Безумная мудрость - Вэс Нискер (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
229
Все человеческие общества пытались понять, с чего началось мироздание, и теперь физики и астрономы предлагают свой вариант.
В начале, заявляют они, была «сингулярность»: одна–единственная частица, которая содержала в себе всю Вселенную, настолько маленькая, что никто бы ее даже и не увидел.
Вот что говорит физик Джон Л. Кастри в своих «Потерянных парадигмах»:
Вы можете возразить, что совершенно невозможно представить себе, как целая Вселенная могла быть спрессована в объеме, намного меньшем, чем размер атома, поскольку тогда плотность энергии была бы недопустимо большой. Но следует помнить, что, согласно квантовой теории, энергия и время — это сопряженные переменные, так что мы можем иметь огромный заряд энергии в небольшом объеме, если время достаточно мало.
А почему бы и нет? Это выглядит не менее правдоподобно, чем представление о том, что седобородый Творец создал небо и землю в течение семи дней.
Почти две тысячи лет, и ни одного нового бога! Фридрих Ницше
Физики и астрономы наконец–то взялись за написание новой версии Бытия. «Вначале мы все были одной частицей». Что за прекрасный образ, дающий чувство уюта и заставляющий вспомнить об яйце: мы все были сжаты в комок вместе со всеми остальными живыми существами, океанами и горами, звездами и галактиками. Все это было спрессовано внутри одной крохотной частицы. (Должно быть, это была очень и очень тяжелая маленькая частица.) Там было очень тесно и поэтому стало слишком жарко, душно и напряженно, так что в итоге все вдруг начали разбегаться в разные стороны, и произошел взрыв огромной силы, который назвали «большим взрывом». [230]
Из одной частицы произошло все, что существует и когда–либо существовало, включая гигантские леса и океаны, велосипеды и адвокатов, пиццу и пылинки, а также миллиарды огромных галактик, полных звезд. Аминь! Что за дивную, замечательную историю сочинили эти ученые! А как быть с концом этой истории?
По словам физика–теоретика Энтони Зи:
Все обратится в облако пионов и позитронов.
Вполне может статься, что науку, творца нынешней картины реальности, будущие поколения сочтут чем–то диковинным или даже нелепым; они могут приравнять нашу веру в физику к вере в Санта Клауса или в какое–нибудь солнечное божество. И дело не в том, что последние открытия науки «ошибочны».
Наоборот, наша «новая научная парадигма», вероятно, является самым совершенным описанием реальности для нашего эволюционного состояния. Сегодняшняя наука может даже стать неким подспорьем, которое позволит нам упорядочить свою жизнь в новом, «необходимом» ключе. Тем не менее мы должны понимать, что любая новая научная парадигма может в конце концов превратиться в старую научную парадигму. Нынешняя наука — это еще не истина в последней инстанции.
Понимание того, что научные «истины» подобны приливам и отливам — одна волна сменяет другую, — ввергло Альбера Камю в состояние глубокого разочарования. Он нуждался не только в духовной убежденности, но также и в заключениях науки.
Вы даете мне детальное описание мира, вы учите меня его классифицировать. Вы перечисляете его законы, и в жажде знания я соглашаюсь, что они истинны. Вы разбираете механизм мира — и мои надежды крепнут. Наконец, вы учите меня, как свести всю эту чудесную и многокрасочную Вселенную к атому, а затем и к электрону. Все это прекрасно, я весь в ожидании. Но вы толкуете о невидимой планетной системе, где электроны вращаются вокруг ядра. Вы хотите объяснить мир с помощью одного–единственного образа. Я готов признать, что это — недоступная для моего ума поэзия. Но [231] стоит ли негодовать по поводу собственной глупости? Ведь вы уже успели заменить одну теорию на другую. В итоге наука, которая должна была наделить меня всезнанием, оборачивается гипотезой, ясность вязнет в метафорах, неопределенность разрешается произведением искусства
Будучи художником и человеком, стремящимся познать истину, Камю понимал мифическую природу новой научной реальности. Интересно отметить, что наиболее проницательные и революционно настроенные из современных ученых — Бор, Эйнштейн, Гейзенберг, Бём — также сознавали, что их работа касается одновременно многих сфер — не одной научной. Взять хотя бы такие слова Нильса Бора, основоположника квантовой механики:
Когда речь идет об атомах, разговор может вестись лишь на языке поэзии
.
Во славу доктора Бора безумная мудрость может зачитать такие вирши, обнаруженные в одной газетной статье:
Антипротоны настолько малы, что один квадриллион их — или 1 000 000 000 000 000 — уместился бы на площади в 30 тысяч раз меньшей, чем точка в конце этого предложения.
В действительности наука XX века ничего нам не открыла. Некоторым образом мы вернулись в 500 г. до н. э., когда греческий философ Демокрит (мысли которого очень напоминают то, что мы слышим от некоторых современных физиков–теоретиков) писал:
Принято считать, что сладкое сладко, горькое горько, горячее горячо, холодное холодно, цветное имеет цвет. Но в действительности есть только атомы и пустота.
Демокрит полагал, что атомы — нечто реальное. Его можно простить за это, так как у него не было ускорителей частиц и лазеров, которые позволили современным физикам установить, что цельность атома — тоже миф.
В конце концов, «реальной» может оказаться лишь пустота, хотя даже это остается под вопросом. Физик Карл 232 Прибам предположил, что Вселенная может быть сродни голограмме — возможно, мы в состоянии будем проникнуть сквозь стены реальности, если узнаем заветное слово. Многие святые дураки уверяли, что любая реальность является продуктом нашего сознания. Она — сплошная иллюзия, не более чем театр теней.
Вселенная состоит из преданий, а не из атомов. Мьюриел Ракизер
В то самое время, когда Демокрит всматривался в атомную природу вещей, в Индии Гаутама Будда сумел понять, что даже атомы (калапа) могут быть разделены на более мелкие составляющие. Для обозначения субатомных частиц Будда придумал новое слово (асти–калапа). Кроме того, он учил, что за один миг эти субатомные частицы успевают претерпеть триллионы превращений. Сегодня ученые установили, что некоторые субатомные превращения действительно происходят с частотой в несколько триллионов раз в секунду. Каким образом это сделалось известно Будде? Мог ли он замедлить свои мыслительные процессы до такой степени, что на самом деле стал наблюдать события, которых за секунду случается не один триллион? Едва ли — если только, конечно, Будда не развил в себе психические силы, эквивалентные возможностям ускорителя частиц или лазерного устройства. Возможно, наука и не является адекватной заменой тех преданий, которые мы слышали ранее. Многие скептики полагают, что, сведя все к материи и энергии, наука лишила нас духа и тайны. В «Избранных местах из Феникса» Д. Г. Лоуренс, становясь похожим на завывающего на луну Койота, выступил с одним из наиболее красноречивых возражений против научной объективизации мира.
Луна! Артемида! Великая богиня прекрасного прошлого человечества! Не собираетесь же вы убедить меня в том, что ее светильник угас?.. Она не мертва. Но, быть [233] может, мертвы мы — крохотные современные черви, наполняющие свои гнилые оболочки мыслеформами, лишенными чувственной реальности. Когда мы говорим, что луна мертва, мы говорим о собственной омертвелости. Уж не думаем ли мы, жалкие черви с очками, телескопами и мыслеформами, что действительно лучше осознаем, более живо воспринимаем Вселенную, чем это делали люди в прошлом, называвшие луну Артемидой, Кибелой или Астартой? Уж не думаем ли мы, что лучше знаем луну, чем знали ее они?.. Неужели вы полагаете, что способны разобрать Вселенную на части: угасший светильник здесь, газовый шар там, немного дыма где–то еще? Как по–ребячески наивно все это — как если бы Вселенная была задним двором какого–нибудь созданного руками людей химического завода! В каком глупом свете выставляет себя человек, когда он хочет показать себя умным, полагая, что дает единственно верное и окончательное описание Вселенной! Неужели он не может понять, что описывает всего лишь самого себя, и что та личность, которую он описывает, — это всего лишь одно из наиболее безжизненных и безотрадных состояний, в которых может пребывать человек? Когда человек изменяет состояние своего бытия, он нуждается в совершенно ином описании Вселенной, и поэтому Вселенная показывает ему совершенно иное свое естество. Верно ли наше описание? Ни на йоту, как только вы меняете состояние своего сознания или состояние своей души. Наше состояние сознания становится просто невыносимым. Мы должны его изменить. И когда мы его изменим, наше описание Вселенной станет совсем иным. Мы не станем называть луну Артемидой, но ее новое имя будет более созвучно Артемиде, чем какому–нибудь угасшему светильнику или потухшему шару. Мы не вернемся к халдейскому образу одушевленных небес. Но небо снова станет для нас живым, и этот образ будет также воплощать в себе тех новых людей, которыми мы станем.
