Досужие размышления досужего человека - Джером Клапка Джером (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Грачиный президент понятия не имеет о существовании клуба. Старый жирный болван поднимается не раньше семи, спустя три часа после того, как остальные грачи позавтракали, уверенный, что именно он будит колонию. Жалкое зрелище, таких президентов даже в Южной Америке поискать. Сами грачи, в большинстве своем уважаемые главы семейств, разделяют мое возмущение, я слышу жалобы буквально со всех сторон.
Удивительные мысли приходят в голову прохладными весенними сумерками, когда, прислонившись к стене загона, ты наблюдаешь, как суетятся грачи на голых ветках.
Земля вновь покрывается зеленью, и в наши ожесточенные и опустевшие сердца входит любовь. Ах, мадам, ваши черные перышки отливают дивной синевой, а взгляд ваших ясных глаз разит наповал. Присядьте рядом со мной, и я расскажу вам о том, о чем никогда еще не рассказывал ни один грач на свете. Историю о гнезде на самой верхушке дерева, о гнезде, которое мягко качается на ветру. Прочное снаружи, мягкое внутри, в нем маленьким зеленым яйцам ничего не угрожает. На яйцах сидите вы, моя красавица, а завидев любимого, млеете от удовольствия. Он носится от зари до зари, его клюв полон червяков и личинок, и все они — для вас.
Мы старые, старые грачи, и перья на наших грудках успели побелеть. Мы помним эти высокие вязы саженцами, мы видели смерть многих деревьев. Но приходит весна, и нас снова тревожат молодые мысли. Мы находим себе пару и строим гнездо, и наши старые сердца бьются сильнее при звуке младенческих криков.
У Матери-Природы нет иных забот, кроме детей. Мы говорим, что миром правит любовь, но она не правительница, а служанка. Романы заканчиваются там, где на сцену выступает Природа. Наши драмы лишь прологи в ее пьесе. Как, должно быть, хохочет старая дама, слушая неразумный щебет своих детей: «Брак — это упадок?», «Стоит ли жизнь того, чтобы жить?», «Прогрессистки против защитниц традиций».
Вероятно, с той же страстью волны Атлантики обсуждают, в какую сторону света им направить свой бег.
Материнство — закон мироздания. Единственный долг мужчины — подарить жизнь. Ради чего мы работаем? Ради детей, жены, положения в обществе. Зачем народы размышляют о будущем? Пройдут годы, и нынешние правители, солдаты, торговцы и рабочие соединятся со своими предками. К чему заботиться о будущем, поливать землю потом и кровью? Для того лишь, чтобы следующие поколения пожали урожай? Простодушный Жак, поддавшись сладким мечтам, готов сложить голову на алтарь свободы, равенства и братства. Однако самому ему не суждено увидеть мир, ради которого он отдал жизнь. Даже его одурманенный мозг способен осознать эту истину. Но останутся дети! И их жизнь будет лучше нашей. Крестьяне покидают мирные очаги, чтобы сгинуть на поле битвы. Что им, песчинкам в человеческой пустыне, до того, что Россия завоюет Восток, Германия объединится, а британский флаг будет реять над новыми владениями? Что ими движет? Желание приумножить наследство, оставленное предками? Не является ли патриотизм проявлением материнского инстинкта?
Представьте, глас с небес провозглашает, что нынешнее поколение живущих будет последним на земле. Думаете, нам хватит куража пошевелить хотя бы рукой? Корабли ржавели бы в гаванях, зерно гнило в земле. Стали бы мы писать картины и книги, сочинять музыку, окруженные безмолвным океаном? Какими бы глазами мужья смотрели на жен? Родник любви пересох бы, обратившись в лужу со стоячей водой.
Как мало мы задумываемся о смысле нашего существования, о нашем истинном бессмертии. Иначе все бытие человечества — не более чем шутка богов, и, когда она наскучит им, мы будем сметены с лица земли, чтобы расчистить место для нового эксперимента. Черты моего лица — не важно, миловидные или уродливые — никогда не исчезнут. Развиваясь, видоизменяясь, но оставаясь неизменными по сути, они будут повторяться до скончания времен. Мой характер — не важно, хороший или дурной — с каждым новым поколением будет развиваться, смешиваясь и переплетаясь с иными. Я перейду в моих сыновей и в сыновей моих сыновей, а значит, я бессмертен. Я — это они, они — это я. Дерево засохнет и упадет, а из его смертных конечностей человек разожжет костер, но душа дерева, его жизнь осталась в саженцах. Дерево не умерло, оно лишь изменило форму.
Все эти мужчины и женщины, которых я вижу на улице, спешащие кто куда: кто в контору, кто в клуб, кто навстречу любви, — все они творцы грядущего мира.
Алчный биржевой торгаш суетится и лжет. Ради чего? Последуй за ним в его роскошный пригородный дом, и кого ты там встретишь? Мужчину, на коленях которого сидят дети, и он рассказывает им сказки, обещает новые игрушки. Его отвратительное существование исполнено тревог, но ради чего он старается? Чтобы его дети имели все самое лучшее. Наши грехи и добродетели происходят из одного источника — материнства, источника жизни во Вселенной. Планеты — дети Солнца, Луна — отпрыск Земли, камень от ее камня, железо от ее железа. Не в материнстве ли заключена наша суть, жизнь одушевленная и неодушевленная, если жизнь бывает неодушевленной? В центре мироздания маячит смутная фигура, заполняя светом все пространство вокруг.
Вот коварная матушка с Мейфэра, всеми правдами и неправдами подыскивающая дочке богатого мужа. Неприглядная персона, что и говорить, но взгляните на нее под другим углом. От усталости она побледнела и осунулась, а вечер кажется бесконечным. Сколько унижений пришлось ей вытерпеть от тех, кто знатней и богаче, не говоря уж о прямом оскорблении, нанесенном одной герцогиней, но на лице бедняжки по-прежнему играет тихая улыбка. Ее побуждения достойны жалости: ей хочется, чтобы дочка вышла за денежный мешок и стала бы хозяйкой экипажей, слуг и дома на Парк-лейн, чтобы имя ее девочки не сходило со страниц светской хроники. И чего бы это ни стоило бедной матери, она добьется для дочери лучшей доли, хотя куда легче было бы выдать ее за обеспеченного коммивояжера, а самой, вместо того чтобы таскаться по балам и гуляниям, нежиться в постели. Но даже эта несчастная заслуживает справедливости, читатель, ибо ее коварные происки — лишь искаженный материнский инстинкт.
Материнство! Гамма Божьего звукоряда, диапазон от свирепости до нежности, от жестокости до самопожертвования.
Ястреб охотится за курицей и ее цыплятами: он добывает еду своему потомству, она самоотверженно защищает свое. Паук высасывает муху, чтобы накормить деток; кошка терзает мышь, чтобы принести еще трепещущий труп котятам; человек обманывает человека ради блага своих отпрысков. Если мы сумеем выдержать какофонию этого мира во всей полноте, то, возможно, различим в ней нежную мелодию, имя которой — материнство.
© Перевод М. Клеветенко
О бесполезности следующего совета
Однажды зимним вечером, прогуливаясь по платформе Юстонского вокзала в ожидании поезда на Уотфорд, я заметил мужчину, на чем свет ругавшего один из автоматов по продаже штучных товаров. Дважды он замахнулся на него, и я приготовился наблюдать, как незнакомец обрушит кулак на безответный металлический ящик. Любопытство заставило меня подойти ближе. Однако, заслышав мои шаги, мужчина обернулся и спросил:
— Это вы были тут только что?
— Где тут? — переспросил я. Я уже пять минут мерил шагами платформу.
— На том месте, где стоите! — огрызнулся он. — Тут означает тут, а не там.
— Возможно, я и проходил мимо, прогуливаясь по платформе, — ответил я подчеркнуто вежливо.
— Так это вы разговаривали со мной пять минут назад?
— Нет, не я. Счастливо оставаться.
— Точно не вы?
— Не думаю, что ваше учтивое обхождение так скоро вылетело бы у меня из головы.
— Прошу прощения, — рявкнул он, — я решил, что вы тот, с кем я недавно беседовал!
Я смягчился, а поскольку, кроме него, на платформе больше никого не было, а до поезда оставалось еще четверть часа, я решил продолжить разговор.
— Нет, это был точно не я. А чем вам так насолил тот господин?
— Я опустил монетку, — довольный возможностью излить душу, начал он свой рассказ, — чтобы купить коробок спичек, но из щели ничего не вылезло, поэтому я начал браниться и трясти несчастный агрегат, а мимо проходил какой-то господин примерно вашего роста… Постойте, это точно были не вы?
