Академия родная - Ломачинский Андрей Анатольевич (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Вторая часть Славкиной работы состояла в подборе пары «препарат – среда-носитель». Основным критерием была вкусосовместимость. Дополнительным критерием был желаемый фармакологический эффект. Со вторым критерием просто – Деркач взял «Справочник лекарственных форм» и выбрал оттуда комбинацию мочегонного (если мне не изменяет память, это был лазикс) и самого сильного транквилизатора из группы бензодиазепинов.
Идея была проста: Короед должен как можно чаще выбегать из класса в туалет, а остальное время пребывать в нирване, как Будда на лотосе. Однако с подбором транквилизатора оказалось сложнее – их было много, и подобрать максимальную, но неопределимой на вкус дозу можно было только экспериментальным путем. Тогда всему личному составу нашего взвода был дан приказ принести как можно больше разных транков, желательно в ампулах.
Когда Славке натащили всевозможных снадобий в количествах, достаточных для средней аптеки, он начал экспериментировать. Лазикс был солоноват и не давал сильного вкуса, если его подмешать в самую отвратительную минеральную воду. Оптимальным вариантом были «Ессентуки-17» и еще какая-то карпатская солёная гадость. Лимонад удалось заправить только одним феназепамом, любая другая добавка слишком сильно меняла вкус. А вот квас оказался средой, способной принять солидное количество нитразепама-родедорма и реланиума. Максимально допустимые концентрации определялись на волонтерах. Была разработана трёхуровневая шкала: первый уровень – «фу, какая гадость», второй – «в этот напиток что-то добавлено», и третий – «хреновый ты лимонад купил». К боевому применению было решено использовать только концентрации третьего уровня.
На наше счастье, Короед не любил принимать экзамены у себя в «лобке» (в учебно-лабораторном корпусе). Он предпочитал ленинские комнаты факультетов. Ему нравилась пышность, нарядное убранство и то, что к приходу Его Величества комната тщательно подготавливается, прямо как для визита королевской особы из Букингемского Дворца. Вот мы и подготовили. В день экзамена сержант медицинской службы Владислав Деркач выставил на преподавательский стол все три бутылки, заряженные по-боевому. Курсанты Муравский и Миляев нашли вентиль на трубе-стояке, подающей горячую воду в батареи центрального отопления и открыли этот вентиль на всю. А вот форточки в ленинской комнате они предварительно закрыли и вбили туда по здоровому гвоздю, чтобы те не открывались, когда станет жарко. Короед обязан быть сонным и постоянно хотеть пить. К экзамену всё готово!
Пришел Короед, разложил билеты. В первом заходе пошли «смертники» из числа наиболее подготовленных курсантов. Обычно таких берегут под конец экзамена, чтобы своими ответами остальным людям картину не портили. Начинать надо со слабеньких, тогда средненькие на их фоне сильненькими выглядят. Но в нашей ситуации первым предстояло уйти в бой без какого-либо тылового прикрытия. Поэтому и выбрали элиту. Короед открыл бутылки и начал пить почти сразу, как пришел, но препараты просто не успевали сработать за столь короткое время.
Отвечал четвёртый или пятый курсант, когда Короед первый раз вышел в туалет. Потом он выходил регулярно с интервалами в полчаса. За время его отсутствия за порядком в ленинской комнате поручалось следить трём человекам – прапору Чудаку, замку Деркачу и комсоргу Свистуну. Все свои люди. Быстро налажена система мин и бомб. За момент минутного отсутствия Короеда каждый из экзаменуемых получает лист с подробным письменным ответом на свой билет. Экзамен пошел как по маслу. Я думаю, что есть смысл вкратце коснуться общих принципов работы со взрывоопасными материалами.
«Минирование». У преподавателя со стола необходимо стырить хотя бы один билет. Вообще-то чем больше, тем лучше, но и один пойдет. Билет незаметно выносится из экзаменационной комнаты, и опытная группа экспертов за дверями, пользуясь учебником, быстро пишет подробные ответы, желательно на такой же бумаге, как у экзаменатора. Если экзаменационная бумага с печатями, то дело несколько осложняется. Надо или заранее подделать печать, или заблаговременно найти к ней доступ на кафедре, и там наштамповать себе листков. Сильно облегчает работу наличие молоденьких лаборанток на кафедрах – лучшего канала не найти. В крайнем случае прямо на экзамене придется тырить вместе с билетом ещё и бумагу. Исписанный листок с ответом и вынесенным билетом отдается входящему на экзамен. Курсант прячет бумаги на теле (обычно просто под кителем) и с этого момента считается заминированным, а спрятанные взрывоопасные материалы соответственно именуются миной. Подрыв на мине очень опасен и обычно происходит в момент саморазминирования – доставания бумаг из-под полы. Имели место случаи спонтанного самоподрыва, когда листки просто выпадали на пол перед изумленным преподавателем. И наконец, есть редкая группа подрывников-смертников. Психика этих людей – абсолютная загадка. Они способны успешно пронести мину на экзамен, а затем поднять руку и попросить прощения у экзаменатора, честно во всем признавшись.
К счастью, действия нормального заминированного курсанта предсказуемы. Заминировавшись, он подходит к экзаменационному столу и берет билет. Любой. Затем громко произносит номер билета, но не того, что в руках, а того, что миной лежит у него на пузе. После этого надо срочно идти за стол готовиться. Подготовка заключается в том, что надо взятый билет незаметно засунуть под китель, а подготовленный билет с ответом достать. Если бдительность преподавателя невысока, то успех гарантирован. Вынесенный после ответа свежий билет заново повторяет цикл минно-взрывного дела.
«Бомбометание» обычно требует высшего пилотажа, оно намного труднее «минирования» и отличается крайней скоротечностью боевых действий. При бомбометании, или, в народе, бомбежке, курсант честно называет номер билета, который держит в руках. Затем садится и переписывает вопросы на листок. Лучше взять два листка для подготовки – тогда один можно будет передать на Большую Землю без риска засветиться за пустой партой. Обычно такой совершенно секретный материал передается через того, кто вот-вот пойдет отвечать. Поэтому требования к боевой слаженности подразделения должны быть крайне высокими.
После того, как вопросы вынесли на Большую Землю, группа экспертов быстро пишет «бомбу», которую немедленно сбрасывают для огневой поддержки бедствующего курсанта. Чаще всего «бомбу» сбрасывает на цель входящий на экзамен. Но при творческом подходе возможны варианты. «Бомбы» можно цеплять на спины фотографов, которые фотографируют экзамен для стенгазеты курса. Фотограф должен взять в руки камеру (не обязательно в рабочем состоянии) и, глядя в видоискатель, подходить спиной к месту сброса, пока не упрется задницей в стол, где сидит нужный курсант. Курсант сдергивает «бомбу» со спины фотографа, где та крепится обычной булавкой. Преподаватель такой борзости не видит, потому, что фотограф всегда стоит к нему лицом. «Бомбы» можно передавать по натянутой вдоль батарей ниточке, можно пускать самолетиками через форточку – любые решения в случаях конкретного бомбометания всегда определяются только обстановкой в театре военных действий.
Но мы отвлеклись на общие моменты. Часа через полтора-два Короед сидел с блаженной улыбкой олигофрена. Ему было абсолютно наплевать на всё. На его экзамен не то что листок за пазухой, а танк «Т-80» можно было провести, и «полкан» ничего бы не заметил. За исключением первых четырёх человек, взвод отбомбился практически стопроцентно. Средний балл экзамена был 4, 92. Сдавали мы экзамен по диамату и думали, какая нужная наука фармакология!
