До третьих петухов - Шукшин Василий Макарович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Стражники тоже обрадовались, запрыгали, захлопали в ладоши.
— Змей Горыныч едет, Змей Горыныч едет! — закричали они. — Эх, погуляем-то! Эх, и попьем же!
Вошла в избушку дочка Бабы-Яги, тоже сильно страшная, с усами.
— Фу-фу-фу, — сказала она. — Русским духом пахнет. Кто тут?
— Ужин, — сказала Баба-Яга. И засмеялась хрипло: — Ха-ха-ха!..
— Чего ты? — рассердилась дочка. — Ржет, как эта… Я спрашиваю: кто тут?
— Ивана жарим.
— Да ну? — приятно изумилась дочка. — Ах, какой сюрприз!
— Представляешь, не хочет, чтобы в лесу было красиво, — не хочет строить коттеджик, паразит.
Дочка заглянула в печку… А оттуда вдруг — не то плач, не то хохот.
— Ой, не могу-у!.. — стонал Иван. — Не от огня помру — от смеха!..
— Чего это? — зло спросила дочка Бабы-Яги. И Яга тоже подошла к печке. — Чего он?
— Хохочет?..
— Чего ты, эй?
— Ой, помру от смеха! — орал Иван. — Ой, не выживу я!..
— Вот идиот-то, — сказала дочка. — Чего ты?
— Да усы-то!.. Усы-то… Ой, господи, ну бывает же такое в природе! Да как же ты с мужем-то будешь спать? Ты же замуж выходишь…
— Как все… А чего? — не поняла дочка. Не поняла, но встревожилась.
— Да усы-то!
— Ну и что? Они мне не мешают, наоборот, я лучше чую.
— Да тебе-то не мешают… А мужу-то? Когда замуж-то выйдешь…
— А чего мужу? Куда ты гнешь, дурак? Чего тебе мой будущий муж? — вовсе встревожилась дочка.
— Да как же? Он тебя поцелует в темноте-то, а сам подумает: «Черт те что: солдат не солдат и баба не баба». И разлюбит. Да нешто можно бабе с усами! Ну, эти ведьмы!.. Ни хрена не понимают. Ведь не будет он с тобой жить, с усатой. А то еще возьмет да голову откусит со зла, знаю я этих Горынычей. Баба-Яга и дочка призадумались.
— Ну-ка, вылазь, — велела дочь.
Иван-дурак скоро вылез, отряхнулся.
— Хорошо погрелся…
— А чего ты нам советуешь? — спросила Баба-Яга. — С усами-то.
— Чего, чего… Свести надо усы, если хочете семейную жизнь наладить.
— Да как свести-то, как?
— Я скажу как, а вы меня опять в печь кинете.
— Не кинем, Ванюшка, — заговорила ласково дочь Бабы-Яги. — Отпустим тебя на все четыре стороны, скажи только, как от усов избавиться.
Тут наш Иван пошел тянуть резину и торговаться, как делают нынешние слесари-сантехники.
— Это не просто, — заговорил он, — это надо состав делать…
— Ну и делай!
— Делай, делай… А когда же я к Мудрецу-то попаду? Мне же к третьим петухам надо назад вернуться…
— Давай так, — заволновалась Баба-Яга, — слушай сюда! Давай так: ты сводишь усы, я даю тебе свою метлу, и ты в один миг будешь у Мудреца. Иван призадумался.
— Быстрей! — заторопилась усатая дочь. — А то Го-рыныч войдет.
Тут и Иван заволновался:
— Слушайте, он же войдет и…
— Ну?
— Войдет и с ходу сожрет меня.
— Он может, — сказала дочь. — Чего бы такое придумать?
— Я скажу, что ты мой племянник, — нашлась Баба-Яга. — Понял?
— Давайте, — понял Иван. — Теперь так: мой состав-то не сразу действует…
— Как это? — насторожилась дочь. — Мы его счас наведем и наложим на лицо маску… Так? Я лечу на метле к Мудрецу, ты пока лежишь с маской…
— А обманет? — заподозрила дочь. — Мам?
— Пусть только попробует, — сказала Баба-Яга, — пусть только надует: навернется с поднебесья — мокрое место останется.
— Ну, елки зеленые-то!.. — опять заволновался Иван; похоже, он и хотел надуть. — Ну что за народ! В чем дело? Хочешь с усами ходить? Ходи с усами, мне-то что! Им дело говорят, понимаешь, — нет, они начинают тут… Вы меня уважаете, нет?
— При чем тут «уважаете»? Ты говори толком…
— Нет, не могу, — продолжал Иван тараторить. — Не могу, честное слово! Сердце лопнет. Ну что за народ! Да живи ты с усами, живи! Сколько влезет, столько и живи. Не женщина, а генерал-майор какой-то. Тьфу! А детишки народятся? Потянется сынок или дочка ручонкой: «Мама, а что это у тебя? « А подрастут? Подрастут, их на улице начнут дразнить: «Твоя мамка с усами, твоя мамка с усами! « Легко будет ребенку? Легко будет слушать такие слова? Ни у кого нету мамки с усами, а у него — с усами. Как он должен отвечать? Да никак он не сможет ответить, он зальется слезами и пойдет домой… к усатой мамке…
— Хватит! — закричала дочь Бабы-Яги. — Наводи свой состав. Что тебе надо?
— Пригоршню куриного помета, пригоршню теплого навоза и пригоршню мягкой глины — мы накладываем на лицо такую маску…
— На все лицо? Как же я дышать-то буду?
— Ну что за народ! — опять горько затараторил Иван. — Ну ничего невозможно…
— Ладно! — рявкнула дочь. — Спросить ничего нельзя.
— Нельзя! — тоже рявкнул Иван. — Когда мастер соображает, нельзя ничего спрашивать! Повторяю: навоз, глина, помет. Маска будет с дыркой — будешь дышать. Все.
— Слышали? — сказала Яга стражникам. — Одна нога здесь, другая в сарае! Арш!
Стражники побежали за навозом, глиной и пометом.
А в это самое время в окно просунулись три головы Змея Горыныча… Уставились на Ивана. Все в избушке замерли. Горыныч долго-долго смотрел на Ивана. Потом спросил:
— Кто это?
— Это, Горыныч, племянник мой, Иванушка, — сказала Яга. — Иванушка, поздоровайся с дядей Горынычем.
— Здравствуй, дядя Горыныч! — поздоровался Иван. — Ну, как дела? Горыныч внимательно смотрел на Ивана. Так долго и внимательно, что Иван занервничал.
— Да ну что, елки зеленые? Что? Ну — племянник, ты же слышал! Пришел к тете Ежке. В гости. Что, гостей будем жрать? Давай, будем гостей жрать! А семью собираемся заводить — всех детишечек пожрем, да? Папа называется! Головы Горыныча посоветовались между собой.
— По-моему, он хамит, — сказала одна.
Вторая подумала и сказала:
— Дурак, а нервный.
А третья выразилась и вовсе кратко:
— Лангет, — сказала она.
— Я счас такой лангет покажу!.. — взорвался от страха Иван.
— Такой лангет устрою, что кое-кому тут не поздоровится. Тетя, где моя волшебная сабля? — Иван вскочил с лавки и забегал по избушке — изображал, что ищет волшебную саблю. — Я счас такое устрою! Головы надоело носить?! — Иван кричал на Горыныча, но не смотрел на него, — жутко было смотреть на эти три спокойные головы. — Такое счас устрою!..
— Он просто расхамился, — опять сказала первая голова.
— Нервничает, — заметила вторая. — Боится.
А третья не успела ничего сказать: Иван остановился перед Горынычем и сам тоже долго и внимательно смотрел на него.
— Шпана, — сказал Иван. — Я тебя сам съем.
Тут первый раз прозвучал голос Ильи Муромца.
— Ванька, смотри! — сказал Илья.
— Да что «Ванька», что «Ванька»! — воскликнул Иван. — Чего ванькать-то? Вечно кого-то боимся, кого-то опасаемся. Каждая гнида будет из себя… великую тварь строить, а тут обмирай от страха. Не хочу! Хватит! Надоело! — Иван и в самом деле спокойно уселся на лавку, достал дудочку и посвистел маленько.
— Жри, — сказал он, отвлекаясь от дудочки. — Жрать будешь? Жри. Гад. Потом поцелуй свою усатую невесту. Потом рожайте усатых детей и маршируйте с имя. Он меня, видите ли, пугать будет!.. Хрен тебе! — И Ванька опять засвистел в свою дудочку.
— Горыныч, — сказала дочь, — плюнь, не обращай внимания. Не обижайся.
— Но он же хамит, — возразила первая голова. — Как он разговаривает?!
— Он с отчаяния. Он не ведает, что творит.
— Я все ведаю, — встрял Иван, перестав дудеть. — Все я ведаю. Я вот сейчас подберу вам марш… для будущего батальона…
— Ванюшка, — заговорила Баба-Яга кротко, — не хами, племяш. Зачем ты так?
