
– Боюсь, рука дрогнет. От такого генеральского стола.
– Чем богаты… – Игорь протягивает шипящий кусок колбасы на ломте черного «бородинского», принимает от меня полный стаканчик:
– За встречу, Олежек. Рад тебя видеть.
– Я тоже, старик.
Глава 11
Выпив и молча пожевав, закурили. Игорек выглядит уставшим, на лице прибавилось морщин. А так – не изменился: тонок в талии, широк в плечах; в дорогой кожанке-реглан поверх плотного твидового пиджака – вполне смотрится паханом не самой последней в этом городишке мафиозной группы.
И глаза – желто-зеленые, как у бенгальского тигра. Ничего не упускающие, спокойные. Стать Крутову врагом – все равно что попросить расстрел по собственному желанию. Впрочем, криминалы это знают.
– Устало выглядишь. – Моя инициатива встречи, мне и начинать. С друзьями я в «паузы» и другие азартные игры не играю.
– Дел хватает. А ты загорел… Тунеядец. Жарко в Приморске-то было?
– Зато воздух свежий. Морской.
– Да и здесь не затхлый.
– Само собой. Ветрит.
– А в центре всегда ветрит, когда у вас по окраинам жарко.
