Малёк. Безумие продолжается - ван де Рюит Джон (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Как только чудовище скрылось, мы вздохнули с облегчением. Жиртрест повернулся к нам и прошептал:
— Теперь, надеюсь, никто не сомневается, что мы только что видели самого дьявола? Поняли, о чем я говорил? Пятница, 13-е... в этот день всегда происходит что-то плохое!
Верн принялся бормотать молитву, но забыл слова. Тут встал Гоблин и сказал:
— Жиртрест, ты как всегда все выдумал. Сегодня не пятница, 13-е, и это не Сатана, придурок. Это Морган Мак-мартри из прачечной. Он хромой, и у него вечно заложен нос.
Вскоре все признали, что наша встреча с дьяволом на самом деле была встречей с инвалидом из прачечной, и договорились никогда не упоминать при посторонних об этом случае.
Осыпав Жиртреста ругательствами, мы двинулись дальше в туман за Бешеным Псом. Наконец мы очутились под высоким деревом. Это было то самое дерево, на котором Пес построил дом во время занятий в клубе приключений.
Он забрался наверх, и спустя некоторое время в кроне дерева зажегся бледно-желтый свет. Опираясь на вбитые в ствол гвозди, мы по очереди поднялись и обнаружили самый потрясающий домик на дереве, который я когда-либо видел в жизни! С того урока в клубе приключений Бешеный Пес серьезно его доработал. Пол был укрыт черными резиновыми автомобильными ковриками. Под навесом из листьев была комната, в которой легко помещались мы все. К ней прилегала небольшая веранда на двоих с видом на лес. Вместо кресел Бешеный Пес поставил мешки с соломой, а стены и опоры были сделаны из кусков дерева, связанных веревкой и сухой травой. Как только мы уселись, он проговорил: «Добро пожаловать в Бешеный Дом». А потом почему-то смутился и пнул Верна. Пес признался, что строил Бешеный Дом почти каждый день с того занятия в клубе приключений. Все бревна, веревка, строительный инструмент, а также резиновые коврики были украдены им из школьной мастерской и с автобусной стоянки.
Рэмбо считает, что мы должны сделать Бешеный Дом нашим личным убежищем — чтобы им могла пользоваться только Безумная Восьмерка. Все были в полном восторге оттого, что у нас теперь есть тайная штаб-квартира. Прямо как в «Обществе мертвых поэтов» — только круче и укромнее. Бешеный Пес сказал, что с земли дом невозможно увидеть и обнаружить нас смогут лишь в случае, если кто-то проследит за нами или проболтается. Тогда Рэмбо заставил нас дать обет молчания и велел каждому принести какой-нибудь предмет для обстановки Бешеного Дома после долгого уик-энда. Затем пустил по кругу пачку сигарет (отказаться было нельзя), и началось официальное новоселье.
Потом Жиртрест начал рассказывать байки о привидениях. Мы сидели и курили под бледной луной, глядя в чернильную лесную гущу.
Суббота, 18 мая
Сборная «В» среди мальчиков до пятнадцати лет разгромила регбистов из Арлингтона со счетом 24-0. Верн набрал шесть очков и удивил всех своими блестящими спортивными показателями. Он разработал свою технику: ловит мяч, а потом вопит как психованный и несется что есть мочи на поле противника. Оба раза игроки сборной Арлингтона в ужасе разбегались в стороны, и Верн легко бросал мяч прямо в ворота. Цербер очень старался сделать вид, что его не впечатлила наша игра, но я знал, что в глубине души он нами гордится — таким спокойным я его еще не видел.
После игры я подошел к полузащитнику Арлингтона и пожал ему руку, а потом спросил, не учится ли у них в школе некто по имени Александр Шорт. Его глаза округлились, и он сообщил, что Александр Шорт ушел из школы в конце прошлого семестра. Якобы его родители развелись, и он уехал в Англию. Так значит, в прошлом семестре, когда наш матч с Арлингтоном отменили, это все-таки Шорт в Законе прятался в кустах!
Александр Шорт наносит ответный удар!
Ни одна команда Арлингтона сегодня не выиграла. Чтобы добить противников, Бешеный Пес взял у Верна пену для бритья и написал на их автобусе «СЛАБАКИ». Только это оказался автобус не Арлингтона, а нашего духового оркестра, который как раз собирался ехать на концерт в Кингз-Колледж.
ВЕЧЕРИНКА
20.00. Подружка Гоблина ждала нас у старых школьных ворот. Она оказалась намного красивее, чем я ожидал. Просто не верится, что Гоблин мог ей приглянуться.
Еще одна радость — старшекурсники и старосты свалили на большую вечеринку в Питермарицбург. (На третьем курсе и подготовительном перед колледжем разрешают уезжать на два уик-энда за семестр.) То есть шанс, что нас засекут, минимален. Гоблин подкупил третьекурсников, чтобы те прикрыли нас во время отбоя, — сказал, что мы пошли на танцы в школе Святой Жанны.
На языке нормальных людей «коттедж» означает две комнаты, кухню, ну и, может, туалет на улице. На языке богатых людей это означает особняк с тростниковой крышей.
(Не забыть: когда приезжаешь в богатый дом, НЕ НАДО выскакивать из машины и говорить «ух ты блин!». Только людей насмешишь. А потом они еще подойдут к тебе и скажут, что этот особняк по сравнению с летним домиком их папы — курятник, да и только.)
На вечеринке было около восьмидесяти ребят, которые без остановки глушили спиртное, и ни одного взрослого. Все время приходили какие-то новые люди, а на лужайке перед домом куча народу отплясывала под Спрингстина. Безумная Восьмерка протиснулась в гостиную. Все тут же перестали разговаривать и уставились на Верна, который сердито доказывал что-то самому себе у входа в комнату. Рэмбо обвел глазами толпу и сказал:
— Не волнуйтесь. У него не все дома. — Верн улыбнулся, поднял вверх большие пальцы, и все засмеялись.
Я пошел в дальний утолок сада и сел на скамейку. Соревноваться в армрестлинге с Рэмбо и Жиртрестом как-то не хотелось. Пить пиво и курить тоже. Все мои мысли были о Русалке. Стоит ли ей писать? Под предлогом, что хочу поблагодарить ее за открытку? Потом я попытался забыть о ней, прислушиваясь к воплям и брызгам со стороны дамбы.
Посмотрел на небо и снова вспомнил о ней. Уже собирался встать, как услышал шаги. Я втянул голову в плечи, надеясь, что Верну не удастся обнаружить мое местонахождение, но было слишком поздно. Скамейка пошатнулась — кто-то сел рядом со мной. Я почувствовал запах ванили. Повернул голову и утонул в темно-карих глазах.
Это была Аманда.
Не успел я произнести ни слова, как она поцеловала меня. Я так струхнул, что левая нога начала дергаться, как будто зажила своей жизнью. Возникло такое чувство, будто я падаю с качелей. После поцелуя она улыбнулась и сказала:
— Привет, Оливер. — Я попытался заговорить, но вырвалось лишь ослиное «ме». Она хрипло рассмеялась. — Так значит, Малёк, наконец, стал мужчиной...
Я улыбнулся и ничего не ответил. А потом она поцеловала меня снова. Вот так, без предупреждения — взяла за затылок и притянула к себе. Нацеловавшись вдоволь, Аманда отстранилась, взглянула мне прямо в глаза и спросила:
АМАНДА. Ну, как твоя подружка?
МАЛЕК. Какая подружка?
АМАНДА. А то сам не знаешь. Буфера, блестящие глазки, пушистый хвостик.
МАЛЕК. А, эта... она... мы расстались.
АМАНДА. Хорошо. Значит, согласишься быть моей игрушечкой?
МАЛЁК. (не зная, что ответить, наконец бормочет) Мм-му.
АМАНДА. Тогда придется тебе хранить секрет.
МАЛЁК. Почему?
АМАНДА. Потому, что мой парень не должен об этом знать, тупица!
МАЛЁК. У тебя есть парень?!
АМАНДА. Он на втором курсе университета. Изучает политику. А такие вот вечеринки, по его словам, существуют для инфантильного выплеска мужских гормонов.
МАЛЁК. А что думаешь ты?
АМАНДА. Мне кажется, инфантильный выплеск гормонов — это классно.
За этим следуют долгие поцелуи на скамейке в укромном уголке сада.
После мы почти не говорили. Просто смотрели друг на друга на берегу залитого лунным светом пруда и любовались звездами, держась за руки.
Воскресенье, 19 мая
