Трое на прогулке - Джером Клапка Джером (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Лошадь сама собой повернула на Доротеенштрассе, не желая более препираться. Последнее, что она сказала, было:
— Ну что ж, делать нечего, поехали. Но ты уж постарайся отделаться от них побыстрей и, Бога ради, держись подальше от центра, а то стыда потом не оберемся!
Напротив Бранденбургских ворот наш извозчик привязал поводья к кнуту, слез с козел и стал прохаживаться, объясняя нам, что есть что. Он показал, где находится Зоологический сад, и стал расхваливать нам здание Рейхстага. Как заправский гид, он сообщил его точные размеры по высоте, длине и ширине. Затем он обратил внимание на ворота. Он сказал, что сооружены они из песчаника и построены в стиле афинских «портоплеев».
При этих словах лошадь, от нечего делать лизавшая свои ноги, повернула голову. Она ничего не сказала, она просто посмотрела.
Наш извозчик засуетился. Он поправился и сказал, что они построены в стиле «портфелеев».
При этом лошадь тронулась и потрусила. Хозяин пытался ей что-то втолковать, но она продолжала свою рысь. Судя по тому, как она презрительно повела лопатками, прежде чем тронуться с места, я понял, что она сказала:
— Ведь они уже посмотрели ворота? Ну и хватит с них. А что до остального, ты сам не понимаешь, что за чушь несешь; да они тебя и не понимают. Ты же говоришь на немецком.
И покуда мы ехали по Линден, поведение этой кобылы не менялось. Она милостиво соглашалась постоять, пока мы осматривали достопримечательность и узнавали, как она называется. Но все описания и разъяснения она решительно прерывала, трогаясь дальше.
«Эти типы, — казалось, говорила она про себя, — приедут домой и будут хвастаться, что все это они видели собственными глазами. Большего им не надо. Если я плохо о них думаю и они умней, чем кажутся, они почерпнут куда больше сведений из путеводителя, чем от моего старого идиота. Кому надо знать, какой высоты эта колокольня? Через пять минут это забудется, а если и не забудется, то потому, что ничего другого не запомнилось. Как он мне надоел своей болтовней! Уж лучше поскорей все закончить и всем ехать по домам обедать».
Теперь-то, обо всем хорошенько поразмыслив, я готов признать, что кое в чем эта скотина была права. Признаться, попадались мне такие гиды, что был бы рад вмешательству лошади.
Но человек — существо неблагодарное, и тогда мы кляли эту лошадь на чем свет стоит, вместо того чтобы на нее молиться.
Глава VII
Любовь немцев к порядку. — «Оркестр дроздов из Шварцвальда начнет свое выступление в семь». — Фарфоровая собачка. — Ее превосходство над другими породами собак. — Немцы и Солнечная система. — Аккуратная страна. — Горная долина: какой она должна быть с точки зрения немцев. — Как вода пришла в Германию. — Скандал в Дрездене. — Гаррис предлагает развлечение. — Мы отклоняем его предложение. — Джордж и его тетушка. — Джордж, подушка и три барышни из магазина
На полпути из Берлина в Дрезден Джордж, который последние четверть часа не отрывался от окна, сказал:
— Что за странный обычай у этих немцев вешать почтовый ящик на дерево? Почему бы не прибить его к входной двери, как у нас? Что за радость каждый день карабкаться на дерево за письмами? Кроме того, это доставляет немало хлопот почтальону. Мало того, что для человека полного это занятие весьма утомительно, при сильном ветре он прямо-таки рискует жизнью. Если им так нравится прибивать ящик к дереву, то почему бы не прибить его пониже, почему обязательно к самой верхушке? Но, возможно, я ошибаюсь в своих оценках, — продолжал он; новая мысль пришла ему в голову. — Скорее всего, немцы, обскакавшие нас во многих отношениях завели у себя голубиную почту. Но даже и в этом случае следует признать, что они поступили бы мудрее, приучив птиц, если уж на то пошло, доставлять письма куда-нибудь поближе к земле. Даже для среднего немца, еще не старого, достать письма из ящика — дело хитрое. Разглядев то, что он принял за почтовые ящики, я сказал:
— Это не почтовые ящики, это птичьи домики. Ты должен понять этот народ. Немец любит птиц, но он любит аккуратных птиц. Если птицу предоставить самой себе, она совьет гнездо там, где ей взбредется. Это некрасиво, если исходить из немецкого представления о красоте. Кисть маляра гнезда и не касалась, нет ни гипсовой фигурки, ни даже флажка. Свив гнездо, птица продолжает жить и вне его. Она сорит на траву: прутики, объедки червяков и все такое прочее. Она дурно воспитана. Она влюбляется, ссорится с мужем, кормит птенцов — и все это на людях. Немец-домохозяин шокирован. Он говорит птахе:
— Многим ты мне хороша. Смотреть на тебя — одно удовольствие. Поешь ты красиво. Но вести себя не умеешь. Вот тебе ящичек, и складывай туда весь мусор, чтобы я его не видел. Захочется попеть — милости прошу; но чтобы все ваши семейные дрязги из дома не выходили. Сиди себе в ящичке и не мусори мне в саду.
В Германии любовь к порядку впитывается с молоком матери; в Германии младенцы погремушками отбивают часы, и немецкой птичке в конце концов ящичек пришелся по нраву, и она с презрением относится к тем немногочисленным неорганизованным отщепенцам, которые продолжают вить гнезда в кустах и на деревьях. Можете быть уверены: со временем каждой немецкой Птичке будет отведено место в общем хоре. Их разноголосые и неупорядоченные трели раздражают немцев, ценящих единообразие, — в этих трелях нет системы. Любящий музыку немец организует их. Птицу посолиднее с хорошо поставленным голосом научат дирижировать и вместо того, чтобы без толку заливаться в лесу в четыре утра, птицы в точно указанное в программе время будут петь где-нибудь в саду отдыха под аккомпанемент фортепиано. Все идет к этому.
Немец любит природу, но природа в его представлении — это знаменитая Валлийская арфа. Своему саду он уделяет много внимания. Он сажает семь розовых кустов с северной стороны и семь — с южной, и, если они выросли неодинаковыми по размеру и форме, он начинает так беспокоиться, что теряет сон. Каждый цветок подвязывается к колышку. Природная красота цветка теряется, но он доволен, сознавая, что цветок на своем месте и ведет себя прилично. Пруд по краям выложен цинком, и раз в неделю этот цинк снимается, относится в кухню, где и драится до блеска. В геометрическом центре газона (пусть сам газон не больше скатерти, он почти всегда окружен заборчиком) он водружает фарфоровую собачку. Немцы очень любят собак, но собаки эти, как правило, фарфоровые. Фарфоровая собачка никогда не станет рыть в газоне ямы, чтобы спрятать там косточку, и ни за что не разорит цветочную клумбу. С точки зрения немцев, это идеальная порода. По заказу вам изготовят собаку, по всем статьям отвечающую требованиям общества собаководов; но вы можете пофантазировать и заказать нечто уникальное. Скрещивайте любые породы — собаководы стерпят такое кощунство. Вы можете заказать собаку с голубым или розовым окрасом. За небольшую дополнительную плату вам изготовят двуглавого пса.
Осенью в определенный, раз и навсегда установленный день немец пригибает свои цветы и кусты к земле и укутывает их на зиму циновками; весной в определенный, раз и навсегда установленный день он убирает циновки и снова распрямляет цветы. Если случается на редкость дивная осень или на редкость поздняя зима, тем хуже для несчастного растения. Ни один истинный немей не позволит, чтобы заведенный порядок нарушался такой неуправляемой штукой, как Солнечная система.
Из деревьев немец больше всего любит тополь. Другие неорганизованные народы могут воспевать могучий дуб, развесистый каштан, поникший вяз. Немцу все эти своенравные, дурно воспитанные деревья режут глаз. Другое дело тополь. Он растет там, где его посадили, и так, как его посадили. Ему и в голову не придет своевольничать. Ветвиться и поникать ему не хочется. Он растет прямо и строго по вертикали, как и положено немецкому дереву; поэтому немцы потихоньку выкорчевывают все остальные деревья, а на их место сажают тополя.
