Повелитель баталий - Самаров Сергей Васильевич (полные книги .TXT) 📗

Очередную мишень следует обстрелять прямо с забора, забросить оттуда в далекий окоп одну учебную гранату и спуститься. Снизу солдат должен послать вторую гранату в тот же окоп, который уже почти не виден, проползти под колючей проволокой, не порвав задницу в кровь, в самом конце перевернуться и лежа обстрелять две мишени у той кирпичной стены, которую он недавно преодолел.

Через двадцать метров нужно спрыгнуть в полнопрофильный окоп, перебежать по подземному коридору в соседний, выложенный кирпичом, оттуда выбраться, не прибегая к помощи рук, работая только ногами и лопатками. Лишь после этого следует скоростной рывок до финиша, где старший лейтенант Станиславский морщится перед секундомером, показывая всем своим видом, что бегать ты не умеешь, даже если удачно стрелял и послал в цель обе гранаты. Впрочем, моим бегом, как и стрельбой, он оказался вполне доволен.

– Если ты еще и отжиматься научишься, может, из тебя когда-нибудь и получится хороший солдат, – сказал мне командир, когда я развел в стороны руки и согнулся в поясе, восстанавливая дыхание.

– Стараюсь, товарищ старший лейтенант, – ответил я.

В это время командиру взвода кто-то позвонил на мобильник.

Он вытащил телефон, посмотрел на высветившийся номер и сразу ответил:

– Старший лейтенант Станиславский. Слушаю вас, товарищ подполковник. Так точно. Провожу занятие с кандидатами. Сегодня у нас динамическая стрельба. Конечно, товарищ подполковник. Вот он, только что дистанцию закончил. Рядом со мной стоит. Понял. Посылаю.

Разговор, как я подумал, шел обо мне. Наверное, старлей беседовал с комбатом. Это был единственный подполковник, с которым мне приходилось общаться за время службы в бригаде. Но я ошибся.

– Волконогов! – Командир взвода строго посмотрел на меня. – Тебя персонально вызывает начальник штаба бригады. Где он находится, знаешь? Не батальона, а бригады!..

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

Штаб батальона располагался этажом выше нашей ротной казармы, и спутать я не мог. Штаб бригады находился около ворот, в трехэтажном здании.

– Не заставляй товарища подполковника ждать. Требует срочно. Где кабинет, знаешь?

– Никак нет. Не был в том штабе ни разу. Не вызывали.

– Третий этаж, налево по коридору, первый кабинет с левой же стороны. Дежурному внизу скажешь, что начальник штаба вызвал. Он должен быть в курсе. Дуй!..

Я дунул, не снимая бронежилета, не забрасывая ремень автомата на плечо. Из-за этого всем встречным-поперечным казалось, наверное, что я бегу в атаку. По крайней мере, именно это я прочитал в глазах солдат взвода, который маршировал мне навстречу. Но на чужие взгляды я внимания не обратил и даже скорости не снизил. Никто не спросил меня, кого я намерен атаковать. В подразделениях ГРУ не принято задавать вопросы, не касающиеся тебя самого.

– Волконогов? – сразу, не дожидаясь, когда я переведу дыхание, спросил капитан, дежурный по штабу, и не стал ждать моего ответа. – Третий этаж, налево, первая дверь с левой же стороны. Дуй!.. Подполковник Верходанов ждет.

Я дунул по лестнице, перескакивая через три ступеньки, и притормозил только между вторым и третьим этажами, чтобы отдать честь двум полковникам, спускающимся навстречу мне. Они ответили тем же, но козыряли небрежно, будто отмахивались.

Дверь кабинета начальника штаба была металлическая. Я постучал, как мне показалось, не сильно, но звук получился такой, что мог бы разбудить роту, спящую после тяжелых учений. Ответа я не слышал, тем не менее приоткрыл дверь. За ней был тамбур. Я уже тише постучал во вторую створку и тогда только услышал приглашение.

Начальник штаба бригады выглядел кубом, сидящим за столом. Настолько он был широк в плечах и, кажется, невысок ростом. Я видел его раньше на территории, но не знал, что это и есть новый начальник штаба нашей бригады.

Этого подполковника вроде бы перевели к нам из Москвы, где он рассчитывал на быстрый рост по службе. Ему предоставили такую возможность, посадили на полковничью должность, но только в бригаде, а не в столице. Впрочем, это были случайно подслушанные разговоры младших офицеров. Солдату трудно было судить, насколько они правдивы. Да это меня и не касалось.

Я начал доклад по уставной форме, но подполковник жестом остановил меня и распорядился:

– Садись, Волкогонов.

– Товарищ подполковник, моя фамилия Волконогов, а не Волкогонов.

– Да. Это у меня сослуживец был Волкогонов, потому и путаю. По привычке. Ты садись…

Я не стал говорить начальнику штаба, что путать – это плохая привычка. Просто не был уверен в том, что он поймет вариации русской лексики. Да и не в том звании я находился, чтобы поправлять аж начальника штаба бригады.

Я сел на краешек стула, не сильно расслабляясь и ногу на ногу не забрасывая. Я всегда был скромным. Особенно в армии, где это приветствуется.

Подполковник Верходанов взял в руки карандаш, перевернул его острием вверх и задумчиво постучал по толстому настольному стеклу. Наверное, это занятие помогало ему сосредоточиться.

– Вопрос у меня к тебе такой. Что твой отец делает в США?

– Он уже там? – спросил я с легким удивлением.

– Там.

– Я не знал. Два месяца тому назад отец писал мне, что его включили в группу программистов, которая будет работать над совместным проектом российской и американской армий по отражению кибератак. Он упоминал, что ему, видимо, придется часто выезжать в Штаты.

– Интересно!.. – сказал подполковник Верходанов. – Почему мы ничего не знаем об этом проекте, если в нем задействован отец нашего солдата? Тем более что это дело ведется совместно с нашим потенциальным противником.

– Не могу знать, товарищ подполковник. Я с отцом редко общаюсь. Это правительственный проект, как я думаю, не имеющий широкой рекламы.

– Понятно. Однако я знаю, что твоего отца Госдепартамент США внес в список десяти главных врагов своей страны. Как же они допустили его участие в совместной работе? Почему вообще дали визу? Обычно люди, фигурирующие в таком списке, могут въезжать в Штаты только по дипломатическим паспортам.

– Я не в курсе, товарищ подполковник. Я же говорю, что редко с отцом общаюсь. Отсюда, из армии, тем более.

– А что там он такого против США сотворил, что они его врагом признали?

– Краем уха слышал про какую-то программу для защиты ядерных центров Ирана. Он ее на заказ выполнял. Что-то там после установки этой программы у американцев обломилось.

– Да, что-то такое. Я тоже только в общих чертах слышал. Что-то там с Ираном связано. Ладно. Дело не в этом. Я смотрел твои документы. У тебя там нет характеристики на отца.

– Наверное, потому и нет, что я большую часть жизни прожил с отчимом, товарищ подполковник.

– Да. На отчима твоего характеристика есть. Но надо бы и на отца сделать. Тем более что он в США поехал.

– Я не знаю, товарищ подполковник, кто может дать характеристику на отца. Он владелец фирмы. Только сам на себя и может написать. Или те, кто отправлял его в Америку.

– А это кто?

– Я же говорю, правительственный проект.

– Ты хочешь сказать, что мы должны отправлять запрос в правительство?

– Разве я это предложил, товарищ подполковник?

– А если особый отдел запросит у нас документы на тебя? Что мы скажем?

– Извините, товарищ подполковник, я не в курсе всех тонкостей службы. Насколько я знаю, документы на меня готовились в военкомате. Почему особый отдел должен проверять их здесь, если это уже было сделано перед призывом?

– Потому что ты в командировку собираешься, – проворчал подполковник. – Здесь без особого отдела, я думаю, никак не обойдется. Короче говоря, хочешь в командировку, думай, как добыть характеристику на своего отца.

– Совместный проект двух армий. Думаю, кто курирует его с нашей стороны, тот и имеет характеристику на отца.

– Резонно мыслишь. – Верходанов пожал неестественно широкими плечами и опять постучал карандашом по стеклу. – Я подумаю. А ты тогда иди и продолжай занятия.