Верховные судороги - Бакли Кристофер Тэйлор (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗

— Простите, — сказал президент.

— Она стала двенадцатым в том году человеком в США, убитым молнией на поле для гольфа. Я прочитала об этом в газете — вместе с сотней статей, твердивших, что никакой молнии не было, а был, сами понимаете, заговор.

— Вам пришлось нелегко.

— В этом смысле наша страна выглядит временами на редкость смешной. Есть люди, которые просто-напросто отказываются принимать очевидное. Хотя папа не счел случившееся результатом заговора. Он счел его prima facie [11]свидетельством того, как Всемогущий относится к людям, играющим в гольф в священный день отдохновения. Произнес замечательную надгробную речь. Тут-то и выяснилось, что у него своего рода талант по части выступлений перед публикой. Наверное, изучение Библии сказалось. Он процитировал любимый мамин сонет Шекспира. Тот, в котором говорится:

Так или иначе, он подождал, пока мы вернемся домой, а уже дома свалился в том, что тогда называли нервным срывом. Серьезным нервным срывом. Приехали санитары и увезли его в место, которое в те дни именовалось либо «домом отдыха», либо «фермой радости». Я перебралась к деду — папиному отцу, — к Джи-Джи. Он у нас шериф в отставке. В общем-то он меня на самом деле и вырастил. Очень милый старикан, но жесткий, как солдатский сапог. Желаете услышать о призраке номер три, сэр?

— Продолжайте, — сказал президент.

— Ну так вот, в том «доме отдыха» подвизались большие поклонники электрошоковой терапии. Папу они отпустили домой через три месяца. Какое-то время он просто сидел в кресле, пуская слюни и глядя в экран телевизора, даже выключенного. Я слышала, как Джи-Джи сказал однажды: «Похоже, они пропустили через мальчика столько электричества, что хватило бы товарняк прогнать отсюда до Эль-Пасо». Джи-Джи большой мастер слова.

Как бы там ни было, в конце концов папа слюни пускать перестал. И однажды вечером объявил за жареной курицей, что ему открылся абсолютно новый смысл его жизни — он должен свидетельствовать о Слове. Джи-Джи просто выкатил на него глаза и сказал: «Передай мне крекеры». Но папа говорил серьезно. Он купил на свои сбережения старый склад и переделал его в церковь, которую назвал «Первой Скинией Дня Отдохновения в Плейно». И вместо распятия приколотил к стене мамины клюшки для гольфа. Молния, ну, в общем, приварила их одну к другой. На меня, — Пеппер вздохнула, — это произвело сильное впечатление.

Папа начал свидетельствовать о Слове, и довольно скоро у него образовалась собственная паства. В то время кабельное телевидение только еще начиналось, ему нужно было заполнять чем-то эфирное время, вот оно и ухватилось за папу. Его «Час Всевышнего» назывался «Аллилуйя для всех» — и сейчас так называется. Очень скоро он стал большим человеком. Возможно, вы о нем даже слышали. Преподобный Роско. Церковь разрослась, у нее теперь двенадцать тысяч прихожан. Папа каждый год устраивает большое барбекю. Приезжает губернатор, да и все политики штата тоже. Если честно, я думаю, что им больше всего нравится его личный реактивный самолет. «Дух Один», так он называется. Папа посылает его за ними.

В общем, пока папа приобретал славу проповедника, я жила с Джи-Джи. Он водил меня в суд, в тюрьму, научил стрелять. Я хорошо управляюсь с пистолетами. Хотя, наверное, говорить об этом громко не стоит — вдруг наш разговор подслушивают люди из Секретной службы. Как раз Джи-Джи и настоял на том, чтобы училась я на востоке страны. Хотел убрать меня подальше от мира Роско. К этой его благочестивой возне Джи-Джи всегда относился с большим сомнением. Я отправилась в Коннектикут, в школу-интернат. Всех девочек там звали либо Эшли, либо Мередит. Там я впервые поняла, что лето можно где-то «проводить». Я попала в общество, совершенно для меня непривычное. Сами понимаете, другим девочкам не доводилось разговаривать в тюрьме с убийцами и большинство их не отличало ствол пистолета от рукоятки. И пускать табачный дым кольцами они тоже не умели. Вот, собственно, и все. Остальное вы уже выяснили в «Гугле». Так вы по-прежнему относитесь к вашей идее серьезно?

Внимательно слушавший ее президент Вандердамп ответил:

— Да. Более чем. Разумеется, ситуация складывается необычная. Но думаю, вы именно та, кто при таком раскладе и требуется.

— Я никак не могу избавиться от чувства, что это шутка и только я одна ее не понимаю, — сказала Пеппер.

— Я предложил сенату двух самых выдающихся юристов страны, и сенаторы просто-напросто высморкались им на головы.

— И следующим носовым платком стану я?

— Нет. Если мы правильно разыграем наши карты, вы станете следующим членом Верховного суда США. Вы напрасно себя недооцениваете, Пеппер. Вы — телезвезда. Кое-кто называет вас «Опрой нашей судебной системы». Вы нравитесь людям. — Он хмыкнул. — А я жду не дождусь возможности увидеть физиономию Декстера Митчелла, которому никак не удается понять, что же ему теперь делать…

— Обосраться или свихнуться?

— Право же, судья, — сказал президент. — Такие слова, да еще в присутствии президента США…

— Это вы у нас политик, не я, — отозвалась Пеппер. — Но знаете, мне кажется, на следующих выборах все это может выйти вам боком.

— Открою вам маленькую тайну, — сказал президент, — но только пусть она тайной и останется. Хорошо?

— Да, сэр, думаю, мне удастся ее сохранить.

— Я не собираюсь снова баллотироваться в президенты.

Пеппер вытаращила глаза:

— Нет? Это немного необычно.

— Разумеется. Я считаю, — и вы можете проверить в «Гугле», прав я или не прав, — что президент, который проводит четыре года, не хлопоча о своем переизбрании, может добиться гораздо большего, чем тот, который каждую секунду каждого дня трясется над своим рейтингом. А как легко заметить, — улыбнулся он, — я потратил два с половиной года вовсе не на попытки стать самым популярным в стране человеком.

— Да уж, — согласилась Пеппер. — Что нет, то нет.

— На Капитолийском холме меня ненавидят. А почему? Потому что я накладываю вето на их билли о расходах. Да что уж там, я разъярил их настолько, что они даже начали собирать подписи, которые позволят внести в Конституцию поправку, ограничивающую правление президента одним сроком. И только для того, чтобы достать меня! Боже милостивый. Это все равно что ввести сухой закон, чтобы удержать от пьянства одного-единственного человека. А пока они довольствуются тем, что развешивают по фонарным столбам моих кандидатов на место, освободившееся в Верховном суде. Ладно, не позволяйте мне заводиться на тему «Конгресс Соединенных Штатов». Что касается вашей кандидатуры, — он прихлопнул Пеппер по колену и ухмыльнулся, — они быстро обнаружат, что вздернуть на виселицу вас — задача не из легких. Итак, судья Картрайт. Готовы вы послужить вашей стране?

— А менее зловещую формулировку придумать нельзя?

— Ну да, звучит зловеще, не так ли?

— Я могу все обдумать?

— Да. Разумеется. Однако ответ я хотел бы получить в понедельник.

— Может быть, лучше в пятницу, а? Неделя мне предстоит суматошная. Начинается оценка рейтингов и…

Президент молча смотрел на нее.

— Юная леди, — наконец сказал он, — я пришел к вам с богатыми дарами, а не с предложением как-нибудь встретиться со мной за ланчем.

— Да, сэр. Простите, сэр. Я не хотела показаться неблагодарной. Просто, понимаете, любое решение дается мне с великим трудом.

— Вы же судья. Принимать решения — ваша работа.

— Видите ли, в чем дело, я родилась под знаком Весов.

Президент покачал головой:

— Вы только на слушаниях об этом не говорите.

Глава 4

К пяти вечера армия вернула Пеппер на вертолетную площадку, оборудованную на Тридцатой улице. После тишины кемп-дэвидского зала для боулинга суматоха и грохот сумеречного Манхэттена показались ей приятно успокоительными. Она решила пройти две мили, которые отделяли ее от квартиры, пешком: ей хотелось и многое обдумать, и оттянуть неизбежную встречу с Бадди. Президент попросил Пеппер никому об их разговоре не рассказывать.