Светлая личность - Ильф Илья Арнольдович (книги онлайн .TXT) 📗
Глава III
«Кто — куда, а я — в сберкассу!»
Приход невидимого на службу вызвал в отделе благоустройства необыкновенный переполох. Первое время ничего нельзя было разобрать. В общем шуме выделялся полнозвучный голос Каина Александровича и дрожащий тенорок Филюрина.
— Этого не может быть! — кричал Доброгласов.
— Ей-богу! — защищался Филюрин, — Спросите Бабского!
Служащие бегали из комнаты в комнату с раскрасневшимися лицами и на все расспросы посетителей отвечали:
— Ну, чего вы лезете? Разве вы не видите, что делается? Приходите завтра.
Все приостановилось. Справок не давали, касса не работала, и в задней комнате потухал брошенный курьерами кипятильник «Титан». Было не до чаю.
— Это бюрократизм! — кричали ничего не понимавшие клиенты отдела благоустройства.
Впрочем, никто ничего не понимал.
У кабинета Доброгласова плотной кучей столпились служащие. В арьергарде топтался боязливый Иоаннопольский, беспрерывно шепча:
— Что? Что он сказал? Это Филюрин сказал? А Каин? Что Каин ответил? С ума можно сойти. Что? Абсолютно не видно? Стул перевернул? А что Каин ему? Подумать только! Этого нигде в мире нету!
— Ну, нету! В Америке, наверно, есть и не такие!
— Как вам не стыдно это говорить. При чем тут Америка!
— Не мешайте! — шептал Евсей Львович. — Тише! Что он сказал? А Каин? Вы знаете, Каин не прав. Нельзя же так кричать на невинного человека. Впрочем, при его вспыльчивом характере…
В это время Каин Александрович наседал на растерявшегося невидимого.
— В конце концов это не дело администрации, а дело месткома.
Робкий голос Филюрина стлался по самому полу. Может быть, он стоял на коленях.
— Я только об одном прошу — чтобы мое дело разобрали!
— Можно разбирать только дело живого человека. А вы где?
— Я здесь.
— Это бездоказательно! Я вас не вижу. Следовательно, к работе я вас допустить не могу. Обратитесь в страхкассу.
— Но ведь я же здоровый человек.
— Тем более. Воленс-неволенс, а я вас уволенс.
Сотрудники переглянулись.
— Самодур, — прошептал Иоаннопольскии. — Без согласования с месткомом!
— Да, да, Филюрин, — продолжал Каин Александрович, — хватит с меня управделами ПУМ-а. Еще и невидимого держать. Берите бюллетень и идите. Идите, идите! Вы же видите, что я занят!
— Меня убили! — закричал невидимый. — У меня украли тело!
— Раз вас убили, страхкасса обязана выдать вам на погребение!
— Какое может быть погребение живого человека!
— Это парадокс, товарищ, — ответил Каин Александрович. — В отделе благоустройства не место заниматься парадоксами, а место заниматься текущей работой. Как решит РКК, так и будет. Вы ушли?
Ответа не было. Испугавшись слова «парадокс», Филюрин покинул кабинет и очутился среди сотрудников.
Сотрудники сначала рассыпались в стороны, крича изо всей силы: «Где вы, где вы?»
— Здесь, у арифмометра. Вот я поднял пресс-папье, а Каин говорит, что я не существую. Я в состоянии работать.
После пугливых расспросов и столь же пугливых ответов невидимого, служащие уяснили, что Филюрин в еде не нуждается, холода не испытывает, хотя и исчез, будучи голым, что тело свое ощущает, но, как видно, его все-таки, нет, и чем он только что поднял пресс-папье, он и сам не знает.
— Прямо анекдот! — повторял невидимый.
Но событие было настолько поразительным, что общей темы для разговора не нашлось. Стало скучновато.
— Ну, что новенького в отделе? — спросил Прозрачный, хотя за последний год единственной новостью было его собственное исчезновение.
— Ничего, — ответил Иоаннопольский, — говорят, новая тарифная сетка будет.
— Три года говорят, — послышался из-за арифмометра безнадежный ответ невидимого.
— Да.
— Вы знаете, меня еще и обокрали! Ей-богу! Все чисто украли.
— А вы заявили в милицию?
— Да зачем заявлять? Ведь мне-то уже не нужно! — с горечью произнес голос регистратора.
— Это вы напрасно, Егор Карлович. Если все так будут относиться, то такой бандитизм разовьется!
Филюрин осмотрелся. Все было прежнее, давно известное, еще вчера надоедавшее, а сегодня бесконечно милое и невозвратимое — счеты с костяшками пальмового дерева, черный дыропробиватель, линейки с острыми латунными ребрами и толстая, чудесная книга регистрации.
— Как же все это произошло? — спросил Евсей Львович. — Расскажите подробно.
Филюрин повторил все, что он рассказывал уже Доброгласову. И так как сотрудники все это слышали, стоя у дверей кабинета, рассказ показался им не таким уже удивительным.
— Бывает, бывает, — сказал инкассатор, — на свете, пусть люди как ни говорят, но есть много непонятного. Моя бабушка перед смертью три гроба видела.
— Это бабьи разговоры! — сказал невидимый.
— Нет, нет, — закричал инкассатор. — Это не пустяк.
Наперерыв стали рассказывать всякие таинственные истории: о гробах, призраках и путешествующих мертвецах.
— Выходит, что и я призрак, — усмехнулся Филюрин.
Но его не услышали.
Инкассатор рассказывал историю загадочного появления покойного дяди одного своего приятеля.
— …Они открывают окно, а за окном никого нет. Между тем все ясно слышали, что кто-то постучал. Сам я этого не видел, но приятель видел собственными глазами.
Между тем Лидия Федоровна, давно уже с опасением поглядывавшая на двери кабинета Доброгласова, подобралась к арифмометру.
— Вы еще здесь, Егор Карлович? — спросила она.
— Здесь.
— Простите, пожалуйста, мне к арифмометру нужно. Пардон!
Оттеснив невидимого, Лидия Федоровна деловито завертела ручку. Арифмометр заскрежетал. Евсей Львович сел за главную книгу. Потянулись за свои столы и все остальные. О невидимом начинали забывать.
— Скажите, — обратился Филюрин к инкассатору, — вы давно купили эту сорочку? Хорошая сорочка. Сколько вы за нее дали?
Ответа невидимый не получил, так как инкассатор умчался по своим делам.
— Егор Карлович? — спросил Пташников. — Я вам, кстати, хотел посоветовать обратиться к Невструеву. Вполне знающий терапевт.
— Зачем же обращаться? — тупо спросил Филюрин.
— Может быть, это у вас на нервной почве? Вам, наверно, нужна электризация. Токи Дарсонваля. Замечательная вещь. Или, знаете что, попробуйте водолечение. Температуру вы меряли?
— Где там мерять! — сказал Филюрин грустно. — Пойду я в местком.
В маленькой комнате месткома, главным украшением которой являлся щит с прикрепленными к нему частями винтовки и надписью: «Умей стрелять метко», сидели любопытные из всех отделов Пищ-Ка-Ха.
— Меня не имеют права уволить! — раздался голос Филюрина. — Я трудоспособности не потерял!..
Присутствующие загомонили. Самолюбие невидимого временно было удовлетворено. Здесь его история принималась к сердцу чрезвычайно близко. Здесь он еще мог удивлять. Он приподымал чернильницу, показывая, где он находится, объяснял детали нового своего быта и уже с некоторым опытом рассказал, что тело свое он ощущает, но, как видно, тела все-таки нет, и чем он, Филюрин, поднял только что чернильницу, он и сам не знает.
— Кроме того, меня обокрали, — закончил невидимый свой удивительный рассказ. — Ей-богу! Все начисто уперли.
— Так вы подайте в кассу взаимопомощи, — сказал председатель месткома, — в таких случаях она может выдать даже безвозвратную ссуду. Пишите заявление.
Но тут председатель осекся и потрогал руками прическу.
— Впрочем, вам деньги не нужны. Не к чему. Есть-пить вам не надо, да и платья не на что надеть. Так в чем же ваш конфликт с администрацией? Согласно правил внутреннего распорядка уволить вас не могут. Есть пункт «г», но он к вам не подходит— обнаружившаяся непригодность к работе.
— Работать я могу! — воскликнул невидимый.
— Но зачем же вам работать! Раз пить-есть вам не надо, мы дадим лучше на ваше место многосемейного безработного…
— Как!! — завопил невидимый. — С какой стати меня на биржу посылать! Я вылечусь. Я к профессору Невструеву пойду. Он знающий терапевт. Я стану видимым. Извините, товарищи! Меня нельзя уволить! Где же это такой закон, чтоб невидимых увольнять. Пункт «г» не подходит. А других пунктов подходящих нет.
