Дорога в Омаху - Ладлэм Роберт (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗

«Цыган! – пронеслось в голове у Вольфганга. – Молдавские попрошайки и прихвостни! Похуже евреев и негров! Дейчланд юбер аллес [130]. И уж, конечно же, Германия превыше всех цыган!»

– Хэлло, мистер Вольфович! – крикнул человек с серьгой, протягивая руку. Ослепительно белые зубы под черными усами никак не соответствовали представлению Вольфганга о том, каким должен быть его «камерад». – По форме ваших глаз я могу сказать, что вам предстоит долгая-долгая жизнь и будете вы обладать огромным капиталом! И за эту ценнейшую информацию я не потребую с вас денег: ведь мы работаем вместе, не так ли?

– О, великий фюрер, где ты, черт возьми? – прошептал Хитлах, пожимая с отсутствующим видом руку цыгана.

– В чем дело, Вольфи? – спросил огромный черномазый, сжимая своей могучей ладонью плечо Вольфганга.

– Ничего-ничего!.. Вы уверены, что это не ошибка? Вас действительно направило сюда бюро по трудоустройству «Кадры плюс-плюс»?

– А кто же еще, братец? И, насколько можем судить мы с Романом, нам повезло: это называется найти хлеб прямо на улице… Да, меня зовут Сайрусом, Сайрусом Эн, моего дружка – Романом Зет, а тебя – Вольфи Эйч [131]. Конечно, мы никогда не спрашиваем, как звучат и пишутся наши фамилии полностью, поскольку это не имеет особого значения: в них столько разных и отличных друг от друга букв, ведь верно, братец?

– Яволь! [132] – Вольфганг кивнул, потом побледнел. – Я хочу сказать, что вы совершенно правы… брудер. [133]

– Что?

– Братец, – поправился мгновенно Хитлах извиняющимся тоном. – Братец… Я хотел сказать «братец»!

– Не огорчайся, Вольфи! Я тебя понял: я тоже говорю по-немецки.

– Говоришь?

– Да, черт возьми! А почему, думаешь ты, я был в тюрьме?

– Потому что говорил по-немецки?

– Вроде того, малыш, – молвил темнокожий гигант. – Видишь ль, меня, химика на одном из государственных учреждений, одолжили на время Бонну, чтобы я поработал там на заводе в Штутгарте и помог в осуществлении некоего проекта по изготовлению удобрений, только это были не…

– Что «не»?

– Не удобрения… Да, не удобрения, а дерьмо… Газ, и к тому же весьма вредный для здоровья. Его собирались отправить на Ближний Восток.

– Майн Готт! [134] Но, может быть, для этого были причины?

– Конечно, были! Однако боссов не волновало, в какую сумму выльются их расходы и сколько будет загублено человеческих жизней. И когда трое из них обнаружили однажды ночью, что я занимаюсь анализом окончательного соединения, они назвали меня «шварцер негером» [135] и ринулись на меня с пистолетами… Вот так это все случилось.

– Что именно?

– Я зашвырнул всех троих вопивших во всю глотку кислокапустников в стоявший поблизости чан, что помешало им появиться в суде и дать свои показания в ответ на мое заявление, что я защищался… А в итоге, ради сохранения дипломатических отношений, меня упрятали в здешнюю каталажку на пять лет, и, хотя этот срок был значительно меньше пятидесяти с лишним годков, которые бы пришлось мне оттрубить в немецкой тюрьме, я посчитал, что с меня и трех месяцев предостаточно, а посему прошлой ночью мы с Романом рванули оттуда.

– Но ведь предполагалось, что мы наемники, а не химики!

– Человек – существо разностороннее, парнишка! За те семь лет, что я посвятил учебе в двух университетах, позволял себе время от времени развлечься, на что ушло несколько месяцев. Побывал в Анголе – на той и другой стороне, а также в Омане, Карачи, Куала-Лумпуре. В общем, Вольфи, я не разочарую тебя, не разочарую.

– Мистер Фольфович, – встрял в разговор Роман Зет, выпячивая обтянутую оранжевой тканью грудь и принимая позу цыганского дервиша, – перед тобой – величайший в мире человек с пером, с самым бесценным пером на свете: такого лезвия ты больше никогда не увидишь! Раз-раз! Наношу удар! Отражаю выпад противника и вонзаю свой ножичек в его тело! – Цыган, выбрасывая резко руки и ноги, молниеносно крутился на месте. Синий кушак хлестал нещадно воздух, оранжевая блуза струилась складками. – Меня любой знает в горах Сербо-Хорватии!

– Но вы же находились здесь в тюрьме…

– Я получил по нескольким сотням фальшивых чеков деньги. Вот и все, что могу я сказать тебе, – молвил Роман Зет безутешным голосом и протянул руки как бы с мольбой о пощаде. – Если человек эмигрирует, то в новой стране его методы, сколь бы совершенны они ни были, просто не срабатывают, поскольку на чужбине не понимают его.

– Итак, Вольфи, – проговорил Сайрус Эм решительным тоном, – теперь ты знаешь о нас все. А как насчет тебя?

– Видите ли, ребята, я тот, кого кое-кто зовет плутоватым подпольным исследователем…

– И к тому же ты еще южанин. Южанин, говорящий по-немецки, – перебил его Сайрус. – Не правда ли, довольно странно?

– Неужто так?

– Думаю, что да. Это сразу же становится ясно, как только ты начинаешь нервничать, Вольфи. А кстати, что волнует тебя, малыш?

– Зря вы все это, Сайрус! Просто я размышляю о нашей работенке, этой «халтуре»!

– Сейчас мы и приступим к делу, можешь прозакладывать свой зад! Вижу, какую ты состроил рожу. Явно беспокоишься! Пойми, мы должны кое-что узнать о своем партнере. Чуть больше того, что услышали от тебя… Ведь может случиться так, что от твоих действий будет зависеть наша жизнь. Это-то тебе ясно, Вольфи? Расскажи нам, как умудрился ты, такой славный паренек, выучить немецкий? Уж не в процессе ли своих подпольных исследований?

– Вы угадали! – ответил Вольфганг, и на устах его застыла вымученная улыбка. – Меня готовили для заброски в такие города, как Берлин и Мюнхен, где я должен был выявлять этих вшивых комми. Но знаете, что обнаружил я там?

– Пока нет, майн кляйнер. [136]

– Я осознал, что наше вечно хнычущее правительство смотрит на этот вопрос несколько иначе, чем я. Что ему это все до лампочки!

– По-твоему, ему плевать на то, что эти коммунистические ублюдки бродят в Берлине вокруг Бранденбургских ворот по улице Унтер-ден-Линден?

– Вот именно, оно начхать хотело на это, говорю вам!

– Sie sprechen nicht sehr gut Deutsch. [137]

– Я не настолько владею немецким, чтобы схватывать быстро, Сайрус, но я понял, куда клоните вы.

– Еще бы! Видимо, ваши познания в области этого языка ограничиваются в основном несколькими ключевыми словами и фразами…

Огромный чернокожий выбросил внезапно свою руку в приветственном жесте:

– Хайль Гитлер!

– Зиг хайль! – ответствовал Вольфганг.

Рев его прозвучал так громко, что кое-кто из только что прибывших в аэропорт Лоуган повернули головы в сторону троицы, чтобы тут же, мгновенно сориентировавшись, ретироваться.

– Мы не в той части города, Вольфи! Это Бранденбургские ворота по ту сторону стены, которую ныне снесли. Все они там были комми.

Потянув ничего не понимающего Хитлаха в тень колонны, Сайрус Эм одним ударом поверг неонациста в бессознательное состояние.

– Чего ради, черт возьми, ты сделал это? – закричал недоуменно цыган в синем кушаке, вслед за своим товарищем по заключению укрываясь в тени.

– Я за версту чую этих ублюдков, – отозвался чернокожий химик и, прислонив неподвижную фигуру Вольфганга к бетонному столбу, выдернул резко из правой руки нациста чемоданчик. – Вывали его содержимое на землю.

Роман Зет произвел указанное действие, и их взору предстала обложка «Майн кампф», кроваво-красная, словно диадема в рубинах.

– Парень не тот! – сказал цыган, наклоняясь и поднимая книгу. – Что нам делать, Сайрус?

– Я слышал вчера кое-что по моему радиоприемнику в камере и был поражен. Верь – не верь, а это произошло здесь, в Бостоне.