Священный вертеп - Таксиль Лео (е книги txt) 📗
Собор отправил к святому отцу, оставшемуся в Риме, депутатов за инструкциями.
Когда делегаты явились в Ватикан, папа совещался с послом короля Эфиопии, который, приняв католичество, просил папу прислать миссионеров.
Папа сиял от счастья, слушая посла. Получить возможность освободить заблудшие души от власти сатаны и передать их милосердному богу — что может быть приятнее для наместника Христа? Павел предвкушал все выгоды от этой операции. Его мало заботили Иисус и святой голубь, да и Люцифер со всей сворой чертей также не трогал его. Но просьба короля предвещала огромную прибыль — было от чего повеселеть!
В ожидании будущих благ святой отец тут же продал по повышенной цене изрядный комплект старых костей, объявив их реликвиями знаменитого святого (весьма вероятно, кости были доставлены из ближайшей скотобойни!). Затем он пообещал послу выполнить просьбу короля и направить нескольких иезуитов в помощь народу и святому престолу.
Закончив приятные переговоры, папа принял депутатов собора. В ответ на их вопрос выразил желание, чтобы голоса собирались поименно. Павел третий, конечно, понимал, что участников собора легче будет обработать в одиночку. Кроме того, папа потребовал обсуждать все вопросы предварительно на закрытых заседаниях конгрегаций, а уж затем выносить их на публичные заседания. Папа отлично помнил доклад комиссии кардиналов в начале своего понтификата и не хотел рисковать вторично.
Он категорически запретил подымать опасный вопрос о папской непогрешимости, а также принимать какие-либо решения относительно преобразования конституции, нравов или обрядов духовенства без предварительного подробного осведомления папы.
Зато Павел третий предоставил собору полную свободу действий в обсуждении чисто религиозных вопросов, которые мало волновали его. Он не раз заявлял, что, если бы реформаты, анабаптисты, лютеране и другие схизматики согласились признать его первосвященником, он предоставил бы им полную свободу проповедовать какие угодно суеверия. Он был, конечно, откровенной канальей, но отнюдь не дураком!
Павел третий, кроме всего прочего, обратился к членам собора с посланием, где настойчиво убеждал их вести достойный образ жизни во время съезда и расстаться с любовницами, которых они привезли с собой в Тридент. «В крайнем случае, — писал папа, — принимая во внимание слабости, присущие человеку, мы разрешаем вам пользоваться услугами ваших фаворитов».
Как видите, к церковной морали всегда можно приноровиться!
Через несколько дней Павел третий отправил собору еще одно послание, в котором рекомендовал по возможности затянуть совещания. Он надеялся, что вот-вот произойдут какие-нибудь события, благоприятные для церкви. И в самом деле, внезапная весть о смерти Лютера доказала прозорливость папы. Совпадение казалось тем более странным, что состояние здоровья реформатора вовсе не предвещало быстрой кончины. Протестанты обвиняли иезуитов в отравлении, и, поскольку причины, подорвавшие силы Лютера, оставались неизвестными, обвинение казалось правдоподобным.
В свою очередь, ученики Лойолы стали распространять вздорные слухи о пылком противнике папства. Они даже заявляли, что он повесился, что его задушил дьявол, что на следующий день после погребения вокруг гробницы распространился запах серы и смолы и оттуда вылетел огромный ворон. Все его учение, обстоятельства жизни стали объектом нелепых вымыслов. Появились памфлеты, где утверждалось, что Лютер был сыном дьявола, что за пятьдесят лет безмятежной жизни на земле он продал свою душу, что он отрицал существование бога и бессмертие души.
Папа воспрял духом и решил нанести смертельный удар Реформации. Он немедленно вступил в переговоры с Карлом пятым, убеждая его выступить против протестантов.
В конце концов оба тирана пришли к соглашению: папа обязался уплатить императору двести тысяч золотых экю и снарядить за свой счет двенадцать тысяч пехотинцев и пятьсот конников; Карл пятый обещал прислать свою армию, чтобы помочь папским войскам преследовать и сокрушать врагов римской церкви.
Союзники немедленно взялись за дело. Павел третий опубликовал буллу, в которой призывал католиков предавать огню и мечу города, селения и даже деревушки, поддерживавшие протестантов. Кровавой затее, однако, не суждено было осуществиться: при первом же столкновении на границах Саксонии солдаты папы и императора обратились в бегство.
Святой отец поспешил отозвать свои войска, предоставив императору самому выпутываться из того положения, в которое он его вовлек. Последний был взбешен, увидев, что папа снова надул его. Он пришел в еще большую ярость, когда узнал, что Павел, воспользовавшись тем, что император задерживается в Германии, собирается перенести заседания собора из Тридента в один из городов папской области. Отправляясь в поход против реформаторов, Карл пятый в то же время хотел сохранить хотя бы видимость соглашения с протестантскими князьями, понимая, что в случае поражения реформаторов его обвинят в нарушении законности, в результате чего члены собора окажутся во власти папы. Он категорически потребовал, чтобы Павел третий отказался от намерения переносить собор в Болонью. Его святейшество пропустил это мимо ушей. Тогда император отправил своих представителей в Тридент, приказав им бросить в реку кардинала, выступавшего на соборе от имени первосвященника, если там осмелятся перенести или закрыть собор.
Угроза подействовала. Но папа не сложил оружия, попросту изменил тактику: он спровоцировал во многих городах беспорядки, а затем объявил, что совещание близится к концу, и поторопил участников собора закончить обсуждения.
Возмущенный вероломством папы, Карл пятый решил отомстить ему и организовал заговор против Пьера-Луиджи Фарнезе.
Узнав о смерти возлюбленного сына, Павел третий пришел в исступление: в течение нескольких часов обезумевший папа кричал, бранился, извергал хулу на бога, на богоматерь, на апостолов и всех святых. Обессилев, он заявил, что обратится за помощью к потусторонним силам, лишь бы уничтожить императора. Запершись в своей лаборатории, он множество ночей провел с алхимиками и магами, изучая движение звезд и слушая их заклинания. Но все это не вызвало даже самых ничтожных колик у Карла пятого.
Убедившись, что дьявол не обнаруживает желания заступиться за него, святой отец решил рассчитаться с Карлом лично: он вызвал его на поединок, предложив сразиться на конях или пешими, на шпагах или клинках и предоставив выбор оружия врагу. Но тот не принял вызова обезумевшего первосвященника.
Когда боль утраты стихла, святой отец перенес всю свою нежность на внука Октавио Фарнезе. Но и здесь его постигло жестокое разочарование. Подарив Октавио герцогство Пармское, он поручил ему командование папскими войсками, которые в это время сражались с Фердинандом Гонзаго, захватившим с помощью Карла пятого Пьяченцу. Убедившись, что Октавио никудышный военачальник, и боясь, что имперские войска отнимут у внука наследство, святой отец отозвал Октавио в Рим и поставил во главе своих войск Камилла Орсини — гонфольера войск папской курии.
Октавио, однако, очень обиделся, хотя папа и пообещал ему всяческие почести. То, что его отозвали в Рим, он расценил как немилость и, вступив в переговоры с Фердинандом Гонзаго, выступил против своего деда.
Когда стало известно о предательстве Октавио, с папой случился удар. Через час он пришел в сознание, но затем последовал второй удар. Понимая, что настал его последний час, святой отец, однако, прежде чем испустить дух, доказал свою бесконечную любовь к внуку и подписал буллу, в которой оставлял за ним пармскую корону.
