Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Как вариант — в натуре гастеры. Говорили же, что видели их уже поблизости. А где бабы, там и мужики ихние. А восточные люди, возможно, с ножом обращаться умеют. Барашек, шашлык-машлык там… Поймали где за деревней, затащили в подвал, и зарезали, а? А Витька потом её случайно нашёл и решил на нас стрелки перевести, с большого-то ума. Как рабочая гипотеза? — ответил Владимир; и тут же сам раскритиковал своё построение:
— Нет, не сходится! Во-первых, с неё взять-то нечего было, все вещи дома, на месте, всё, что более-менее ценное. Но это ладно, может она их застукала за чем противозаконным. Но — Витька в школу бы не стал соваться, нечего ему там делать… Ну, допустим, кто-то из пацанов случайно нашёл — и ему одному сказал… Но откуда Мэгги узнала про готовящуюся подляну??
— Как вариант Мэгги могла подслушать. Витька же треплется, мог проболтаться, — заметил внимательно слушающий Вовчик.
— Да, могла… А у неё теперь не спросишь — не те как бы отношения, да и то… спасибо ей и на этом.
А Рома уже плавно свернул разговор на тему мордобития, рукопашного боя, карате и прочего:
— Лупасишь в покрышку, хы, а нафига? Вот нафига?
Владимир и правда подвесил некоторое время назад в сарае старую, лысую покрышку от легковой машины, враспор, с креплением к потолочной балке и внизу, к какой-то тяжеленной ржавой железине, и теперь по утрам, кроме пробежки и акробатики, занимался отработкой короткого и сильного прямого удара, чему были явным свидетельством содранная и залитая йодом кожа на ударной поверхности кулаков.
Боксировать с покрышкой получалось плохо — слишком вертлявая, но Владимир и не ставил себе задачей овладение техникой бокса, он вообще теперь весьма критически переосмыслил весь свой спортивный «багаж», объективно сделав вывод что в реальном рукопашном бою, какие в нынешних условиях, судя по всему, увы, неизбежны, навыки спортивной борьбы могут быть только базой, основой для неких технических действий, малоприменимых в спорте.
Партнёра не было, Вовчик всё больше втыкался по хозяйству; и только пару раз поучаствовав в тренировках с другом, запросил пардона — тренироваться в таком темпе и с такой отдачей он был, увы, не готов.
— Ну не спортсмен я, Вовка, по натуре! Не готов себя истязать как ты вот! — заявил он на следующий после тренировки день, когда в измученном теле всё болело, — Да и… Во-овк? Ты же понимаешь, что сейчас какой-то там «рукопашный бой», будь там ты хоть Чак Норрис в расцвете карьеры, ничего не будет определять, даже и у нас в деревне?
Владимир не спорил с другом; он вполне разделял его сомнения в практической реализации приёмов мордобития в современном конфликте, который, нравится это или не нравится, всё с большей вероятностью грозил быть вооружённым; он прекрасно помнил известное выражение про «Чтобы солдат получил возможность применить навыки рукопашного боя он должен сначала про. бать где-то автомат, штык-нож, сапёрную лопатку…» и тд, но его постоянные, даже здесь, в деревне, занятия «физухой», как он отдавал себе отчёт, решали кроме практической, лежащей, так сказать, на поверхности цели наработки некоторых технических навыков и поддержания физической формы, ещё и некоторые другие задачи:
— здоровую радость сильного и гибкого, тренированного тела;
— ощущение возможности «решить некоторые возможные вопросы» с оппонентами и без применения оружия, как пришлось это делать и с гопниками в «кинозале», и с Витькой во дворе, да и с «никоновскими», и «на поляне». Чувствовать себя беспомощным, не имея под рукой стреляющей-режущей-рубящей железки он не хотел!
— да и просто, упахиваясь на своих импровизированных тренировках, он сублимировал, сливал ту тревогу и то беспокойство, которые не переставал испытывать от происходящего и здесь, в деревне. «Закопаться в огород» и представлять, что этим он как бы решает какие-то будущие проблемы было слишком просто для него: не зря профессор Лебедев старался вложить в своего любимого ученика навыки анализа ситуации. А ситуация складывалась настолько неопределённая, что от невозможности что-то радикально изменить нервно дёргало мышцы. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, предпринимать шаги, — и он уже решил для себя, что «мирная размеренная деревенская жизнь», так привлекавшая Вовчика, совсем не для него; он планировал всё же ехать к Виталию Леонидовичу, потом дальше — в Оршанск, устраиваться как-то там… Но отъезд откладывался со дня на день, с недели на неделю; теперь вот с Гулькой… А что? Женюсь — и поеду! А Гулька пока здесь будет, — потом устроюсь и увезу её в Оршанск! — решил он для себя.
Владимир не обиделся на друга за отказ от тренировок, он отдавал отчёт, что это не всем дано и не всем, собственно, нужно; как он и сказал другу:
— Знаешь, Вовчик, чтобы всерьёз тренироваться, нужно, наверное, иметь какие-то мазохистские черты характера. Да-да. Истязать себя — и получать от этого удовольствие. Просто «осознанием целесообразности» тут не справиться. Но и — у каждого тут своё. Я вот могу за раз сто раз на кулаках отжаться, девки фуэте крутят, а ты — полдня кверху пятой точкой на огороде упираться, что для меня, хы, верх мазохизма, и, наверное, не потяну… Так что каждому своё!
А сам наедине теперь отрабатывал то, что было возможно и в одиночку — короткий точный удар в голову, в подбородок — из любого положения. У Вовчика на жёстком диске компьютера он обнаружил множество скачанных с ю-туба роликов уличных драк, спортивных боёв и прочего; и больше всего его заинтересовал так называемый «дюймовый удар Брюса Ли», старого кумира молодёжи 90-х, сейчас мало кому уже известного.
Отдавая себе отчёт, что без грамотного тренера он едва ли сможет овладеть хотя бы и азами бокса, и на основании своего не такого уж маленького опыта уличных столкновений, Владимир сознательно принял решение сконцентрировать изучение ударной техники рук буквально на двух-трёх ударах, но и довести их до полного автоматизма. «Дюймовый удар» привлёк его именно своей скрытностью и возможностью вложить максимум энергии в одно короткое движение. Техника, несмотря на кажущуюся простоту, была сложной: нужно было последовательно, одно за другим, включить в работу ноги, таз, корпус, руки, — и всё в краткий миг, в один удар-толчок с амплитудой в пару десятков сантиметров. Вроде как получалось…
Что и разговор-то завёл Рома — однажды утром он припёрся в сарай, и, встав в дверях, минут десять наблюдал как Владимир отрабатывает «всплеск» энергии, заставляющий камеру на растяжках и с утяжелением нервно вздрагивать и рваться на привязи. Заниматься в Ромином присутствии было неприятно, но Владимир терпел: с подселением «квартирантов» приходилось заставлять себя терпеть многое.
Рома сплюнул. Сказал (А как же! Владимир знал, что так и будет…):
- Дай-ка я!
Владимир, чтобы не сказать ему резкость, отступил в сторону, молча сделав приглашающий жест.
Толстый Рома долго примеривался, потом размашисто, сильно и нетехнично бумцнул в подвешенную покрышку. Та дёрнулась и заплясала. Рома бумцнул ещё раз и ещё, ещё, ещё… На пятом ударе вертящаяся покрышка ускользнула от грузного Ромы, и тот, промахнувшись, чуть было не упал. На этом, видимо, «показательные выступления» он счёл законченными.
— Во как надо, видал! — не преминул он откомментировать своё рукомашество, — Вот это удары! А что ты тут дрыкаешься… — он скептически махнул рукой.
Владимир знал подобных субъектов, и не сомневался что сейчас последует что-нибудь нравоучительное, и непременно с Ромой в роли главного героя. Чёрт с ним, отдохну пока…
Он не ошибся, Рома несколько минут распинался, какой он был «раньше» опытный и опасный уличный боец, и как его боялись в микрорайоне, а в заключение поведал-рекомендовал «супертренинг», видимо подсмотренный в каком-то старом кино:
— … вешаешь, панимаиш, подшивку газет на стену… Въезжаешь? Обычную годовую подшивку, вон в конторе пачки лежат, девки на подтирку и на растопку используют. И по этой подшивке — бьёшь! Изо всех сил. Первый день — один удар. Второй день — два удара. Третий день — три! И так далее. Но! После каждого дня одну газету снимаешь! Каждый день по одной. И так — через год, через 365 дней ты свободно сможешь триста шестьдесят пять раз по голой стенке — вникаешь?? Потому как кулаки закаляются!
