Мастер боя (Мое имя - Воин) - Степанычев Виктор (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Клево потанцевали! Вот теперь верю, Петруша, что ты этих сопляков положил, — добродушно констатировал Бурнаш, небрежно кивнув за спину. — И не сомневайся, теперь они до тебя и мизинцем не дотянутся. Так что спи спокойно, дорогой друг...
— Ты, Бурый, базар фильтруй, — вмешался в разговор Егорыч. — Что несешь?
— Да не переживай, Лука, — засмеялся Бурнаш. — Это я, можно сказать, любя сказал. Просто к слову пришлось. Никаких непоняток с ним не случится — я слово дал. А что оно стоит, объяснять тебе не надо. Пускай лечится, укрепляет здоровье. Насчет головы я ничем не помогу, а вот на довольствие к себе поставлю. На больничных харчах особо не поправишься, скорее ноги протянешь. Мясцом для силы подкормим, рыбкой с фосфором — для потенции, а фрукты и овощи — для цвета лица пойдут. В общем, помереть не дадим, а совсем даже наоборот.
— Не пойму, что это ты так, Бурый, расщедрился? — мрачно пробурчал Егорыч-Лука. — Не нравится мне все это...
— Не гони тоску, Лука, — сухо и твердо ответил Бурнаш. — Я же сказал, что разговор по поводу этого кадра у нас будет серьезный и конструктивный.
— Ну ладно, тогда погодим и поглядим, — недоверчиво сказал Егорыч. — Шагай, парниша, к себе. По распорядку тебе уже пора на шконку — отбой пропели.
Глава 9
Гость — что в горле кость
Для Петра с этого дня жизнь превратилась не то чтобы в малину, однако его уже никто не трогал и не задирал. Как и обещал, Бурнаш, тот бишь уважаемый Павел Иванович — иного обращения от приближенных и окружения он не принимал, за исключением Егорыча, — потихоньку подкармливал соседа по отсеку. Жидкие супы, перловка, овсянка да сечка с имитацией мяса в виде разваливающихся котлеток и куриных ребрышек, бывшие обычными для рациона лечебницы, Петра вполне устраивали. Его организм, как он уже сам разобрался, был неприхотлив в еде. Минимально необходимое количество жиров, белков и углеводов столовская готовка давала и позволяла поддерживать тело в нормальной физической форме.
А солидная ежедневная добавка «от щедрот» Бурнаша в виде фруктов, мясных и рыбных продуктов вкупе с натуральными соками уже требовала дополнительного выхода энергии. И эту услугу ему также предоставил уважаемый Пал Иванович.
Бурнаш, похоже, был рассержен на своих охранников, так позорно проигравших схватки с Петром. Хотя какой там позор — он сам на себе ощутил его силу. А может, просто решил, что застоялись его бодигарды и пора их погонять, скинуть жирок и благодушие. В общем, памятная палата, в которой состоялось рандеву Петра с Коляном и Винтом, стараниями Павла Ивановича превратилась в тренажерно-бойцовский зал.
С «воли» привезли пару простеньких силовых станков, штангу, видавшую виды боксерскую грушу и установили их в пустой палате по углам. Появление этих снарядов узкой специфике лечебного заведения вряд ли соответствовало. Подтверждение этого предположения Петр услышал из уст взмокшего после тренировки и раздосадованного Мони. Он сетовал Коляну и Винту на крайне беспредельного коррупционера-главврача, позволившего за мзду притащить в диспансер противоречащее его психическому медпрофилю спортивное оборудование.
На столь страстное обличение обмахивающийся полотенцем Колян лишь устало прокомментировал ситуацию:
— А мы-то здесь с какого хрена с шефом прячемся? За бабки все можно!
Немного поразмыслив, Колян философски добавил:
— И вообще, все в этой жизни из-за бабок и за бабки... и еще — из-за баб...
Каждый вечер охранники под личным руководством Бурнаша как минимум часа полтора тягали железо и били грушу. Павел Иванович и сам не чурался тяжелой работы и наравне с подчиненными участвовал в воспитательно-спортивном процессе. А после общефизических упражнений устраивал тренировочные бои. В общем, веселился как мог, в отличие от унылых из-за педагогической деятельности шефа Коляна, Винта и особенно Мони.
Петра к активным занятиям не принуждали. Он сам назначал себе программу: общеукрепляющие упражнения, растяжки, движения на дыхание. Знания приходили как бы сами собой. Его организм истомой ожидания в мышцах, готовностью работы суставов, застоем крови указывал, что ему необходимо делать, какой комплекс упражнений выполнять. И Петр усердно исполнял указания тела, прилежно выполняя предписанное.
Он нередко ловил на себе взгляд Бурлакова и понимал, что тот внимательно наблюдает за ним, хотя и старается этого не показывать. Надо было признаться, что при всей своей внешней «быковатости» Паша Бурнаш вовсе не был медноголовым и прямым, как девяностоградусный угол. К примеру, назавтра Петр мог наблюдать, как шеф заставляет своих охранников исполнять базовые движения «нога-змея» или русбоевский «березовый веник», которые он сам отрабатывал накануне вечером.
А еще Павел Иванович после завершающих вечерние тренировки спарринг-боев просил Петра проанализировать ход схватки, указать бойцам на их ошибки. Разбор «полетов» частенько превращался в показательное занятие по рукопашному бою. Петр ставил охранникам удары, защиту, отрабатывая это с учетом индивидуальности каждого.
Было интересно наблюдать и за раздвоением личности Бурнаша. Солидный бизнесмен и конкретный авторитет уживались в нем, прорываясь порой крайними явлениями. Показная вальяжность и чистота речи в минуты гнева буйно сменялись откровенной распальцовкой и множественным применением ненормативных идиом многострадального русского языка. В домашней обстановке в меру использовалось и то и другое.
Однажды на тренировку явился гость. При его появлении в «зале» бодигарды несколько посерьезнели и более усердно, чем когда-либо, заработали на тренажерах. Похоже, ребята хорошо знали этого человека.
Коротко стриженный, с седым ежиком волос, худощавый, но явно крепкий, лет пятидесяти мужчина зашел палату с Павлом Ивановичем. Ни слова не говоря, даже не поздоровавшись, он присел на стул в сторонке у самой двери и стал просто наблюдать за тренировкой.
Петр догадался, что этот человек пожаловал по его душу, а вовсе не для любования работой бодигардов. Внимание гостя, казалось, было рассеянно, однако Петр чувствовал неприкрытое наблюдение именно за ним. Они несколько раз встречались взглядами, и глаза седой отводил не сразу. И в его спокойном взгляде не было ни тени смущения, а лишь таился скрытый интерес. Петру внимание гостя не мешало нисколько, и он занимался, как и раньше — спокойно и размеренно.
Как обычно, после работы на снарядах Бурнаш дал команду Моне и Коляну на спарринг-бой. Однако гость неожиданно поднялся со стула и вежливо попросил Павла Ивановича дать ему самому поработать с ребятами. Как он с улыбкой сказал, старые косточки размять. Охранники помрачнели еще больше.
Седой скинул ветровку и туфли, оставшись в легких свободных брюках и майке с короткими рукавами. Он несколько минут активно разогревался под обреченными взглядами бурнашовских бодигардов, а потом вышел на середину палаты и поманил к себе пальцем Моню. Лицо того выразило крайнюю степень ужаса школьника, не выучившего домашнее задание и вызванного к доске.
Моня обреченно шагнул вперед и принял боевую стойку. Седой лишь согнул руки в локтях и ладонями поманил его к себе. Охранник заплясал вокруг пожилого соперника, прощупывая его оборону. Он наносил редкие удары, пытаясь пробить защиту. Кстати, седой особо и не старался защищаться. Он лишь поворачивался лицом к ходившему вокруг него кругами Моне и, словно нехотя, отбивал атакующие выпады.
Видимо, скоро ему надоело скакание молодого партнера. Моня слишком явно пошел на закрутку, выбрасывая ногу в голову седого, который уже ждал его. Изящно скользнув в сторону, он резко упал на одно колено и нанес открывшемуся Моне удар кулаком в пах. Удар был не сильным, но эффектным. Охранник совершил, казалось, невероятное. Вытянутая в выпаде правая нога застыла на лету. Опорная же левая сначала по-балетному встала на пуанты, а затем присоединилась в воздухе к правой. В итоге Моня с широко открытым в беззвучном крике ртом вопреки закону всемирного тяготения завис парящим орлом в метре над полом. Правда, слишком долго изображать из себя летающего Копперфилда охранник не смог и вскоре рухнул на линолеум. Скорчившись, зажимая руками промежность, Моня жалобно и тонко заскулил.
