Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Ну чо, Андреич, ещё партейку? — вмешался Морожин, — Ты чо, белыми; или жребий? Я, вишь, доску-то неловко как… А то можно было вничью ту партию свести, я видел там один вариант… Да, определённо можно было вничью!
Но партнёр только отмахнулся:
— Пей вон пока бражку, прока совсем не согрелась. Сыграем ещё, Костя. Попозже.
И, обращаясь к Хронову, по прежнему смотрящему на него с видом голодной собаки, вожделеющей кормёжку:
— А как там твои товарищи поживают?.. Что-то я забыл их спросить, чего они тебя к себе не взяли. Домик хоть и ветхий, и старенький; а всё ж-таки отдельный, одни они там. Пока что.
— Да не товарищи они мне!! — вновь окрысился Хронов, — Гады! Я их выручал!.. Сколько раз. Ещё в городе. Их там гопота на ножи хотела раз поставить — я предупредил. И вообще — помогал. На поляне там, бился… пока они сопли жевали. Да они, считай, мне жизнью-здоровьем обязаны, суки, а они со мной так!.. Ну ничего, ничего… Посчитаемся! Харон никому зла не прощает! Харон всё помнит! — перешёл он на повествование в третьем лице. Спохватился и добавил, метнув взгляд на старосту:
— И добро тоже Харон помнит! Всегда!
— Харон, значит… — продолжая как бы размышлять, промолвил Борис Андреевич, — Погоняла такое? Сетевой ник? В стратегии не резался, нет? А, Калл-оф-Дьюти и прочую мясню предпочитал?.. Ты строчишь — а «они» падают-падают-падают?.. Тоже… понятно-объяснимо… — он не стал уточнять, что же стало для него понятно и что объяснимо.
— Но всё же нехорошо ты так о товарищах, хотя и несправедливо они с тобой… не по-товарищески! Слышал я, они про тебя… эта… называли тебя «Хрон». И эта, даже «Хронь»… Ай-яй-яй… — он сокрушённо покачал головой.
— Да ещё в разговоре при девушках… Вот такие вот товарищи…
— Бля!.. сссуки. Я ж говорю — не товарищи мне они! Падлы! — встретив такое понимание, вконец распоясался Хронов, — Я бы их один на один!! Жаль, что я им помогал в той драке, на танцах! Ну, когда Вовчик фонариком своим… Если б не я…
— Ладно-ладно! — остановил его словоизвержение Борис Андреевич, — Но ты бы всё же… они ж товарищи, хоть, как ты говоришь, и бывшие. С Мувска вы вместе приехали… пришли. В переделках вот в разных вместе были. Ты б зашёл к ним, поговорил… Как дела, то да сё. Чем дышат. Что планируют. Может и осознали бы, что друзьями не разбрасываются. Вместе бы надо держаться, командой! А то не ровён час…
— Чо? Чо «неровён час»?? — оторвался от банки с бражкой Морожин и уставился осоловелыми уже глазами на хозяина, — Чо может быть? Не, ты догова-а-аривай!
— Ну, мало ли… Времена сейчас тёмные, смутные. Мутные даже, можно сказать времена. И потому… Как там, Шуйский в Борисе Годунове?
«Теперь не время помнить,
Советую порой и забывать.
А впрочем, я злословием притворным
Тогда желал тебя лишь испытать,
Верней узнать твой тайный образ мыслей …»
— Хм… Не понял? А и не надо. Ты, Витюш, парень что надо; можно сказать — отличный парень; мы с тобой со временем такую кашу сварим… Костька! Ты уже всю банку выдул?? Ну, шпециализд… Глянь-ка — кто это опять приехал? Снова, что ли?? Чёрт бы их подрал…
Староста быстро встал, выглянул в дверь, посмотрел вдоль деревенской пыльной, несмотря на потрескавшийся асфальт, улицы — к дому катили три машины. Первую он сразу признал — Нива Громосеева, — а за ней две иномарки: возвышавшийся как бык над овцами тёмно-зелёный крузак и ещё одна малиновая, вся пыльная, иномарка. Опель, что ли. Или Мазда. Чёрт их разберёт. Кого ещё он принёс? Чёрт, в смысле…
На ходу преображаясь из добродушного деревенского болтуна в собранного и деловитого Помошника Уполномоченного, каким его «знал» и ценил Громосеев, Борис Андреевич поспешил к воротам.
САНКЦИИ И РЕАЛИИ
Из подъехавших и остановившихся машин вышли люди: как и ожидалось, Антон Пантелеевич из Нивы, и ещё два мужчины — из Ланд Крузера худощавый средних лет интеллигентный брюнет; и из малиновой Мазды крепкий, быковатого вида крепыш, тут же, посвёркивая гайками золотистого цвета на волосатых пальцах ставший прикуривать. В салонах машин завозились пассажиры, были видны женские и детские головы, поехали вниз закрытые от пыли стёкла дверей. «Новые, бля, жители» — безошибочно сообразил Борис Андреевич, — «Вас только не хватало…»
Уполномоченный был устал и нервен. Вокруг глаз залегли тени, видно было что он давно не высыпается. Распорядившись сопровождавшим ждать его у ворот, он прошёл в калитку, поздоровался с Борисом Андреевичем за руку, попросил воды.
— Сейчас-сейчас, Антон; а может компот?
— Что угодно, только не долго. Если не сложно.
Староста нырнул за занавеску в дом, за ним в сени вдвинулся и массивный Громосеев. Пока Борис Андреевич бренчал посудой в доме, Уполномоченный мигом оценил обстановку: шахматную доску с расставленными фигурами, совсем уже пьяненького Морожина («Здра-а-а-асьте, вашблагородь, давно вас не было видно… ик!..») и отчего-то робеющего Хронова. Ничего не сказал, взял из рук появившегося старосты литровую отпотевшую банку с кроваво-красной жидкостью, дёргая кадыком, выпил почти всю, отдал обратно. Неприязнённо посмотрел на что-то болтающего заплетающимся языком Морожина, бросил старосте:
— Выйдем.
Вышли во двор, к огороду.
— Где твои девчонки? — вдруг напустился он на помощника.
— Ну как где, Антон — в поле. И не только они — ещё две семьи к коммуне присоединились в последнее время, все сейчас — на общих огородах. Живут только по домам.
— А ты что прохлаждаешься?
— А что я? На работы развёл — и на свой огород; вон у меня, капуста ещё не окучена. На бабкин, в смысле. Я ж номинально не в коммуне. Тут вон и Морожин пришёл, и Хронов — некоторые вопросы возникли. Решаем…
— Ты сам не захотел. Ты учти. Ты учти! — тебя лично никто от продналога не освобождал! Определённые поблажки тебе будут, но вообще — на общих основаниях! Ты это учти!
— Да ладно, Антон, учитываю. Что это ты вдруг завёлся? Случилось что? И выглядишь…
— Случилось! Сейчас каждый день что-то случается, чёрт его дери! А вы тут тащитесь! «Вопросы решаете!» Какие к чёрту могут быть с Морожиным «вопросы»??
— Ну что мы тащимся?..
— … да он последние недели на свободе ходит! Как только будет видно — а оно уже видно! — что он неспособен будет заплатить натуральный налог — сразу и поедет он в лагерь! Где ему популярно покажут и как лопату держать, и сколько в день трудиться!!
— Да что ты… Работает вроде. Дома.
— Картишки-шахматишки тут, бражка — сивухой аж за дверями разит!.. Курорт, едрёна вошь!
Борис Андреевич смолчал.
— Сейчас собрание проведём. Блиц. Давай… этого, Хронова, что ли, пошли за людьми.
Староста глянул на часы:
— Они сейчас сами с поля вернутся. На обед. Минут через сорок.
— Ты жратву для коммуны по-прежнему у себя хранишь?
— Ну да. У бабки, в погребе. Выдаю по раскладке.
— Возьмёшь вон из багажника масло растительное. Пять бутылей пятилитровых. Остальное не вам. И поэкономней — неизвестно ещё когда будет.
— Понятно.
— Так. Что в деревне творится? Докладывай.
— Ну что… Народ недоволен «продразвёрсткой». И «подселениями» недовольны. Что это ещё такое, говорят… — дистанцируясь в изложении настроений от «народа», стал докладывать староста, — Мой, грят, дом; сроду никому не нужен и неинтересен был, деревня — ни газификации, ни центрального водопровода, даже постоянного магазина не было! — а теперь, оказалось, «всем нужны и всем должны». Посторонних подселяют…
— Это наплевать! — прервал его Уполномоченный, — Пусть скажут спасибо, что тут, у себя дома живут, а не в лагере за проволокой. Что на своём огороде копаются, а не под охраной автоматчиков траншеи под силос вручную роют! Это ладно, это я им потом сам разъясню. Что у тебя в плане дисциплины творится? Что за драки с членовредительством??
— Я полагал, что на мне только хозяйственные вопросы… — начал было осторожно Борис Андреевич, но Громосеев тут же прервал его:
