Храм Диониса - Горло Анатолий Иванович (список книг TXT) 📗
— Я заеду к Мирче!
Вскоре его мотоцикл превратился, в точку…
По сельскому радиовещанию выступало трио электрогитаристов: водитель Бузилэ, бульдозерист, так и не напившийся из колодца мош Диониса, и парень, который тогда лакомился в кабине второй машины арбузом в обществе красивой девушки.
— Сеня, начинай, — шепнул парню бульдозерист. Сеня откашлялся в кулак, затем объявил в микрофон!
— По просьбе колхозного диспетчера Зинаиды
Апостол исполняется песня…
…В колхозной диспетчерской сидела та самая красивая девушка и, не обращая внимания на телефонные звонки и сигнальные лампочки на пульте, слушала песню. Конечно же, это была Зинаида Апостол.
По проселочной дороге двигались «груша» — экскаватор, у которого вместо ковша на стреле покачивался металлический шар. Рядом с водителем сидел архитектор, напряженный, как перед боем, с неизменным футляром на коленях.
— Я, товарищ архитектор, тонкую работу люблю, — откровенничал водитель, — а вот приходится стена долбить, дома рушить. Оно, конечно, тоже дело нужное и оплачивается неплохо. Но я, товарищ архитектор, сын ювелира. Мой папаша покойный часто говаривал: я б, говорит, блоху тоже как левша подковал, если б она ногами не дрыгала!
Улыбаясь, он глянул на архитектора, но тот не слушал его, вероятно, и только сухо спросил:
— Поскорей нельзя?
— А куда спешить? Дом не волк, в лес не убежит. Сын ювелира опять покосился на соседа, надеясь,
что тот оценит шутку, но архитектор словно окаменел. Из вертолета Мирчя увидел «грушу».
— Ползет, гадина, — процедил он и развернул машину.
Вертолет покружил над «жигуленком» и мотоциклом. Когда братья остановились, Мирчя завис над ними и жестом показал, чтобы они сворачивали с шоссе на проселочную дорогу, по которой двигалась «груша».
— Гангстеры! Да нет, какие там гангстеры, это просто бандиты с большой дороги! — рычал Апостол, прильнув к биноклю.
С вершины холма он наблюдал, как вступают в село братья Калалбы. Зрелище было действительно впечатляющее. Братья настигли «грушу» на окраине села и взяли ее в железные клещи.
Впереди, рискуя угодить под гусеницы, ехал Хари. Над его головой висел стальной шар. За «грушей» следовали «Жигули», а сверху кружил вертолет.
— Сразу видно, что этот мальчик никогда не бывал в морге, — догадался водитель и повернул стрелу с шаром в сторону.
Мотоцикл сделал маневр и вновь оказался под шаром.
— A у меня двое мальцов, пацан в музыкальную школу ходит, — сказал водитель и развернул стрелу в другую сторону.
Через секунду Хари опять находился под ней. Водитель выглянул из кабины:
— Оцепили. Запугивают нас, товарищ архитектор.
— Не обращайте внимания, — сдавленным голосом сказал тот. — Они за это ответят. Есть решение райисполкома, наконец.
— Да мне не привыкать, сколько я этих хибар понавалял, всего насмотрелся! Даже били меня однажды, а я не мог дать сдачи. Дамы били.
С тревожной улыбкой он взглянул на архитектора, но тот был непроницаем, как лежащий на его коленях футляр.
— Мерзавцы! Какие мерзавцы! — чуть ли не с восторгом ревел Апостол, следят бинокль за происходящим.
С микрофоном наизготове рядом стоял Вася:
— Григоре Алексеевич, ну хоть разочек, одним глазком, а?
— Только быстро! — Апостол протянул ему бинокль.
А в это время Хари остановил мотоцикл у ворот своего дома. «Жигули» обогнали «грушу» и затормозили рядом с мотоциклом. Вертолет покружил над селом в поисках посадочной площадки и опустился за виноградником на берегу пруда, распугав уток, гусей и лягушек и собрав вокруг себя купавшуюся детвору. Мирчя вылез из кабины, перемахнул через забор и задами побежал к воротам.
И вот они встали плечом к плечу: Федор, Георге, Хари и Мирчя, все рослые, как на подбор. «Груша» развернулась и медленно пошла на них. У Федора лицо было спокойное, даже добродушное, он тщательно вытирал лысину. Георге явно нервничал и курил сигарету с такой жадностью, словно, она была последней в его жизни. Хари ждал «грушу» с вызывающей усмешкой. Мирчя был собран и хладнокровен, как солдат перед боем. Рядом с Федором встал мош Дионис с двустволкой.
Архитектор побледнел и судорожно впился в футляр с генпланом.
Федор обнял отца, взял у него ружье и прислонил к воротам, сквозь щели которых виднелось испуганное лицо тетушки Лизаветы.
Водитель остановил бульдозер:
— Предлагаю сделать обманный маневр, товарищ архитектор. Мы зайдем слева, будто снова идем «а ворота, а по дороге я разверну стрелку и долбану походя переднюю стенку. Ее пальцем ткни, развалится. Идет?
— Какую стенку? Куда долбануть? — вскричал архитектор. — Не этот, а вон тот, что во дворе! — ткнул он футляр в белеющий сквозь крону яблони новый особняк.
Водитель посмотрел на белокаменный дом, затем перевел взгляд на архитектора:
— Ты за кого меня принимаешь? Ты хочешь, чтобы я, сын ювелира, такую красоту своими руками?… Да я… — он с трудом укротил свой гнев. — Проверься, гражданин, или тут, — он постучал по футляру, — или там, — постучал по красному лбу архитектора, — что-то у тебя не в порядке!
И «груша» стала решительно пятиться к развилке.
— Давай к председателю, — прошипел архитектор.
— Ура-а! Победа! — крикнул Хари и, схватив ружье, пальнул в воздух.
Братья стали целоваться с отцом и матерью. Федор обнял мать, прижал к груди:
— Успокойтесь, мам, все уладится. Как вы тут?
— Сам видишь, сынок, жили-жили! Да и выжили из ума. Нет о смерти подумать, так мы с отцом вон что удумали.
— Отличная идея, мать! — сказал Хари. — Должны вы хоть раз в жизни справить новоселье? Старый же вам по наследству достался! Ну а этот нам останется, верно?
— Кому же еще, — сказала мать.
— Наследство это хорошо! Хари потер руки. — С какой завистью читаю я на последней странице «Известий»: инъюрколлегия разыскивает родственников умершего в Новой Гвинее Иваноффа, он же Петрофф, он же Сидорофф, по наследственным делам.
— Если тебя, Харитон, и будет кто разыскивать, так это автоинспекция, — заметил Георге.
— Кстати, Георге, в больших городах уже штрафуют за преуменьшение скорости, — парировал Хари. — Ну что, наследнички, осмотрим родительские апартаменты?
«Груша» подползла к стоящей на берегу пруда финской бане, из-за которой выглядывал хвост белой «Волги».
Апостол был в бане один. Обливаясь потом, он подбрасывал в печь дрова и следил за ртутным столбиком термометра на стене, который полз вверх к стоградусной отметке.
— Спокойно, — внушал себе Апостол, — спокойно.
Раздался громкий требовательный стук в дверь. Прервав сеанс самовнушения, он швырнул в дверь полено и снова зашептал:
— Спокойно. Гриша, все хорошо, все славно, лучше не бывает…
Постучав еще раз, архитектор отошел от двери.
— Сейчас мы его оттуда выкурим, — сказал водитель «груши», — не будь я сыном ювелира!
Огромный металлический шар блеснул на солнце и стал медленно приближаться к трубе сауны, откуда валил дым. Еще мгновение, и шар совершил мягкую посадку на трубу. Дым прекратился. Через несколько секунд— двери распахнулись, вместе с клубами дыма оттуда вывалилось что-то большое и черное и полетело в воду. Вынырнув, оно превратилось в Апостола.
— Ты что, под суд захотел? — отфыркиваясь, заорал он на водителя.
Тот подошел к берегу:
— Если вы найдете хоть одну трещинку в трубе, пойду. А вот этому гражданину, который хочет новые дома ломать, — кивнул он на архитектора, — не мешает побывать на курорте. Строгого режима.
Водитель сплюнул и полез в кабину «груши». Шар поднялся над трубой, освободив дымоход. Машина развернулась и двинулась к дороге.
Апостол лег на спину и, покачиваясь, лениво шевеля руками и ногами в воде, заговорил:
— Спокойно, архитектор. Сломать мы всегда успеем, а вот построить… Ты знаешь, сколько я с этой сауной возился? Больше года. А какой-то старик с негнущейся шеей за одну ночь воздвиг целые хоромы. Учиться у людей надо, перенять все новое, передовое, а уж потом ломать…
