Суер-Выер. Пергамент - Коваль Юрий Иосифович (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Торжественно взошёл на борт наш тёртый старпом и протянул находку капитану.
Суер принял её с поклоном, быстро развернул белые материи, и мы увидели младенца. Завёрнутый в одеяло, он спал, доверчиво прижимаясь к жёсткому кителю нашего сэркапитана.
– О! – восклицали мы. – О!
– У! – сказал Чугайло, тыча в младенца своим дубовым пальцем.
– А? – спрашивал лоцман Кацман.
– Э, – тянул мичман Хренов.
– Ы! – выпятился Вампиров.
– И, – хихикнул Петров-Лодкин.
– Е, – предложил стюард Мак-Кингсли, вынося поднос фужеров сахры.
– Ё, – добавил я, почесав в затылке. – Ё моё.
– Ю! – воскликнул капитан, догадываясь, кого мы заимели на борту.
Он поднял высоко находку, показывая команде, и тут уж младенцу ничего не оставалось, как немедленно проснуться, открыть глазки, зевнуть,
почесаться,
потянуться,
сморщить носик,
нахмурить лобик
и отверзть уста:
– Я!
Глава LIV. Род
Скрип и шелест,
шлёп и гомон,
тыканье пальцами,
засаленные конфетки «Каракум», объедки пирогов с морковью, крики «тю-тю-тю» – всё это тянулось, вертелось и приплясывало вокруг капитана с ребёнком на руках.
Всякий мало-мальски приличный член экипажа строил харю, надеясь такою харею младенца развлечь.
Боцман же Чугайло скакал козлом, приставив ко лбу обгрызенные свои указательные пальцы:
– Идёт коза бодучая!!!
Без тени улыбки строгими серыми глазами рассматривал младенец нашу немытую публику.
В этой всеобщей галиматье первым пришёл в себя наш тёртый старпом.
– Поднять концы! – приказал он. – Отнять со дна грузилы и якоря. Подымите также чугунную рельсу, которую мы скидывали для усиления груза, а ту тыщепудовую гирю, которая усиливала рельсу, хрен с ней, можете не подымать!
Матросы быстро выполнили указ, лёгкий бриз подхватил паруса нашего фрегата, и мы самым благополучным образом понеслись, как обычно, на зюйд-зюйд-вест.
Старпом беспокойно оглядывался на остров, на котором ничего не было, и вид у него был тревожный, будто он чего-то украл.
И действительно, если вдуматься в смысл дела, в поступке старпома было что-то преступноватое: обнаружил младенца, схватил, уволок. А если оставил сундук с деньгами, так уж надо было его оставлять, а не передоверять Вампирову.
Спасибо, что лёгкий бриз быстро оттащил «Лавра» в сторону, да ведь и без тыщепудовой гири тащилось легче! Стал бы старпом раскидываться направо и налево тыщепудовыми гирями?! О, вряд ли! Старп чувствовал себя виновным.
В скором времени остров, на котором ничего не было, растаял за линией горизонта.
Младенец оглядел фрегат самым внимательным образом, осмысленно измерил глазом расстояние между мачтами, выпростал из-под одеяла ручонку, обвёл всё вокруг пальчиком и сказал своё первое слово:
– Лавр!
Подумавши, добавил:
– Георгиевич!
– Ну, едрить твои котелки! – закричали матросы. – Ну его к едрене фене! Какой смышлёный несмышлёныш!
Сэр Суер-Выер всё ещё не мог прийти в себя, и мне пришлось взять на себя инициативу. Я поприветствовал малютку изысканным поклоном и сказал:
– Господин Ю! Каким образом вы угадали название фрегата?
Младенец трезво оглядел меня и отчётливо вымолвил:
– Дураку ясно, что это не крейсер «Аврора». Расстояние между мачтами указывает, что это и не фрегат «Паллада». Остаётся одно – «Лавр Георгиевич».
– Блестящее браво! – сказал я. – Позвольте ещё один, но, извините, не совсем скромный вопрос. Так вот, задолго до вашего появления на борту мы поспорили, какого рода буква «Ю»? Хотелось бы узнать ваше мнение.
– Можете меня развернуть, – сказал молодой господин. Мне стало неловко, и сэр Суер-Выер неодобрительно повёл плечом.
– Ну, тогда я сам развернусь, – сказал младенец. – Гипотезу надо доказывать. Тут дело научное.
Он развернулся, и все увидели, что в своё время я был неукоснительно прав.
– Очень хорошо, – сказал мудрый Суер, – я проиграл в споре. Однако любопытно, верно ли мой друг определил род и других гласных.
– С точностью до гранулы миллиграмма, – подтвердил милейший господин Ю. – Но мне и самому любопытно, – продолжал он, – сумеет ли наш друг определить и род всех согласных?
– Не думаю, что сейчас время подобных рассуждений и определений, – заметил Суер-Выер. – Согласитесь, мы только что нашли вас там, где ничего нет. Вас породило Нечто, а мы тут болтаем о звуках и о буквах. Нам бы сейчас задуматься о Великом Нечто, о Конце и, конечно, о Начале.
– В Начале было Слово, – улыбнулся младенец, – а в Конце, очевидно, Слова уже не будет. Но об этом мы ещё подумаем позже, а Слово, как известно, состоит из звуков, которые изображаются буквами. Не так уж важно, но любопытно определить род гласных и согласных звуков. Начинайте же, дорогой мэтр, а мы послушаем. Вначале только запретите матросам курить эти противные гаванские сигары из города Калязина.
Чугайло растолкал сигары по матросам, и я начал:
– Поверьте, я не тороплюсь. Всё, что я скажу, это плоды долгих размышлений и тщательного взвеса на весах подсознания, сознания, знания и умения подмечать невидимое. В принципе я могу определить род букв, как латинских, так и американских, но сейчас речь идёт о буквах славянских, принятых в современном русском языке, определение рода которых я и предлагаю:
Б – мужского рода,
В – женского,
Г – среднего,
Д – мужского,
Ж – женского,
З – женского,
К – мужского,
Л – женского,
М – женского,
Н – среднего,
П – мужского,
Р – среднего,
С – женского,
Т – мужского,
Ф – среднего,
X – женского,
Ц – среднего,
Ч – среднего,
Ш – женского,
Щ – мужского.
– Очень и очень много спорного, – сказал сэр Суер-Выер. – Почему «X» женского, рода? В чём дело? Почему «Щ» – мужского, когда видна явная баба? Не понимаю, не принимаю, требую массу уточнений и дополнительных доказательств. Нужна настоящая проверка!
– Извините, сэр, но как-то неловко задирать буквам юбки. Я слышу и читаю их рисунок.
Младенец господин Ю засмеялся и так говорил:
– В русском алфавите осталось только два знака, нерастолкованных вами. Это твёрдый и мягкий знак. Скажите, пожалуйста, какого они рода?
– Дело проще пареной репы. Твёрдый знак – женского, а мягкий – мужского рода.
– Браво! – воскликнул младенец-господин. – Позвольте закончить дело таким философским пассажем: правы все мы, так или иначе воспринимающие букву-звук, для кого она – среднего, для кого – женского, для кого – мужского рода. В этом истина. Каждая буква несёт в себе единство трёх родов, триединство. Все три рода в одной букве! Поэтому-то каждая буква – гениальна! А теперь давайте займёмся тем, для чего созданы буквы.
– Чем же это? Чем? – спрашивал поражённый нашей философией старпом.
– Буквы созданы для того, чтоб ими играть. Давайте поиграем: пусть каждый член экипажа назовёт свою любимую букву.
– А! – ахнул старпом. Он отделался первым и свободно вздохнул. Кроме того, ясно было, что эта открытая буква соответствует его прямой натуре. За ним покатились и остальные буквы и персонажи, пока не доехали до «З». Никто не решался её полюбить. Я даже не знаю почему. Какая-то заминка в подсознании.
– Зе, – заявил наконец матрос Зализняк.
– И, – икнул механик Семёнов.
– Й, – икнул вслед за ним и Хренов.
– Вот это уже совсем непонятно, – сказал Суер-Выер. – С чего это вы, Хренов, любите «и краткое»?
– А что, разве нельзя, кэп?
– Можно, но непонятно. Объяснитесь.
– Видите ли, кэп. Я эту букву обожаю, потому что с неё ничего никогда не начинается. С других букв как начнут, как поедут, а тут всё спокойно, душа не болит.
– Прекрасно, – сказал капитан, – но доиграем в другой раз. Меня интересует, что делать с этим младенцем? Надо найти ему место. Кем он, собственно, будет числиться?