Директор департамента - Качанов Владлен Евгеньевич (серия книг TXT) 📗

Все мы оказались обладателями почетных званий: Перкинс — доктора экономических наук за его глубокие познания в различных областях бизнеса, а Киллер и я стали докторами юридических наук за наше длительное и близкое знакомство с законом. Киллеру оказали честь, попросив его разрезать ленточку на открытии реконструированной тюрьмы Алькатрас, заметно увеличившей число своих «сидячих мест».

Если быть до конца откровенным, то мои познания в американском законодательстве ограничивались весьма скромным набором отрывочных фактов. Я знал, что в штате Миннесота действует очень полезный закон, согласно которому лицо, находящееся на переднем сиденье движущегося автомобиля, не имеет права обнимать соседа. Знал, что в калифорнийском округе Вентура собакам запрещено лаять. Если в мэрию поступает жалоба на то, что чья-то собака «лает, скулит или причиняет какое-либо иное беспокойство», ее владелец подлежит аресту. Знал, что законодательство штата Делавэр предусматривает публичные телесные наказания — порку плетьми, что в ряде штатов преступлением считаются браки между неграми и белыми.

Помнилось также, когда в Мичигане принималась новая конституция, один из депутатов предложил включить в основной закон штата статью из конституции США: «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков или арестов не должно нарушаться». Однако это смелое предложение не прошло — большинство мичиганских парламентариев дружно проголосовало против конституции США. Зато совсем недавно они проявили себя вполне современными и даже прогрессивными деятелями, отменив закон 1866 года, согласно которому лица, заподозренные в том, что они беглые рабы, должны быть немедленно арестованы.

Я не предполагал, что моя юридическая эрудиция сможет сослужить нам здесь какую-либо службу. Скорее могли пригодиться некоторые исторические познания и немалый житейский опыт.

…РАДОСТНЫЕ УЛЫБКИ и торжественные спичи сопровождали нас до того дня, когда мы прибыли в Техас. Губернатор Старр уже у порога своего кабинета заявил безапелляционно:

— Нет, нет и еще раз нет! Мы решительно против включения Канады в американский Союз. И Макслотер меня не уговорит. Если с нами не посчитаются на берегах Потомака, Техас выйдет из Союза. Как вы не поймете — в Соединенных Штатах и без вас хватает снега и льда, одна Аляска чего стоит!

Неожиданно для нас губернатора оборвал Киллер, вдруг обидевшийся за свою страну. Он горячо запротестовал:

— Да у нас же не только снег и лед! Банки есть очень богатые и в то же время вполне доступные, а еще — самые лучшие на континенте тюрьмы…

— Разве в этом дело? — пояснил Старр. — Мы всегда гордились тем, что были самым большим штатом Америки. Сколько лет мы бились против предоставления Аляске статуса штата. Проиграли, но утешились тем, что на Аляске, затерявшейся за Полярным кругом, и в самом деле, кроме снега, белых медведей да ядерных ракет, ничего и никого нет. А теперь вы тут заявляетесь со своей огромной, как айсберг, Канадой и вот-вот вновь протараните нашу техасскую гордость. Но тому не бывать! Пока существует наш Союз, благословенный богом, Техас будет гордиться бескрайними просторами, своими непревзойденными масштабами. И никакая северная окраина, населенная эскимосами и индейцами, не может лишить нас этой чести. А для техасца нет ничего дороже чести, не считая лошадей и женщин.

— И нефти, — напомнил Перкинс.

— Да, простите, и нефти, — согласился Старр.

Я постарался разъяснить губернатору, что информация, которой он располагает, неточна. По мнению канадцев, каждая наша провинция в случае слияния с США должна получить статус штата.

Тут техасец еще сильнее завелся, заявив, что мы хотим его надуть. Ему прекрасно известно, что и Квебек, и Онтарио, и Британская Колумбия больше Техаса. А если мы предложим разделить эти крупные провинции на шесть или девять штатов, то он, Старр, все равно отвергнет такой компромисс, поскольку в этом случае канадцы будут иметь неоправданно большое число сенаторов в Вашингтоне [2].

— Впрочем, выход из положения всегда можно найти, — вдруг миролюбиво проворковал губернатор. — Если, расправившись, э-э, простите, договорившись с Канадой, мой друг Макслотер сумеет договориться о слиянии с нашим богатым штатом нашего бедного соседа — Мексики, то статус-кво будет соблюден, Техас останется самым большим штатом Америки, наше самолюбие будет удовлетворено, а высказанные вам возражения автоматически отпадут. Скажу больше: в этом случае восторжествует попранная справедливость, ведь Мексика полтораста лет назад составляла единое целое с нашим штатом [3].

Наконец-то мы поняли, к чему все это время клонил Старр, — американцы давно положили глаз на нефтеносные земли и другие природные богатства соседней страны. Раскусив несговорчивого губернатора, нам было нетрудно убедить его в том, что Макслотер — этот многоопытный политик, мыслящий широкими масштабами чужих территорий, — наверняка поддержит проект очередного «дружественного слияния».

Мы расстались с губернатором добрыми приятелями. В заключение беседы он предложил нам по сходной цене излишки нефти и скаковых лошадей. «А женщин нам самим не хватает», — добавил он, ухмыляясь и пожимая нам руки,

НЕКОТОРЫЕ ТРУДНОСТИ мы испытали и в Калифорнии, при встрече с одним из больших боссов Америки, главой крупного промышленного концерна Милтоном Крипсом. Впрочем, не сразу. А началась беседа несколько необычно. Признав в Перкинсе своего младшего коллегу, Крипе нежно взял его под руку и обменялся с ним парой фраз, недоступных пониманию простых смертных, не имеющих на счету ни одного миллиона долларов. Затем, обращаясь к остальным членам комиссии, сказал, то ли жалуясь, то ли оправдываясь:

— Можете мне верить или нет, но «капитаны промышленности» нынче не в почете. Помнится, несколько десятилетий назад Рокфеллер, Морган были так же популярны в стране, как голливудские «звезды» или бейсбольные асы. А сейчас президент корпорации «Юниверсал дженерал», на заводах которой трудится полмиллиона рабочих в сорока двух странах, остается незамеченным даже в фешенебельном ресторане. Он может прождать полчаса официанта, и никто не показывает на него пальцем.

Правда, когда эти люди звонят в Вашингтон, члены правительства беседуют с ними уважительно и даже подобострастно. Перед ними преклоняются наши военные. Более того, если требуется занять какое-нибудь неблагодарное, горячее местечко, вроде поста министра обороны, обращаются чаще всего к крупным капиталистам. И они становятся к государственному рулю, не раздумывая над тем, кто за них останется в «лавке». Разве этот пример бескорыстного патриотизма не достоин подражания?

Мы с Киллером понимающе кивнули, хотя вовсе не были уверены, что капиталисты нуждаются в нашем сочувствии.

— И все же капиталистов в народе не любят, — повторил Крипе. — О них говорят всякие неприятные вещи. Например, что они наживают себе капиталы, эксплуатируя трудящихся. На самом деле все это клевета. Как раз наоборот. Капиталисты стремятся облегчить рабочую долю, и изматывают они лишь самих себя.

Разговор принимал интересный оборот. Мне до сих пор не доводилось видеть измотанных миллионеров. Что касается нашего Перкинса, то он выглядел, как новенький тысячедолларовый банковский билет.

Уловив в наших глазах сомнение, Крипе пояснил свою мысль. Он напомнил, что хозяева заводов и фабрик широко внедряют на своих предприятиях автоматизацию и заменяют рабочих машинами. Рабочие, получившие расчет, вольны идти на все четыре стороны. С этого момента они сами себе хозяева и никто их не эксплуатирует. В Соединенных Штатах таких совершенно свободных людей — миллионы. По мере развития автоматизации их число будет непрерывно расти. Это ли не свидетельство дальнейшей демократизации страны, дарующей все большему числу своих граждан полную, абсолютную, гарантированную свободу от работы?