Да, господин министр - Линн Джонатан (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
«Утверждение сэра Хамфри, что министры несут ответственность за политику правительства, теоретически верно. Однако на практике эта ответственность довольно незначительна, поскольку активная жизнь любого правительства продолжается всего около двух лет.
Первый год, как правило, уходит на осознание членами кабинета простой истины: обязательства, принятые в оппозиции, невозможно выполнить, находясь у власти, ибо теперь им приходится решать реальные проблемы в контексте реальной экономики, которая находится либо в «ужасном», либо в «катастрофическом» состоянии. Причем полную картину «вопиющего развала» они могут увидеть, только оказавшись в правительстве: «детали» обычно хранятся втайне от народа и, соответственно, от оппозиции.
Частокол сложнейших проблем, неминуемо встающих перед новым правительством, ставит его в зависимость от экономистов и казначейства, что, в общем-то, мало способствует улучшению ситуации. Экономисты вечно пребывают в интеллектуальном смятении и слишком заняты теоретическими спорами друг с другом, чтобы давать дельные советы политикам. Те же, как правило, в экономических вопросах ничего не смыслят. А казначейство с завидным постоянством вот уже шестьдесят лет или что-то около того ошибается в своих экономических прогнозах.
Итак, через год-полтора министры приходят к пониманию ситуации не в теории, а на практике. Затем около двух лет они имеют возможность действительно править страной, после чего начинается очередная предвыборная гонка. Теперь достижение успеха подчинено завоеванию голосов, вернее, завоевание голосов становится единственным критерием успеха. Последние два года можно сравнить с подготовкой к экзамену. Не до новых знаний – лишь бы сдать.
Говоря об ответственности министров за политику правительства, сэр Хамфри прекрасно понимал, что его утверждение относится в лучшем случае к двум годам из пяти. Упомянутое же слушание межпартийного парламентского комитета проходило в первый год пребывания Хэкера в министерстве.
В связи с этим возникает любопытный вопрос: если министр «делает» политику всего два года из пяти, то кто же «делает» ее в оставшиеся три года? Мы – государственные служащие – заполняем образовавшийся вакуум. Это, в свою очередь, порождает серьезные проблемы и для двух лет «активного правления», которые нередко протекают в междоусобной войне между политикой министра и политикой министерства.
Избежать вакуума удается только в том случае, если правительство с рабочим большинством переизбирается на второй срок. Однако к началу 80-х годов такого в Англии не случалось на протяжении почти четверти века. Поэтому нелепо было даже пытаться определять Уайтхолл как «лейбористский» или «консервативный» – мы всегда верили в регулярную смену правительства. Только при таком условии мы максимально освобождаемся от контроля министров, которые, останься они у власти на более продолжительный срок, могли бы вообразить, будто знают, как управлять страной».
Утром прочитал в газетах отчет о слушании Хамфри в межпартийном комитете. Удружил, называется!
В результате нас вместе с ним «приглашают» расхлебывать кашу, которую он заварил.
Я вызвал его к себе для объяснений.
Он попытался оправдаться:
– Я сделал все, что мог, господин министр.
– Для себя? Возможно. Но вы ничего не добились. Послезавтра нам снова придется отбиваться от них – на этот раз вместе, бок о бок, и мы должны давать правильные… э-э… во всяком случае, хотя бы одинаковые ответы.
По мнению Хамфри, прежде всего нам следовало выработать общую позицию.
– Очень хорошо, – согласился я. – Давайте проанализируем факты.
Мои слова вызвали у него крайнее раздражение.
– При чем тут факты, господин министр, я говорю не о фактах, а о позиции.
Он прав, ничего не скажешь.
– Ну что ж, излагайте нашу позицию, – разрешил я.
Сэр Хамфри предложил мне на выбор пять типов «стандартных отговорок» государственной службы – по одной на каждое из предполагаемых обвинений.
Впервые слышу об этих «стандартных отговорках». Хамфри, должно быть, здорово перетрусил, если готов даже поделиться со мной секретами Уайтхолла.
Аккуратно записав все отговорки, я озаглавил каждую в соответствии с наиболее известным случаем ее применения.
1. Отговорка Энтони Бланта
Всем изложенным фактам можно дать исчерпывающее объяснение, но, увы, сделать это невозможно по соображениям национальной безопасности.
2. Отговорка средней школы
Ошибки были допущены из-за значительных бюджетных сокращений и острой нехватки персонала, что привело к неоправданному перенапряжению имеющихся ресурсов.
3. Отговорка «Конкорд»
Заслуживающий внимания эксперимент, обогативший нас множеством ценных находок и способствовавший росту занятости. Сейчас уже не проводится.
4. Отговорка «Мюнхенское соглашение»
Имело место потому, что не были известны важные факты. Больше не повторится.
(Подразумевается, что не было известно намерение Гитлера завоевать Европу. Вообще-то об этом было известно всем, кроме, конечно, нашего министерства иностранных дел.)
5. Отговорка «Кавалерийский наскок»
Самовольные действия одного человека, который понес за это соответствующее административное наказание.
Сэр Хамфри уверяет, что этих отговорок хватает на все случаи жизни. Даже на случай войны. По крайней мере – малой.
Я поставил точку и внимательно просмотрел свои записи. Перечень выглядел довольно внушительно, вот только удастся ли нам найти ему применение? Без Хамфри, понятно, мне этого не осилить.
– Что ж, Хамфри, попробуем. Ведь теперь мы в одной команде, не так ли?
– Один в поле не воин! – не без оптимизма отозвался он. Я собирался было предложить ему распределить отговорки по вопросам, но тут Бернард напомнил мне, что через десять минут начинается заседание палаты.
– Кроме того, – заметно нервничая, добавил он, – вам звонили с Даунинг,10. Сэр Марк Спенсер (советник премьер-министра по экономическим вопросам. – Ред.) спрашивает, не могли бы вы заскочить к нему «на рюмку коньяка» завтра в любое время. Я ориентировочно договорился на пять тридцать.
Я заметил, поглядев на сэра Хамфри, что звонок этот неспроста. ПМ наверняка потребует объяснений нашего, мягко говоря, неадекватного выступления в межпартийном комитете.
– А может, все-таки просто на рюмочку? – предположил мой постоянный заместитель.
В данном случае оптимизм несколько утопичен.
– Не будьте наивны, Хамфри. На Даунинг, 10 приглашают «на рюмочку» не тогда, когда им хочется выпить.
Перед уходом я предложил Хамфри встретиться завтра, чтобы обделать наше дельце.
– Чтобы выработать нашу позицию, господин министр, – поправил он меня.
– Вот именно, – согласился я, – обделать дельце.
Я в полной растерянности.
В 17.30 был у сэра Марка Спенсера.
Для постороннего человека визит на Даунинг, 10 полон неожиданностей. Снаружи это обычное здание в георгианском стиле, большое, но не подавляющее своими размерами. И только попав внутрь и оказавшись в бесконечном вестибюле, ты понимаешь, что находишься во «дворце»!
Трудно себе даже представить, что там резиденция правительства. Снаружи это так мило, так по-английски. Секрет же довольно прост: несколько домов соединены между собой в один «дворец», в котором практически невозможно не заблудиться. Вы поднимаетесь и спускаетесь по узким и широким лестницам самых причудливых форм и незаметно для себя переходите из одного здания в другое, даже толком не зная, на каком вы этаже.
По словам всезнающих шоферов Уайтхолла, эту особенность Даунинг, 10 умело используют в своих интересах государственные служащие, которые, досконально изучив планировку «дворца», выбирают себе кабинеты в таких местах, откуда просматриваются все передвижения внутри резиденции. Ходят слухи, что при каждой смене правительства борьба за комнаты разгорается с новой силой: политический аппарат стремится отвоевать кабинеты поближе к ПМ и задвинуть государственных служащих как можно дальше. Но как только старое правительство покидает Даунинг, 10, государственные служащие используют время до прихода нового премьер-министра, чтобы тут же вернуть себе утраченные стратегические позиции.
