Возвращение Остапа Крымова - Катунин Василий (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Под хвостом беспокойно завозилась блоха. Три секунды пес ждал, пока она угомонится, и, не дождавшись, неистово заклацал зубами в густой нечесаной шерсти. Только услышав на зубах знакомый приятный хруст и уловив запах раздавленных блошиных внутренностей, пес вернулся к своим размышлениям. Он знал всех своих блох. Целыми днями и ночами они прочесывали заросли его шерсти, творя свой незамысловатый быт. Длинными зимними ночами пес мысленно прослеживал маршруты их движения, следил за их семейными отношениями и, казалось, знал по именам. «Мы с тобой — одной крови», — как будто говорили они ему. Лицемеры. Пес и без них знал, что это так.
«Не пойму, как это люди живут без блох? Говорят, в Америке у каждой блохи — своя собака. Вообще, люди — какие-то недоделанные существа. Шерсти нет, на двух ногах далеко не убежишь. Болеют каждый месяц. Зато спеси, как у Мастино Неаполитано».
От блох мысли незаметно повернулись к людям. В доме появились новые постояльцы, и у пса было на этот счет свое мнение. Тот, который вошел первым, вначале понравился псу. От него приятно пахло терпким потом и грязными, давно не стиранными носками. Этот запах пес любил в мужчинах больше всего. Он отдаленно напоминал ему запах дохлой крысы, приводивший его в восторг еще в давние щенячьи годы. У каждой собаки могут быть свои слабости. По жизненному опыту пес знал, что мужики, пахнущие потом и носками, чаще других любят собак, но зато и закладывают крепко, а этого пес уже не любил. Кроме этих основных запахов, Первый, как и все животные, имел внутренние запахи, исходившие от души, и здесь с этим типом было сложнее. От него пахло скрытой жадностью и развратом. Изрядно смешанный с луком, но все же четко уловимый запах сразу нескольких женщин разил от него за версту. Пес не понимал этого. Привыкший с отроческих лет к тому, что секс должен быть один-два раза в году, пес с брезгливостью недоумевал, зачем люди трахаются каждую неделю. А то и каждый день, как Первый. «Люди — самые развратные животные в этом городе». Других городов пес не знал, поэтому и не говорил о них.
Второй постоялец — высокий, с начищенными задними лапами, которому пес сразу дал кличку Главный, — вызывал у него противоречивые чувства. С одной стороны, он неприятно пах одеколоном и безразличием, с другой стороны, пес уловил в нем единственного из всех, способного понять его. Во всяком случае, пес уже твердо знал, что последним, кого он укусит в случае чего, будет Главный. Странно, но от души Главного исходили сразу три запаха, причем немного разные. Пес недоумевал. Ему приходилось встречать раздвоение души, но растроение — очень редко. Впрочем, все три запаха были неуловимо родственны и, главное, в них не было запаха опасности, который мгновенно заставлял пса непроизвольно напрягать мышцы холки. От Главного тоже пахло женщинами, но дорогими и красивыми, к тому же запах был давний и едва уловимый. Только пес мог понять, что этот запах накопился в Главном за последние десять лет и уже никогда не будет смешан с вульгарными запахами другого сорта женщин, часто проходящих вдоль забора.
От третьего постояльца, когда он первый раз приблизился к будке, так шибануло старой одеждой и одиночеством, что пес чуть не завыл. «Родственная душа. Если бы не второй запашок трусости и мелкоты, дал бы погладить ему себя пару раз». Даже щенок сразу бы почуял, что у третьего постояльца нет женщины. Пес, уловив из разговора людей непонятное для него обращение к третьему, стал называть его про себя Презент.
При всей их непохожести, пес одинаково относился ко всем трем свысока и даже слегка презрительно. Во-первых, они были люди, а значит, самые что ни на есть эксплуататоры. Во-вторых, у них не было даже своей будки. В-третьих, ну за что их, вообще, можно было уважать, если у них абсолютно нет обоняния?
Чуть позже в доме стала появляться молодая женщина. По тому, что она и Главный начали вскоре слегка пахнуть друг другом, пес понял, что они иногда спят вместе, что было, конечно, их личным делом. От девушки всегда пахло чистотой, это немного смущало пса, желавшего по естественным запахам сразу представить истинное лицо человека.
«Это красотка так усиленно моется, будто пытается ввести меня в заблуждение. Не знаю, любят ли они друг друга, но пахнут они как-то неодинаково». Их секс слегка раздражал пса, но, скорее, это было вызвано уж слишком длительным воздержанием последнего.
«Эх, скорее бы пришла свобода!» Вторым пунктом в длинном списке пса сразу после Мурзика стояла сучонка, живущая через три дома. Пес понюхал цепь. «Глупая хозяйка, думает, что я охраняю ее дом. Я терплю ее только ради этой бренной пищи и крова. На самом деле я охраняю только свою будку и косточку, зарытую за ней». При воспоминании о косточке пес грозно поднял голову и втянул ночной воздух мокрым носом. Ему все время казалось, что Первый хочет откопать и украсть его косточку. «Надо будет обязательно куснуть его завтра, а то что-то он подозрительно любезен последнее время. Мясом подкармливает. А сам, наверное, уже присмотрел мою кость».
Пожилая дама, гостящая у постояльцев, не произвела на пса вообще никакого впечатления. Она пахла, как выстиранная и высушенная оконная занавеска, болтающаяся на веревке. Ну разве так должна пахнуть женщина? Пес не требовал от нее, чтобы она вкусно пахла течкой, как иногда пахла девушка Главного. Ну а где запах теплоты, молока, еды и влаги, которыми должны пахнуть женщины? Где старуха растеряла их? Пес понюхал потрескавшуюся доску своей будки. «Никакой разницы». Пес вздохнул. «Даже хозяйка, хоть и старше, могла бы еще зажать за печкой какого-нибудь ветерана труда, а эта — треска треской».
За ухом заворошились сразу две блохи. Ухо было тяжелым случаем, и пес тревожно замер, следя за действиями насекомых. Через пару секунд, видимо, разобравшись друг с другом, влюбленные затихли. Пес шумно вздохнул. «Эх, жизнь продолжается. Пусть живут, Божьи твари. Что я — зверь, что ли?»
БОЯРЫНЯ-СУТЕНЕРША
Уделяйте больше внимания телу, душа и так бессмертна.
На следующий день в департамент княгини явился первый клиент. Это была женщина.
Тома Чугунова давно мечтала о солидном и уважаемом бизнесе. Когда в начале девяностых годов рекламные полосы газет запестрели объявлениями: «Обналичу за минимальный процент, порядочность гарантирую», «Куплю-продам доллары, полная конфиденциальность», «Секс с девушками вашей мечты по разумным ценам», — Тома решила, что ее час пробил. От родителей Тамара унаследовала неграмотность и бедность. Хамство и беспринципность она приобрела сама, проталкивая себе дорогу в жизни то грудью, то задом, то передком.
Вначале ее бизнес, не требующий больших капиталовложений, складывался как нельзя удачно. Полная легальность первых самостийных лет, подкрепленная мощной рекламой, давала бесперебойный приток клиентуры. Истосковавшийся по разврату народ с радостью дорвался, наконец, до виданных только в кино форм платной любви. Маленькое, но красочное объявление: «Прекрасные феи фирмы „Принцесса“ подарят вам райское наслаждение» — давало бурный наплыв любителей райского наслаждения. Фирма разрасталась на глазах. Над публичным домом Чугуновой, казалось, летали ангелы, бегло постреливающие из своих серебряных луков. Создав бизнес практически из воздуха, Тома не имела даже своего помещения, работая только по вызову. Пришлось срочно организовывать доставку. Через месяц после выхода первой рекламы на маршруте уже были три машины, причем на двух из них работали второй и четвертый муж самой Чугуновой. Харьков оказался верен себе и, как в былые времена, не стал делиться на группировки, районы и банды. Будучи всегда миролюбивым городом, он не позволил делить себя на сферы влияния, будь то бензиновый бизнес, торговля или проституция. Все определялось исключительно индивидуальными пробивными способностями и близостью к городскому начальству. Все так же, как и везде по Совку, за исключением излишней агрессивности и беспредела. Поэтому Тома не чувствовала особенной давки и нечестной конкуренции в своей работе, развивая свой бизнес качественно и количественно. Милиция же, благодаря которой в городе поддерживался традиционный порядок, пока себя никак не проявляла. Тома даже порой сочувственно жаловалась коллегам: «Эх, жаль, с нашими бы мусорами настоящий бизнес делать, но ведь над ними же начальство, поди знай, какая моча ему в голову ударит». Приход «мочи» не заставил себя ждать.
