Учебник жизни для дураков - Яхонтов Андрей Николаевич (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Вы, не примкнувшие и не охваченные вышеозначенной тенденцией: играть всегда и везде — задумайтесь! Еще не поздно переосмыслить свое отношение к играм и другим, объединяющим людей в единые сообщества, факторам. Игра — не пустая и бесполезная трата времени. Игра — суть и смысл нашей жизни.
* ЮНОШИ И ДЕВУШКИ! А ТАКЖЕ УМУДРЕННЫЕ ОПЫТОМ ЗРЕЛЫЕ ДАМЫ! И ВЫ, ВЕЧНО МОЛОДЫЕ МУЖЧИНЫ! СМЕЛЕЙ И НАСТОЙЧИВЕЙ ОВЛАДЕВАЙТЕ ПРАВИЛАМИ ИГРЫ В СЕВЕН-ИЛЕВЕН И НАВЫКАМИ ОБРАЩЕНИЯ С БИЛЬЯРДНЫМ КИЕМ! НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО ИППОДРОМА И КАЗИНО! СМЕЛЕЙ ВЫСЫПАЙТЕ ГРУППАМИ НА ГОЛЬФОВЫЕ И КРИКЕТНЫЕ ПОЛЯ! СЫПЬТЕ ЩЕДРЕЙ ФИШКАМИ НА ЗЕЛЕНОЕ РУЛЕТОЧНОЕ ПОЛЕ! ЭТО ДАСТ ДОБРЫЕ ВСХОДЫ!
Выигрыши чередуются с проигрышами. Поэтому за время, пока везет и идет карта, надо сорвать по возможности больший куш. Везти может минуту или две. Карта может ложиться удачно несколько часов. Счастливое пребывание на гребне успеха может продолжаться год, четыре года, семь лет… Но рано или поздно везению придет конец. Думайте сами, как себя вести на протяжении этой счастливой полосы: маневрировать, отказываться от прущих в руки подарков судьбы, прикидываться скромником — или запасаться впрок, на случай, если везение не повторится.
— СВОИ ВЗЯТКИ (И НЕ ТОЛЬКО КАРТОЧНЫЕ) НАДО ОТБИРАТЬ СРАЗУ, — говорил Маркофьев.
За большие заслуги в деле развития науки Маркофьеву подарили жеребца. Маркофьев его оглядел со всех сторон, потыкал пальцем в зубы — и подарок принял,
— Хоть зубки и гниловаты… — сказал он. А потом, когда мы остались вдвоем, объяснил. — Если кому и тыкать в зубы, так именно дареной лошади. Во-первых, чтобы снизить ценность принимаемого подарка. Во-вторых, чтобы поставить на место дарящих, а то еще возомнят о себе… И, в-третьих, просто приятно ткнуть кому-нибудь в зубы… Будь то конь или человек… Наградить зуботычиной… Разве я не прав?
Он по-прежнему любил осмысливать замшелые допотопные пословицы и поговорки.
— Без труда не вынешь и рыбку из пруда, — хохоча, восклицал он. — Тут требуется уточнение. Без какого труда? Без наемного, чужого, рабского… Потому что лично я ни за что и ни при каких обстоятельствах потеть и напрягаться не собираюсь. Следовательно, и эта мудрость, пришедшая к нам из тьмы веков, устарела. Мы — цивилизованные люди и знаем: все, что делается с трудом, не приносит удовольствия. А оно и есть главный смысл и главная цель жизни. Жить надо легко. Порхаючи и играючи…
— Большинство наших сограждан, — говорил Маркофьев, — тоже не лишено азарта. Но по-своему реализует тягу к риску. Например, в общественном транспорте, когда не берет билета. И с затаенным сердцем ждет: войдет или не войдет контролер. Сцапает или не сцапает. Оштрафует или не оштрафует. Не сцапал — твой выигрыш. Ты прокатился бесплатно и сэкономил. Сцапали — крупно проиграл, выложил штраф. Но это мелкие игры, — продолжал Маркофьев. — Это не масштаб. Надо ставить перед собой крупные задачи. Тогда и успех будет значительный.
ДИТЯ СВОБОДЫ
И любой, даже самый скучный симпозиум, даже самую унылую конференцию, которые посещал, Маркофьев умел превратить в незабываемое, яркое приключение. Съезжались знаменитости, готовились доклады и речи, но все ждали главного лидера. Однако, Маркофьев не появлялся. Не давал о себе знать. И даже не сообщал, где находится. Во все концы света летели факсы и телеграммы, раздавались рулады телефонных звонков… Наконец, его удавалось обнаружить — где-нибудь на пароходе, или дома у лаборантки, или на первенстве мира по бобслею. Спешно, спецрейсом, на самолете или поездом его переправляя туда, где общественность и научная элита жаждала услышать доклад Учителя жизни. Светоча. Педагога и Художника… Впрочем, и его появление не гарантировало, что жаждущие утолить духовный голод обретут откровения Маэстро.
Прибыв, он отказывался сесть в присланные за ним «вольво» или «БМВ», а требовал, чтобы ему подали «линкольн». И пока дожидался машины, обнимал кого-нибудь из тех, кто пришел его встретить — сердечно, от души и потому что еле держался на ногах. Поселялся, естественно, в номерах «люкс», ругался с портье, если номер был не двухкомнатный, съезжал из гостиницы неизвестно куда, так что никто опять не мог его найти.
— Да, — возглашал Маркофьев не без гордости, — я всегда отстаивал свое право на свободу. И независимость. Да, именно за свободу я и сражался каждым своим поступком. Рамки и границы — не для меня.
Вот в чем была причина его успеха.
ОН БЫЛ БОРЕЦ ЗА СВОБОДУ. ДЕЛАЛ, ЧТО ХОТЕЛ.
Все вокруг хлопотали, бегали, прыгали, желая ему угодить. И на разные лады повторяли:
— Гений… Талантище… Глыба… Он же устало спрашивал:
— Тут у вас есть студенточка… крошка… Запомнил ее еще с прошлого раза… Где бы ее найти?
Пояснение. Чем человек талантливее, тем более сложным характером он наделен. И, значит, имеет право поступать неординарно. Не так, как все. Тем более, если он сам знает про себя, что талантлив. Тогда, если он сам убежден, что талантлив, он вообще имеет право поступать запредельно. Так, как никто другой не поступит. И говорить гений имеет право так, как никто не скажет.
* УСТАМИ ГЕНИЯ С НАМИ БЕСЕДУЮТ НЕБЕСА.
Такому посланцу небес надо все прощать. Оберегать его. Холить и лелеять.
Может сложиться впечатление, что я завидовал ему, его успехам. Но это не так. Я просто размышлял. Почему успех приходит именно к таким, — как он? Согласитесь, ведь это нормально, абсолютно нормально, не правда ли, что именно такие, вот именно такие всем нравятся, вызывают симпатию и восторг. А какие должны нравиться: скучные, пунктуальные, правильные? Нет, конечно. Если б такие нравились, это был бы полный абсурд.
Коллеги, журналисты, обычные рядовые граждане души в нем не чаяли. Носили на руках. Особенно, если ему случалось крепко выпить. А случалось довольно часто. Он ведь ни в чем себе не отказывал.
— Заплати, — говорил он мне, когда официант приносил в гостиничный номер пару очередных запотевших бутылок шампанского. — У меня деньги остались в багаже в аэропорту.
— Заплати, — просил Маркофьев, когда днем мы спускались к обеду.
А потом мы лежали на пляже. Я покупал пиво, бегал за чипсами. Мы катались на водных лыжах.
— Заплати за лыжи, — просил Маркофьев. Оставшихся у меня денег едва хватало, чтобы рассчитаться с владельцем катера.
— Что? Уже кончились? Жаль, — горевал Маркофьев. Но лицо его разглаживалось: — Ничего, пойдем вечером в казино. Там отыграем. Отобьемся. А пока пойди в оргкомитет фестиваля, возьми у них. Скажи — для меня.
Утром участники конференции бродили по гостиничному холлу, ожидая автобуса. Автобус должен был доставить их в зал заседаний. Вдруг вспоминали, что Маркофьев вроде бы не спускался к завтраку. Начинали волноваться, звонили ему в номер. Трубки никто не снимал. Стучали в дверь. Тут он, наконец, пробуждался.
— Да, перегрузился вчера, — сжимая голову, но не без удовольствия вспоминал он. — Поезжайте, я прибуду позже. Только пива холодного выпью, приду в себя…
В его постели потягивалась очередная длинноногая красотка.
И участники конференции, восторгаясь свободой и раскованностью, присущей любому недюжинному дарованию, отправлялись в зал заседаний на автобусе. А Маркофьева привозили позже в отдельном лимузине. Если, конечно, гений вообще находил возможность приехать.
Если человек ведет себя подобным образом, — значит, ему позволено так себя вести. Значит, он сам себе позволил. И такую меру свободы сам себе отпустил.
— ПРАВА НЕ ДАЮТ, ПРАВА БЕРУТ, — говорили такие авторитеты, как Маркофьев и Карл Маркс.
А если не можешь себе позволить длинного поводка или вообще не умеешь ходить без него — ну и являйся всюду вовремя, перед всеми расшаркивайся, бойся опоздать, дрожи, точно заяц, из страха допустить ошибку, кого-нибудь ненароком обидеть, задеть.
