Военно-морской рассказ «Миноносец Бесстыжий» - Кошкин Иван Всеволодович (полные книги TXT) 📗
- Мне кажется, он немного коптит, - робко сказал он, краем глаза замечая, что «Бесстыжий» летит прямо на «Ибука».
- Абасраки, - заорал в трубу лейтенант, - ты перебрал кильватер перед походом?
- Что Абасраки? Что сразу Абасраки? - затараторила труба, - Таки Абасраки перебрал кильватер. Абасраки перебрал кильватер так, как никто не сможет его перебрать! Только господь Б-г мог бы перебрать кильватер лучше, чем Абасраки, но у него много других дел! Я предупреждал, что это корыто с котлами надо ставить в ремонт? Я предупреждал, чтобы вы не вертели штурвалом, как Сарочка задницей?
- Ладно, ладно, - примирительно крикнул лейтенант, - держи давление, после этого выхода будем ремонтироваться.
«Ибука» был уже в пятнадцати кабельтовых и летел прямо навстречу русскому миноносцу. Внезапно мичман похолодел: японец, несомненно, тоже шел в минную атаку! Если сейчас отвернуть, чтобы пустить в ход минный аппарат, «Бесстыжий» подставит борт! Миноносцы шли в самоубийственную атаку один на другого. Писать хотелось уже совершенно нестерпимо. Внезапно на палубе послышался шум и мат, перекрывший даже рев котлов и гром выстрелов носового орудия, стрелявшего теперь непрерывно.
- Навались ... сынки! ...!!! За Веру, ... Царя и Отечество ...!!!! ....!!!!! ******!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Так виртуозно ругаться на корабле умел только великолепный Вздеев. Мичман обернулся и почувствовал, что волосы под фуражкой становятся дыбом. Вздеев с минерами снял передний минный аппарат и перетащил его в нос. Огромный трюмный матрос Ититькин, погнувший лбом все комминксы на корабле, крякнув, поднял аппарат на плечо. Вздеев нечеловеческим усилиев взвел выбрасывающую пружину и прицелился, водя миной за хвост. «Ибука» был в трех кабельтовых, когда минер выдернул стопор винта, одновременно спуская пружину.
- Ин-нах!!! - проводил он мину. Мощная резинка раскрутила винт до бешеной скорости и мина, хищно поблескивая в волнах, понеслась навстречу «Ибуки». Японец слишком поздно понял, в какую ловушку попал и отвернул направо от «Бесстыжего», подставив борт под залп носового орудия и пятиствольных полуторадюймовых пушек. Окутавшийся паром, «Ибука» постепенно терял ход, описывая циркуляцию.
- Второй готов, - невозмутимо заметил лейтенант.
Три других миноносца проскочили мимо русского и, развернувшись, постепенно начали его догонять.
- Владимир Петрович, - донесся из трубы голос Абасраки, - вторая кочегарка повреждена осколками, больше восемнадцати узлов я дать не могу! Совсем не могу! Я и восемнадцать-то давать не должен, просто хочу показать, что может сделать один ...грек, если этот грек знает, к чему приложить руки!
«Экасука», вырвавшись вперед, осыпал русский миноносец снарядами из носового орудия, «Бесстыжий» огрызался из кормовой пятистволки. Командир смерил расстояние до японца: три кабельтова. Нехорошая улыбка заиграла у него на губах. «Бесстыжий» постепенно терял ход. Вской наклонился с мостика и крикнул старшему офицеру:
- Зигфрид Гуннарович, будьте любезны, пришлите на мостик Ыуынна с винтовкой. Да, камчадала. Побыстрее, пожалуйста.
Ыуынн, камчадал, как легко догадаться, с Камчатки, славился среди команды феноменальной меткостью (на спор делал из винтовки чаек-самцов на всю жизнь несчастными) и полной неспособностью делать что-нибудь еще, кроме этого. Поэтому в бою его обязанностью было сторожить с винтовкой якорь, чтобы кто-нибудь не украл. Винтовка у него всегда была в полном порядке. На мостик он прибыл почти мгновенно и попытался встать по стойке смирно.
- Вольно, голубчик. Видишь вон тот миноносец?
Ыуынн кивнул. «Экасука» был уже в трех кабельтовых и не стрелял, видимо собираясь захватить русский миноносец
- Видишь у него на мачте белая такая тряпка с красным кругом? А отстрели-ка мне ее.
Ыуынн вскинул винтовку к плечу и, казалось бы не целясь, выстрелил. Флаг на «Экасука» сорвало и понесло ветром. Лейтенант схватил за лапы сидевшего под компасом альбатроса и поднял его так, чтобы ошалевшая птица увидела летящий флаг.
- Видишь тряпку, ты, баклан-переросток? Давай, поступай с ней в меру собственной испорченности, - крикнул Вской и придал альбатросу мощный испульс в сторону мечущегося на ветру японского знамени.
Озверевший от всего этого безобразия альбатрос догнал священный символ Ямато и моментально сожрал прямо в воздухе. «Экасука» была уже в полутора кабельтовых, так что можно было различить лица японцев. С каким-то отстраненным интересом мичман наблюдал, как японские офицеры уселись на палубу, сняли кителя и стали обматывать бумагой лезвия кортиков.
- Это их отвлечет на некоторое время, - прокомментировал Вской, - Абасраки, как русский грека тебя прошу, дай хотя бы двенадцать узлов!
- А где я пар возьму, лейтенант? Где Абасраки таки возьмет пар?
- ДОСТАНЬ!
- ЕСТЬ!
Израненный «Бесстыжий» постепенно набирал ход, но «Покемон» и «Ниибака» уже поравнялись с ним. Офицер на «Покемоне» что-то прокричал в рупор.
- Мичман, Вы, говорят, Японией увлекаетесь? - спросил командир, - Что он нам там орет?
- Он требует отдать якорь и заглушить машину, - перевел Ецкий-третий, гордясь своей нужностью.
Командир кинул взгляд на два абсолютно неповрежденных японских миноносца, а потом посмотрел на свой изрешеченный корабль.
- Ну что же, придется подчиниться. - кивнул он.
Свет померк в глазах у мичмана. Его командир, его герой, собирался сдать корабль врагу! Плен, позор! В первом же походе? Как он теперь посмотрит в глаза своему отцу, капитану первого ранга Ецкому-второму? А маме? А дедушке, адмиралу Ецкову-первому? А Вареньке, Катеньке, Машеньке, Оленьке и Верочке? Особенно Машеньке и Оленьке, ведь одна из них, почти определенно, его невеста, правда он пока еще не разобрался, кто именно? Ужасаясь самому себе, мичман принял решение: сейчас он застрелит этого предателя, которому он так верил, а потом застрелится сам. Расстегивая негнущимися пальцами кобуру, он сквозь слезы услышал голос Вскова:
- Ититькин, голубчик, отдай-ка левому якорь!!!
Похоже, японцы все-таки заподозрили что-то неладное, когда на бак русского миноносца вышел огромный мужик и начал раскручивать над головой миноносный якорь на цепи, но было уже поздно. Направленный мощной дланью русского матроса, привыкшего при отсутсвии топора валить деревья руками, пятитонный якорь грозно просвистел в воздухе и угодил точно между труб «Покемона». Японский миноносец окутался паром и специфическими японскими выражениями.
- А правому, будь добр, заглуши машину.
Ититькин повернулся на другой борт и набрал в грудь побольше воздуха:
- БО-ОЖЕ ЦАРЯ-А ХРАНИ!!!! - заревел Ититькин и мичман понял, что оглох.
На мостике полопались все стекла, на «Ниибаке» маленькие японские матросы закрывали уши ладонями. Дым из труб японца, загнанный обратно внезапным порывом ветра, преодолел мощь вентиляторов и устремился в кочегарку, гася топки. «Бесстыжий», окутанный клубами дыма и пара медленно полз во Владивосток.
Прошло три часа. Солнце клонилось к закату. На палубу выполз в одних кальсонах красный и мокрый Абасраки. Повернув опухшее лицо к Вскову он прокашлялся и прохрипел:
- Все, Владимир Петрович. Пар весь. Насосы сейчас встанут, вода поступает в обе кочегарки. Я глушу машины. Вы знаете, что Абасраки хороший механик. Но у этого корыта котлы с машинами сейчас провалятся сквозь дно.
Он лег на палубу и захрапел. Командир прикинул расстояние до берега.
- Пять миль... Все наверх, шлюпки на воду.
Мичман шмыгнул носом.
- Не грусти молодой, это был хороший корабль. Ты сегодня неплохо себя вел. Так и быть, разрешу тебе открыть кингстоны.
06.06.2003
