Положитесь на Псмита - Вудхаус Пэлем Грэнвил (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
— А где вы нашли эту герань?
— На подоконнике в вестибюле, где она чахла, более или менее укрытая от людских глаз. Однако не могу скрыть, что это растение несколько меня разочаровало. Мне казалось, моя хижина оденется веселой зеленью, но я ничего подобного не замечаю.
— Прелестная герань!
— Тут я не могу с вами согласиться, — сказал Псмит. — По-моему, у нее воспаление миндалин, если не что-нибудь похуже.
— Просто ее надо полить.
— К несчастью, водоснабжение этой тихой обители оставляет желать лучшего. Насколько я понял, прежний ее владелец бодро шагал к черному ходу замка и приносил в ведре всю необходимую ему влагу. Если эта чахоточная швабра воображает, будто у меня нет других дел, как бегать взад и вперед, разнося освежающие напитки, она очень и очень ошибается. И завтра отправится в мусорный бачок.
Ева закрыла глаза. Настал решающий миг. Она чувствовала себя, как игрок, который ставит все на одну карту.
— Как можно! — сказала она и не сумела скрыть дрожь в голосе. — Лучше отдайте ее мне. Я о ней позабочусь. Мне очень не хватает цветка у меня в комнате.
— Прошу вас, возьмите ее, — тут же предложил Псмит. — Она, правда, не моя, но прошу, возьмите ее. И разрешите мне упомянуть, сколь много надежд сулит мне ваша милая и простая манера принимать от меня дары. Ибо, как давно известно, ничто столь верно не свидетельствует о пробуждении божественного чувства, то есть любви, — пояснил он, — чем такая готовность брать подарки из рук обожателя. Мои шансы повышаются. И очень.
— Ничего подобного! — возразила Ева. Глаза у нее блестели, сердце пело в груди. Необоснованность недавнего подозрения вызвала в ней прилив дружеских чувств к этому нелепому молодому человеку.
— Прошу прощения, — твердо заявил Псмит. — Но я цитировал непререкаемый авторитет — тетушку Беллу из «Домашнего очага».
— Ну, мне пора, — сказала Ева и крепко прижала к груди горшок с геранью. — Меня ждет работа.
— Работа, работа, работа! — вздохнул Псмит. — Проклятие века. Я провожу вас до вашей темницы.
— Ни в коем случае! — сказала Ева. — То есть я очень вам благодарна за ваше любезное предложение, но мне хочется побыть одной.
— Одной? — Псмит уставился на нее в изумлении. — Когда вам предоставляется возможность побыть со мной? Странная позиция.
— Всего хорошего, — сказала Ева. — Благодарю вас за радушие и щедрость. Я попробую поискать подушки, муслин и еще что-нибудь, чтобы комната выглядела повеселее.
— Для этого вполне достаточно вашего присутствия, — ответил Псмит, провожая ее до двери. — Да, кстати, возвращаясь к теме, которую мы обсуждали вчера вечером. Прося вас выйти за меня замуж, я забыл упомянуть, что умею показывать карточные фокусы.
— Неужели?
— А также вполне пристойно изображать кошку, созывающую котят. Неужто это не повлияет на вас? Но подумайте! Все это очень помогает коротать долгие зимние вечера.
— Но изображать кошек в долгие зимние вечера вы будете без меня.
— Мне кажется, тут вы ошибаетесь. Рисуя в воображении мой маленький семейный очаг, я очень ясно вижу, как вы сидите перед огнем. Ваша горничная одела вас во что-то ниспадающее воздушными складками. Языки пламени отражаются в ваших дивных глазах. После долгого дня, проведенного в магазинах, вы испытываете приятную усталость, но она не помешает вам выбрать карту — любую карту — из колоды, которую протягиваю вам я…
— Всего хорошего, — сказала Ева.
— Ну, раз это суждено — всего хорошего. На данный отрезок времени. В ближайшем будущем я вас увижу?
— Вероятно.
— Чудесно! Буду с нетерпением считать минуты.
Ева удалилась быстрым шагом. Под мышкой она крепко сжимала цветочный горшок и чувствовала себя ребенком, готовым заглянуть в рождественский чулок. Но она еще не успела далеко отойти от хижины, как до нее донесся оклик, и, остановившись, она увидела, что следом за ней грациозным галопом несется Псмит.
— Вы не могли бы уделить мне минуту? — спросил он.
— Конечно.
— Мне следовало добавить, что я умею декламировать киплинговского «Гангу-Дина». Вы это учтете?
— Учту.
— Благодарю вас, — сказал Псмит. — Благодарю! У меня есть предчувствие, что это может склонить чашу весов в мою пользу.
Он приподнял шляпу жестом полномочного посла и тем же галопом унесся обратно.
У Евы не хватило сил ждать. Псмит скрылся из виду, а лес был безлюден и тих. В ветвях щебетали птички, на земле золотились озерца солнечного света. Ева поглядела по сторонам и устроилась за толстым стволом.
Птицы разом перестали петь. Солнце померкло. Лес стал холодным и зловещим. Ибо Ева со свинцовой тяжестью в сердце беспомощно смотрела на горку садовой земли у своих ног, — земли, которую вновь и вновь просеивала сквозь пальцы в поисках колье, которого там не было.
На нее насмешливо щерился пустой цветочный горшок.
13. Псмит принимает гостей
I
В замке Бландингс от крыши до вестибюля царила лихорадочная суета. Пылали огни, гремели голоса, дребезжали звонки. В огромном здании бушевала деятельность, типичная для казармы накануне отплытия полка за море. Обед остался позади, и экспедиционный корпус завершал приготовления, перед тем как погрузиться в многочисленные автомобили и отбыть на бал графства в Шифли. На всех этажах Реджи в спальнях, вдруг усомнившись в своих белых галстуках, судорожно меняли их на другие; Берти приглаживали и без того глянцевые волосы; Арчи же выкрикивали Клодам через коридор оскорбительные вопросы, не те ли слямзили их носовые платки. Камердинеры проносились по коридорам, как стрижи, горничные порхали бабочками из спальни в спальню, спеша на помощь красавицам в беде. Шум проникал в самые глухие закоулки замка. Шум раздражал Компетентного Бакстера, который в библиотеке наводил порядок среди документов, так как утром должен был покинуть Бландингс навсегда. Шум мешал лорду Эмсуорту, который, категорически заявив, что ноги его не будет на балу графства, удалился к себе с книгой о многотравных бордюрах в руке. Шум нарушал покой Бича, дворецкого, который после трудов праведных вокруг обеденного стола освежался стаканчиком старого портвейна в комнате экономки. И во всем замке лишь Ева Халлидей не замечала этого шума.
Ева была в такой ярости, что не замечала ничего, поглощенная собственными свирепыми мыслями. Она расхаживала по террасе, куда удалилась в поисках одиночества, зубы ее были крепко стиснуты, синие глаза горели воинственным огнем. Как в припадке просторечия выразилась бы мисс Пиви, она осатанела на все сто. Ева была гордой девушкой, а для гордой девушки нет ничего хуже, чем попасть в глупое положение как по воле Судьбы, так и по воле кого-нибудь из ближних. Ева же оказалась именно в таком положении по воле обоих. Но если на Судьбу она просто негодовала, Псмита она была готова разорвать в клочья.
Жаркая волна унизительного стыда захлестнула ее — с каким детским простодушием поверила она нелепой истории, которую он сочинил, чтобы объяснить, почему проник в Бландингс под чужим именем. Он все время играл с ней, водил ее за нос и — самое непростительное преступление из всех — делал вид, будто она ему нравится, и (лицо Евы снова запылало) почти сумел понравиться ей! Как он про себя потешался…
Ничего, она еще не сдалась! Ее подбородок вздернулся, шаги убыстрились. Он хитер, но она будет хитрее. Игра пока не кончилась…
— Привет!
Возле нее замаячил белый жилет. Лакированные туфли ковыряли дерн. Светлые волосы, идеально приглаженные и набильянтиненные, поблескивали в сиянии звезд. Она обнаружила, что находится в обществе высокородного Фредди Трипвуда.
— Ну, Фредди? — сказала Ева, покоряясь судьбе.
— Послушайте, — произнес Фредди голосом, в котором жалость к себе боролась с сочувствием к ней. — Просто подлость, что вы не едете на танцульку.
— Мне безразлично.
— Зато мне не безразлично! Без вас там будет сплошная скукотища. Зеленая. А я под виктролу разучил новые шаги!
