Время барса - Катериничев Петр Владимирович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Ну что ж… Боль — это напоминание о том, что жива.
Аля подошла к окну. Ей даже показалось, что она слышит заунывный вой ветра. Площадь стыла далеко внизу маленьким каменным пятачком, а за окном, в свете направленных в ненастную проседь неба прожекторных лучей, свивались вихрем снежинки и, словно маленькие невесты, все танцевали и танцевали в окружающей мир тьме свой нескончаемый белый танец.
Глава 83
Поезд мчался сквозь ночь. Аля стояла в коридоре спального вагона и смотрела на черное стекло. Ее собственное отражение было таким, что сквозь него она видела и медленно проплывающие во тьме деревья, похожие на проволочные бутафорские каркасы, и спящие крохотные деревеньки, занесенные снегом по самые крыши, — редко-редко где мелькнет огонек, да так и исчезнет в смутной ночи, будто случайная печная искорка, так и не успевшая никого согреть.
Головная боль наваливалась волновыми накатами и измотала Алю так, что ей хотелось плакать. Она и плакала совсем недавно на какой-то заброшенной стройке, среди железобетонных каркасов, сиротливо громоздящихся в ночи, среди длинных проржавелых труб, тянущихся из промерзшей, засыпанной снегом земли… Да что плакала — она выла в голос, размазывая по лицу слезы… Ей снова казалось, что она одна, совсем одна на всем земном шаре, и дальние светлячки окон в панельной многоэтажке — ничто, мираж; чужой уют и семейный покой только растравлял душу, добавлял в ее неустроенное, мерзлое одиночество горчинку зависти…
…Там, на последнем этаже замершего здания корпорации, Аля провела по меньшей мере час. Сначала она просто нашла в комнате отдыха ванную, смыла все еще сочащуюся из ушей и носа кровь, там же, в ванной, обнаружила и маленькую аптечку и выпила целую горсть обезболивающих. Потом вернулась в кабинет, разыскала на небольшом столике бутылку коньяку, сделала несколько глотков прямо из горлышка и обессиленно опустилась в кресло. Будь что будет, но у нее уже просто не было сил. Совсем. Сейчас прибежит охрана, и ее или убьют, или задержат. Ну и пусть. Рукоять пистолета в ладони давала иллюзию власти над жизнью и смертью, прежде всего над своей собственной.
Но никто так и не появился. Ни через пять минут, ни через десять. И тут Аля по-настоящему забеспокоилась: у нее появилась надежда. То ли Лаэрт и люди, стоявшие за ним, очень хорошо подготовились к акции устранения Лира и ближняя охрана была удалена заранее, то ли сам мертвый сюзерен любил уединение и не слишком поощрял появление людей в его секторе без особого вызова, уверенный в собственном неуязвимом величии… Аля вскочила с кресла, почувствовав, что голова уже не болит. Настроение было каким-то истерично-приподнятым, и ей даже пришла шалая мысль открыть окно и улететь и из этого мрачного кабинета, и из этого холодного мира туда, где всегда царствуют солнце и море и где живут сильные и добрые люди…
Аля тряхнула головой, прогоняя наваждение, огляделась. Нужно уходить, но… Что это изменит? Лир мертв, но появится новый «человек тени» и станет распоряжаться жизнями и судьбами людей так, как сочтет нужным или, хуже того, целесообразным. Двадцатый век, заменивший понятия достоинства и чести понятием целесообразности, вряд ли отступит без боя… И она погибнет в этом бою, как уже погибли ее родители, как погиб Маэстро, как погибнут сотни и тысячи людей… Из этого мрачного кабинета нет выхода. Нет.
Аля закрыла лицо ладонями… О чем она думает? Зачем" зачем ей эти мысли о вселенском несчастье и нестроении? Нужно бежать, но прежде… Ведь хранил же Лир где-то информацию? И там есть и о ней, и об Олеге, и об Оле… Пока эта информация существует — все они словно на поводке, который так легко превратить в удавку… Но — где? Скрытый сейф? Возможно, что и сейф, но там наверняка деньги, а вернее — информация о деньгах, счетах, банках" корпорациях… Аля подумала, что, даже прикоснувшись к такой информации, она сгорит быстро и безвозвратно и сожжет вокруг себя всех, кто ей дорог. А вот оперативная информация… Досье, каналы связи… Она не может быть запрятана далеко. Тогда — где?
Аля бегло оглядела кабинет. Стол чист. Подошла. Ровные ряды ящиков.
Дернула один, другой… В третьем обнаружила три тугие пачки долларов: видимо, деньги предназначались кому-то из подручных на ближние, непосредственные расходы, вряд ли Лир собирал наличные в шкафчик или прятал под подушку. В любом случае хозяину они уже не пригодятся. Не мудрствуя, Аля засунула деньги за пазуху.
А что она, собственно, ищет? В чем хранится информация? Папки? Скорее дискеты или лазерные диски-накопители. Ничего. Ничегошеньки. И тут в нижнем ящике Алл обнаружила маленький компьютер, «лептоп», в специально для него предназначенном чемоданчике. Включила, экран засветился мерзлым зимним светом.
Файлы не были закрыты ключами — да и зачем? Этот кабинет был сам по себе сейфом, коробочкой, до которой не так-то просто добраться… Да и покойный Лир, как и любой человек его лет, не слишком-то доверял машине, а потому пользовался простейшими программами.
Аля приникла к экрану. Замелькали имена, схемы, псевдонимы… Девушка почувствовала, как холодный пот обметывает лоб: та информация, что находилась в этом железном ящичке, стоила не один миллион долларов… Искушение легкой раззолоченной тенью заклубилось в сумерках кабинета, но холодные цвета экрана отрезвляли: за бесстрастными колонками цифр и сухими росчерками схем было слишком много крови.
Наконец среди множества файлов Аля нашла папку с досье. Азарт мешался с усталостью. Аля попробовала несколько режимов поиска, пока не нашла файл «Барс».
Замерла на секунду, увидев фотографию отца-такого молодого… Здесь было все: и досье на нее саму, и на Гончего… На мгновение Аля подумала, что все ее усилия бесполезны. Лира вряд ли можно было назвать легкомысленным, где-то существуют копии всех этих материалов. Но… Лир был одержим властью. А власть не делится.
Ни на двоих, ни на многих.
Копии существуют, но Лир их спрятал так, чтобы и найти мог только он.
Один. Как он сам сказал? Власть — не милостыня, чтобы бросать ее нищим. А если так… Аля отошла на несколько шагов, одним движением передернула затвор и, почти не целясь, мягко нажала спуск. Выстрелы грохотали до тех пор, пока металлическая коробочка не превратилась в пробитую пулями железяку. Процессор от прямого попадания разлетелся в труху. Время Лира остановилось.
Девушка тщательно обтерла носовым платком поверхности, которых касались ее пальцы, рукоять и щечки пистолета, вложила его в безжизненную руку Лаэрта. Еще раз оглядела комнату беглым взглядом: трупы ее не пугали, ну а души этих людей, бывших тенями при жизни, сейчас отправились туда, где им самое место.
Теперь — уходить. Ключи, и электронный, и сейфовый, у того, пегого, что лежит сейчас с проломленным пулей затылком. Но тогда… Тогда ей придется как-то проходить внешнюю охрану корпорации, да еще и давать объяснения милейшему Викентию Ефимовичу… Даже не давать объяснения — притворяться, лицедействовать.
А на это у Али совершенно не было сил. Да и доктор мгновенно поймет: что-то неладно; Аля чувствовала, еще кровоточат десны, да и слышит она плохо, как сквозь слой тины, пропитанной вязкой болотной жижей. Но Лир, кажется, говорил что-то про маленькую железную дверь?
Аля подошла к алькову. Внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрела поверхности: ничего. Но как-то ведь приводились в действие механизмы, что открывали и закрывали нишу? Девушка снова окинула взглядом комнату… А что, если… Она быстро подошла к телу Лира: так и есть, в левой руке зажат маленький брелок в виде жука-скарабея, на нем — колечко с ключами. И сам брелок… Аля покрутила игрушку в руке, надавила на головку, раздался едва слышимый щелчок, крылышки сдвинулись… Брелок оказался пультом. Аля нажала одну из кнопочек: стеллаж с книгами бесшумно двинулся на место, закрывая альков. Нажала другую: открылся. Девушка вошла в альков, снова произвела манипуляции с пультом. Тяжелая дверь медленно затворилась. Теперь Аля оказалась в совершенно темном каменном мешке; фосфоресцировали только кнопочки пульта, и их было всего две. Она нажала одну, другую, но ничего не произошло. Альков не открывался. На миг девушке стало страшно: а вдруг Лир и здесь предусмотрел какую-нибудь скверную пакость? И она окажется заживо погребенной в этом металлическом мешке? Сердце забилось часто-часто, но Аля сумела волей утихомирить чувства: сам Лир не собирался здесь умирать, он хотел жить.
