Большой кусок мира [Большой кусок света] - Хмелевская Иоанна (версия книг .TXT) 📗

— По положению месяца. Видишь, как он повёрнут? Подставь палочку — и получишь букву «Р», значит, он родился и растёт. Все на «Р». А если наоборот, получается буква «С», значит, он уже старый и скоро ему смерть. Все на «С». Недели через две сама в этом убедишься.

— Откуда ты знаешь?

— Я же тебе объясняю: у луны такие фазы.

— Да нет, откуда ты вообще все это о луне знаешь?

— Наверное, кто-то рассказывал, хотя и не помню кто, а может, сама где-то читала… О, смотри! Вон Полярная звезда! Ой, да мы не туда плывём, надо держаться правее!

— Ничего подобного, нам надо левее, там был берег.

— Когда он там был? Это ведь уже другое озеро. И где этот берег? Ничего не видно! До утра туда не доберёмся! Я больше не могу!

— Я тоже не могу! Но совсем недавно берег был слева!

Весла казались сделанными из свинца. Чёрная, слегка поблёскивающая водная гладь не имела границ, а положение становилось все более безнадёжным.

— Придётся, наверное, все-таки попробовать влево, — растерянно сказала Тереска. — Туда вроде ближе.

Шпулька как раз пришла к выводу, что каждое пространство на Земле где-то кончается, и, двигаясь по прямой, рано или поздно наткнёшься на берег. Поэтому она категорически запротестовала и, уставившись на Полярную звезду, требовала плыть прямо на север.

— Ты же хотела влево? — удивилась Тереска.

— Я уже передумала. Откуда я знаю, что там? Ничего не видно. А на севере точно есть земля.

— Земля везде есть…

Довольно долго обе сидели молча и отдыхали. Решили дожидаться рассвета. Месяц как назло исчез, и мир погрузился теперь уже в абсолютную, почти осязаемую темноту.

— Я совсем окоченела, — отчаянно прошептала Шпулька. — Ты не знаешь, сколько уже времени прошло?

— Думаю, с полчаса. До рассвета — ещё три.

— Не пугай меня. Я надеялась, что наоборот.

— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — зло продекламировала Тереска. — И не рассчитывай, что время пролетит быстро. Хуже нет, чем вот так ждать!

Усталость и напряжение этого кошмарного дня привели к тому, что девчонок начала бить дрожь. Попытки отыскать в байдарке какие-нибудь одеяла или свитера окончились обнаружением двух теперь уже пустых брезентовых мешков. Термос же с чаем окончательно исчез где-то в недрах лодки.

— У меня ноги замёрзли, — пожаловалась Шпулька. — Что-то не в порядке с этим рассветом. Похоже, мы заплыли за северный полярный круг. И теперь полгода будет полярная ночь.

— Ну так настройся соответственно и терпеливо жди, — безжалостно ответила Тереска. — Если все кончится через четыре месяца, будешь приятно удивлена.

Время остановилось, холод усиливался, а темнота как бы густела. Девочки перестали друг друга подбадривать и совсем сникли. Обе одновременно, хотя и самостоятельно, пришли к выводу, что жаркие городские квартиры, раскалённые стены и душные комнаты и даже шоссе в пустыне имеют свои преимущества. Шпулька поклялась, что в следующем году как минимум неделю проведёт в металлическом, жутко нагревающемся на солнце вагончике на даче у знакомых. Тереска с тоской вспоминала печь в старом бабушкином доме с пылающим внутри огнём…

Вдруг совсем рядом послышались какие-то новые звуки. Это не был плеск воды или шорох камыша, к которому они уже привыкли. Скорее было похоже на неясный шёпот. Подруги замерли, невольно напрягая слух. Шепчущие голоса раздались вдруг гораздо ближе и отчётливее. Можно было даже разобрать слова.

— … заметят… — беспокойно прошипела темнота.

— А тебе-то что? — раздражённо ответила она сама себе. — Кто узнает, что это ты?

— Начнут следить…

— Кишка тонка! В скольких местах сразу? Главное, чтобы тебя никто не заметил.

— А если случайно наткнутся…

— Тише!

— Я не смогу…

Шёпот снова превратился в неясное бормотание, заглушаемое тихими, осторожными, все более отдаляющимися всплесками. Рядом знакомо зашелестел тростник.

У Шпульки начали клацать зубы.

— Езус-Мария! Кто-то был здесь неподалёку1 — едва слышно прошептала она.

— Ничего подобного! — также тихо ответила Тереска. — По воде звук разносится очень далеко.

— Не верю, что далеко. Это было здесь. Совсем рядом!

— Надеюсь, ты не станешь утверждать, что беседовали два утопленника в озере прямо под нами? Говорили или на берегу, или в лодке. Скорее, в лодке, похоже было на осторожный плеск весел.

Шпулька задрожала так, что вместе с ней затряслась и байдарка.

— Бандиты! — отчаянно простонала она. — Преступники! Порядочные люди так тихо не гребут! О Боже! И когда эта ночь кончится! Вокруг какое-то жульё!

— Правильно, жульё, — спокойно согласилась Тереска. — По-моему, браконьеры. Думали, что на озере никого нет, ведь мы уже почти час сидим тихо. Наверняка собираются тут ставить свои сети.

— Ничего про сети я не слышала! Хорошо, если мы доживём до утра!

— Скорее всего, доживёшь. Уже вот-вот…

Медленно, едва заметно и как бы неохотно полная темнота начинала сдавать. Небо на северо-востоке явно посветлело, а на западе на синем фоне показалась чёрная полоса деревьев. Вода и суша отделились друг от друга, и одновременно усиливались долетавшие отовсюду звуки, среди которых чётко выделялись первые птичьи голоса.

Жуткие бетонные столбы, когда-то бывшие лёгкими вёслами, едва можно было поднять. Руки ни за что не хотели двигаться. Поросший лесом и не очень крутой берег оказался совсем недалеко. Темнота все ещё серела, и полоса прибрежных зарослей становилась все более различимой. В одном месте она вдруг сузилась.

— Туда! — простонала Шпулька.

— Туда, поднажми. Надо разогнаться.

Нос байдарки с шумом врезался в тростник. Терес-ка с трудом подтянула корму к толстому наклонённому стволу дерева, по которому на худой конец можно было выбраться на берег.

— Подожди. Вытащи там на носу одеяла и матрацы. И дай их мне. Затащим лодку поглубже в тростник, чтобы не было видно. Не знаю, как у тебя, а у меня совсем нет сил все выгружать.

— Мне уже ничего не надо, — простонала Шпулька, вылезая из байдарки. — Ни палатки, ни чаю, ничего! Хочу только лечь и спать! Хоть в крапиве!

Подругам хватило сил только на то, чтобы кое-как надуть матрацы. Продравшись через густой малинник у самого берега, они обнаружили свободный кусочек земли на склоне и через несколько минут, завернувшись с головой в одеяла, уже спали как убитые, на территории заповедника, где всякое размещение, загрязнение и использование чего бы то ни было категорически запрещалось.

Тереска проснулась первой. Тени сдвинулись, и она оказалась на солнце. Под одеялом моментально сделалось душно и жарко. Девочка села на матраце, сразу сообразив, где они находятся, но не понимая, почему ей так трудно шевелить руками и почему так одеревенела спина. С ладонями тоже что-то было не в порядке: малейшее прикосновение вызывало боль. Испуганно подумав, не заболела ли она, Тереска взглянула на руки и сразу поняла причину: на обеих ладонях вздулись весьма болезненные волдыри. С состоянием здоровья дело прояснилось, а вот дальнейшие перспективы не радовали. Тяжело вздохнув, Тереска с трудом поднялась с матраца и, оглядевшись, решила разбудить подругу. Солнце пригревало вовсю, давая понять, что день уже давно наступил.

Шпулька неохотно приоткрыла глаза, но, увидев вокруг прекрасный, пронизанный солнцем лес, отказалась от желания перевернуться на другой бок и снова заснуть. Она попыталась опереться на локоть, чтобы полюбоваться замечательным видом, но рука по непонятной причине отказалась слушаться. Пришлось сесть, что было также нелегко. Спина и плечи тоже не подчинялись, все болело, ныло и даже постанывало.

— Слушай, я, кажется, заболела, — беспомощно пожаловалась она. — Что-то у меня…

— Ага, — язвительно поддакнула Тереска, пытаясь сделать несколько гимнастических упражнений для рук. — У нас обеих одна и та же болезнь. Интересно, как мы доберёмся до аптечки за бинтом. Голыми руками будет трудновато.

Шпулька только сейчас посмотрела на свои ладони, которые выглядели точно как у подруги, и попыталась помахать руками.