Манюня пишет фантастичЫскЫй роман - Абгарян Наринэ Юрьевна (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

Мы хотели подойти поближе, но Манька остановила нас.

— Я знаю, зачем он тут, — сделала она умное лицо, — он приманкой работает!

— Чем?

— Приманкой. Для диких животных. Придет медведь, захочет его съесть, а тут хлоп — сработает капкан, и фьють!

— Чего фьють?

— Фьють — и кто-то будет щеголять в новой шубе.

— Да ладно! — вылупились мы.

— А то! Так и ловят крупную дичь, медведей там, или тюленей, привязывают в лесу осла, и фьють!

Какое-то время мы сочувственно разглядывали несчастное животное. Осел весьма органично вписывался в свое трагическое амплуа — горестно жевал травку и отгонял коротеньким хвостиком назойливых насекомых.

— Надо развязать его, — дернулась Каринка, но тут из-за деревьев вынырнул какой-то старичок и, поправляя на ходу штаны, подошел к «приманке».

— Долго ждал, Сето-джан? Этот негодный живот совсем меня замучил, крутит и крутит, крутит и крутит, все кишки выкрутил!

Старичок отвязал осла и повел его под уздцы, не прекращая жаловаться на свою горькую судьбу.

— То тишина, то прет и прет, да так, что только и успеваешь по кустам бегать, — скрипел он, — где справедливость?

— Иаааа, — поддакивал осел.

— Ну и ладно, — вздохнула Манька, когда они скрылись из виду, — зато на одного медведя в этом мире сегодня стало больше!

Пока мы вполне успешно продвигались в сторону озера Цили, в лагере творились несусветные дела. Привыкшие после полдника играть в индейцев девочки прочесали весь периметр в поисках Чингачгука и его скво. Сначала они искали нас молча, а потом стали трубить во все горло:

— Наркааааа, Каринкааааа, Манькааааааа!!!!

Их крик всполошил вожатых, и Славиков горн собрал весь лагерь на экстренный съезд. Съезд выявил существенную брешь в рядах третьего отряда.

— Сестры Абгарян и Мария Шац, — со слезами на глазах доложилась Гарегину Сергеевичу товарищ Маргарита.

— Они нырнули вооон в те кусты, — показал правильное направление кто-то из детей.

— Поймаю — семь шкур спущу, — заходил желваками Гарегин Сергеевич.

Еще через час нас догнали ребята из первого отряда и за шиворот приволокли обратно в лагерь. Если честно, мы особо и не сопротивлялись — натерли ноги до волдырей, сильно устали и хотели пить.

Сначала медсестра товарищ Алина обследовала нас вдоль и поперек, обработала все царапины вишневкой [14] и мстительно напоила рыбьим жиром. Потом нас долго оплакивала товарищ Маргарита, называла балбесками и говорила, что теперь у нее будет много седых волос. Нам было ужасно стыдно, мы обнимали ее и клялись, что никогда больше так поступать не будем.

А на вечерней линейке нас заклевал Гарегин Сергеевич. Мы стояли по стойке смирно и боялись шелохнуться, а он возмущенно ходил кругами и называл наш поступок дезертирством. А потом наказал дежурством на кухне вне очереди.

— Понятно? — грохотал он.

— Понятно, — трепетали мы.

— Вас ведь волки могли съесть! — не унимался Гарегин Сергеевич. — Тут кругом леса непролазные, живности — видимо-невидимо.

— Ну, они были вооружены до зубов, — шагнул вперед товарищ Торгом и, пряча улыбку, вложил в широкую ладонь Гарегина Сергеевича конфискованное Каринкино оружие.

Гарегин Сергеевич внимательно изучил рогатки, взял на мушку пролетающую над нами ворону.

— Откуда они у вас?

— Это мои, я их еще дома смастерила, — засопела Каринка.

— Не ври.

— Я не вру. Могу еще сделать, если хотите.

Гарегин Сергеевич какое-то время сверлил сестру огненным взором, потом крякнул и подобрел лицом.

— Марш в комнату, и чтобы такое больше не повторялось!

— Клянемся никогда больше не сбегать, — отрапортовала Каринка, а мы с Манькой для пущей убедительности пустили слезу.

Вот так бесславно закончился наш побег.

Зато весь следующий день мы провели на кухне, научились на скорость чистить картошку и узнали много чего нового о тете Лине.

Например, что у нее когда-то был муж, которого можно было соплей перешибить, и толку от него было столько же, сколько от козла молока. Или от паршивой овцы — шерсти клок. Спросить, где сейчас этот муж, мы побоялись. Мало ли, может, тетя Лина ненароком его убила и закопала в лесу, зачем травмировать человеку психику лишними воспоминаниями?

Потом мы с удивлением узнали, что у тети Лины, оказывается, есть дочь. Это было очень странно, ведь мы и предположить не могли, что такие женщины, как тетя Лина, размножаются.

А потом она показывала нам свои мозоли на ногах, и мы только и делали, что разводили руками и качали головой, а Каринка сказала, что с такими мозолями никакой обуви не надо. Ведь что ни мозоль — то каблук.

Вот такой у нас выдался наказательный день.

ГЛАВА 16

Манюня отдыхает в пионерлагере «Колагир», или Новые реалии тети Лины

Выспаться за ночь категорически не получалось. Потому что, как только мы укладывались спать, тут же прилетал легион обжорливых комаров и облеплял нас с ног до головы. Любой нормальный ребенок смирился бы с такой участью и лежал бы по стойке смирно, подставляя тощие бока немилосердным кровососам. Но только не советские идейно подкованные дети. Если светлое время суток мы ходили, почесываясь, как блохастые собаки, то ночи проводили в неустанной борьбе — били комаров подушками, одеялами, чемоданами и тумбочкиной дверцей, загоняли в угол, заливали водой из графина, обсыпали зубным порошком и злорадно наблюдали, как они корчатся в адовых муках. А потом выставляли несчастные трупики на подоконник — в назидание сородичам.

Сородичи не унывали. Они запускали в комнаты специально обученные диверсионные группы, которые высасывали из детей тройную порцию крови. Они уносили трупики замученных в свои города, хоронили их с почестями в Пантеонах и называли площади и скверы именами героев. Скоро в Комарином Царстве нельзя было повернуться, чтобы не наткнуться на Аллею Мучеников или улицу имени Пышноусого Кровососа. Война шла не на жизнь, а на смерть. Что ни ночь — то Грюнвальдское сражение.

Уж не знаю, чем бы закончилось это беспощадное противостояние, но случилась великая радость — истерзанная бессонницей Маня раскинула мозгами и придумала отличный способ борьбы с комарами. Для этого нужно было вытащить из пододеяльника одеяло, нырнуть в конверт, растопырить по углам руки-ноги наподобие морской звезды и, обхватив себя крест-накрест руками, лечь в постель. Ткань хоть и пахла невкусно сыростью и хозяйственным мылом, но надежно защищала от озверелых насекомых.

Первый эксперимент ставили на мне. Я, скрупулезно следуя инструкции, затянулась в пододеяльник и рухнула с высоты своего роста в кровать. Но чуточку промахнулась и звезданулась лбом о железное изголовье. Рев, который я подняла, ничем не уступал в децибелах Славикову горну. Испуганная товарищ Маргарита метнулась на кухню, выпросила у тети Лины здоровенный замороженный говяжий мосол и, завернув его в ночнушку, приложила к моему лбу.

— Ыыыыыы, — рыдала я.

— Захрмар! — ругалась наша вожатая. — Разве можно с высоты такого роста падать не глядя? А если бы ты сотрясение мозга получила? Или нос себе сломала?

— Нос ей уже ломали, — доложилась Каринка. — Тоже выла будь здоров.

— Кто сломал? — ужаснулась товарищ Маргарита.

— Кто сломал, тот до сих пор расплачивается за это, — мстительно буркнула сестра.

Несмотря на несколько смазанный старт, метод полностью оправдал себя — редко кому из комаров удавалось добраться до нас сквозь ткань пододеяльника. Мы разнесли по «Колагиру» радостную весть, и Манечка мигом стала самой популярной девочкой нашего отряда. Она ходила по лагерю гоголем и важно инструктировала каждого встречного-поперечного, как правильно заворачиваться в пододеяльник.

— Главное — не оставлять ни одного шанса комарам, — назидательно приговаривала она, — залез внутрь, растянул хорошенечко пододеяльник, потом крепко-накрепко обнял себя руками и рухнул в кровать. Прямо на живот. Или на бок. Все! Вход для комаров закрыт.