Полный порядок, Дживз! - Вудхаус Пэлем Грэнвил (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Итак, вздохнув, я отправился в путешествие и начал крутить педалями, но сейчас я был трезв как стёклышко, и, естественно, прежнее мастерство меня оставило. Велосипед кидало из стороны в сторону, а в голову мне лезли всяческие истории о несчастных случаях, и в первую очередь та, которую только что рассказал мне Дживз.
Я невольно задумался о дяде Дживза, Сириле. Уму было непостижимо, что смешного он нашёл в полном уничтожении человеческого существа — по крайней мере, половины одного человеческого существа и половины другого — и зачем вообще рассказал об этом маленькому ребёнку. Лично я воспринял данное событие как одну из самых страшных трагедий, которые мне когда-либо доводилось слышать, и, можете не сомневаться, я довольно долго продолжал бы переживать по этому поводу, если бы вдруг на моём пути не попалась свинья.
На секунду мне показалось, что меня ждёт судьба Николса-Джексона, но, к счастью, резкий поворот вправо с моей стороны и резвый скачок влево, сопровождаемый хрюканьем, со стороны свиньи, позволили мне избежать столкновения и продолжить путь, хотя сердце моё бешено колотилось и порывалось выскочить из груди.
Сами понимаете, я испытал самое настоящее нервное потрясение. Раз свиньи могли шляться по ночам, значит моё предприятие было рискованным, дальше некуда. Я тут же задумался об опасностях, которые подстерегали велосипедиста без фонаря в темноте на каждом углу, и сразу вспомнил рассказ одного моего приятеля, утверждавшего, что в деревенской местности владельцы козлов навязывают их на цепь, и, когда животные перебегают через дорогу, цепь натягивается, создавая угрозу всему живому, включая велосипедистов.
Он (мой приятель) даже рассказал мне об одном своём друге, который так запутался в цепи, что козёл протащил его семь миль по пересечённой местности, после чего он (друг, а не козёл) ходил пришибленный всю свою жизнь. А ещё один парень, насколько мне было известно, врезался в слона, который смылся из бродячего цирка.
Короче говоря, тщательно всё взвесив, я пришёл к выводу, что сдуру позволил своим ближайшим и дражайшим уговорить себя отправиться в путь, полный неизведанных опасностей, где со мной могли случиться всякие несчастья, за исключением разве что укуса акулы.
Однако с козлами и слонами мне повезло: я не встретил ни тех, ни друтих. Что же касается всего остального, моё положение было, хуже не придумаешь.
Сами понимаете, я зорко наблюдал за дорогой, чтобы не врезаться в тех самых козлов и слонов, а тем временем на меня со всех сторон гавкали собаки, и к тому же я чуть было не умер от разрыва сердца, когда подкатил к дорожному указателю и увидел, что на нём восседает сова, как две капли воды похожая на мою тётю Агату. Сначала я даже воспринял это как должное (надеюсь, теперь вы понимаете, в каком возбуждённом состоянии я находился и до какой степени в голове моей всё перемешалось), но потом разум взял верх, и, хорошо зная замашки тёти Агаты, я рассудил, что она ни за какие коврижки не полезет на дорожный указатель, чтобы просидеть там всю ночь. Уняв дрожь в коленках, я отправился дальше.
И если даже оставить в стороне моё душевное состояние, Бертрам Вустер, добравшийся в конце концов до Кингхэм-Мэнора и едва стоявший на ногах от усталости и ломоты во всём теле, коренным образом отличался от Бертрама Вустера — весёлого и беззаботного boulevardier с Бонд-Стрит и Пикадилли.
Даже непосвящённым с первого взгляда стало бы ясно, что и Кингхэм-Мэноре этой ночью взялись за дело не на шутку. Окна ярко светились, музыка гремела, и ещё с улицы было слышно шарканье ног дворецких, лакеев, шофёров, горничных, служанок, судомоек и, в чём я не сомневался, поваров, желавших хоть один раз в жизни отдохнуть от кухни. Короче говоря, в Кингхэм-Мзноре веселье было в полном разгаре.
Оргия происходила на первом этаже здания в зале с застеклёнными дверьми, распахнутыми настежь, и я остановился перед одной из них. Оркестр играл живую, заводную мелодию, и при других обстоятельствах мои ноги начали бы пританцовывать сами собой. Но сейчас у меня были дела поважнее танцев. Мне нужен был ключ от чёрного хода, и чем скорее, тем лучше.
Глядя на толпу, перемещавшуюся по залу, я пытался отыскать в ней Сеппингза, и в конце концов мне это удалось: он выделывал какие-то немыслимые кренделя и носился как угорелый. Я несколько раз окликнул его по имени, но он был слишком увлечён и ничего не видел и не слышал вокруг. Подождав, пока обезумевший дворецкий допляшет до двери, я привлёк к себе его внимание, ткнув пальцем под рёбра.
От неожиданности он подпрыгнул, отдавив своей партнёрше обе ноги сразу, и повернулся ко мне, гневно сверкая глазами. Однако, убедившись, что перед ним Бертрам, он сразу же остыл. На его лице появилось изумлённое выражение.
— Мистер Вустер!
Я не собирался вести с ним долгих разговоров.
— Не «мистер Вустер», а ключ от чёрного хода, — резко сказал я. — Мне нужен ключ от чёрного хода, Сеппингз.
Казалось, он не уловил мою мысль.
— Ключ от чёрного хода, сэр?
— Вот именно. Ключ от чёрного хода Бринкли-корта.
— Но ключ в Бринкли-корте, сэр.
Я раздражённо прищёлкнул языком.
— Мне не до смеха, мой добрый старый дворецкий, — сказал я. — Я проехал девять миль на полуразвалившейся швейной машинке не для того, чтобы выслушивать плоские шутки. Ключ лежит в кармане ваших брюк.
— Нет, сэр. Я отдал его мистеру Дживзу.
— Вы: что?!
— Да, сэр. Перед моим уходом мистер Дживз обратился ко мне с просьбой отдать ему ключ от чёрного хода, так как он собирался погулять вечером. Мы договорились, что он оставит ключ снаружи на оконном карнизе кухни.
У меня отвалилась нижняя челюсть. Я уставился на Сеппингза во все глаза. Руки у него не дрожали, взгляд был ясный. Он ничем не напоминал дворецкого, основательно заложившего за воротник.
— Вы хотите сказать, что всё это время ключ был у Дживза?
— Да, сэр.
Я не мог вымолвить ни слова. Вполне объяснимые чувства сдавили мне горло до такой степени, что у меня отнялся язык. Само собой, я был в растерянности и не понимал, почему так произошло, но одно я знал твёрдо: как только я проеду на своём дурацком драндулете девять миль до Бринкли-корта и окажусь на расстоянии полусогнутой руки от Дживза, я постараюсь не медля ни минуты выяснить, почему он вдруг решил подложить мне свинью. Зная о том, что в любую секунду может разрядить обстановку, Дживз заставил тётю Делию торчать на лужайке en desbabille, и, хуже того, он спокойно стоял и смотрел, как его молодой господин отправляется в никому не нужное восемнадцатимильное путешествие.
Мне никак не верилось, что Дживз на такое способен. Я бы ещё не удивился, если б так поступил его дядя Сирил, у которого было не всё в порядке с чувством юмора, но Дживз:
Я вскочил на велосипед, едва удержавшись от крика боли, когда натёртая часть моего тела прикоснулась к жёсткой коже седла, и отправился в обратный путь.
ГЛАВА 23
Помню, Дживз как-то сказал мне (забыл по какому поводу, возможно, ни с того ни с сего, как он часто делает, зная, что его словечки и хлёсткие выражения могут пригодиться мне в будущем), что в аду не сыщешь ярости такой, как в сердце девы оскорблённой. И до этого момента мне казалось, Дживз был абсолютно прав. Лично я никогда не оскорблял женщин, но Горилла Твистлтон как-то оскорбил одну свою тётю, наотрез отказавшись встретить её сына на вокзале Пэддингтон, угостить его ленчем и отправить в школу с вокзала Ватерлоо, после чего вышеупомянутая тётя не давала Горилле житья. Он поведал мне, что получил от неё не одно письмо, но их содержание отказался рассказать, заявив, что я всё равно ему не поверю. Кроме того, тётя прислала ему с дюжину гневных телеграмм и одну открытку с изображением памятника Павшим Воинам.
Так вот, как я уже говорил, до этого момента я не сомневался в том, что Дживз был прав. Хуже оскорблённых женщин нет ничего на свете, считал я. Оскорблённые женщины — в первую очередь, а все остальные — во вторую, таково было моё мнение.
