Оружие массового восхищения - Климова Юлия (е книги TXT) 📗
В детский сад она отправилась в возрасте трех лет – категорически отказавшись от кружевного розового платья, требовала джинсики и водолазку. Дана Бестужева не разделяла вкусов дочери, но на этот раз уступила – у ребенка впереди знакомство с воспитателями и детьми, пусть идет в том, что нравится. И, дабы еще больше поддержать дочь, приготовила на завтрак огромный бутерброд с вареной сгущенкой.
Адаптация в саду заняла буквально несколько минут: Алиса повесила кофту на крючок в шкафчике, сменила туфли на босоножки, махнула маме с папой рукой и, зайдя в группу, громко произнесла: «Я самая главная, понятно?» Родители переглянулись и облегченно вздохнули, они давно уже подозревали, что их рыжеволосая зеленоглазая девочка нигде не пропадет.
Несмотря на наличие лидерских качеств, Алиса всегда существовала в плоскости, параллельной коллективу. С ней хотели дружить многие, но она оставалась в стороне, поддерживая только приятельские отношения. Алисе нравилась тишина одиночества, и она внутренне отгораживалась от яркого, шумного мира матери, от пестрого неустойчивого мира отца и впоследствии – от размеренного мира одноклассников. Она шла вперед, не задевая никого, но оставляя на земле четкий рельефный след.
С раннего детства, требуя весомую порцию независимости, Алиса пресекла все попытки матери превратить ее в ухоженную гламурную особу, выстукивающую ритм превосходства тонкими каблучками. Она выбирала и носила только удобную одежду и предпочитала спортивный стиль: джинсы, свитера, водолазки, футболки, кроссовки… «Разгильдяйство тебе досталось от отца», – фыркала мамуля, глядя, как повзрослевшая дочь застегивает короткую куртку из грубой ткани и перекидывает через плечо лямки потертого рюкзачка. Да, возможно, но что делать, если желания следовать моде не возникает, если рюшки и побрякушки раздражают?
Но однажды Алиса изменила себе. И случилось это практически сразу после успешного поступления в Институт рекламы.
Вернувшись домой, она юркнула в ванную комнату и плотно закрыла дверь. Сняла все, кроме лифчика и трусов, и замерла перед узкой полоской зеркала. Взгляд запрыгал вверх-вниз, вверх-вниз, впитывая отражение и цепко выискивая достоинства и недостатки.
Стройная фигура, треугольное лицо, тонкая талия, маленькая грудь, длинные ноги, острые коленки, зеленые глаза, высокие скулы, облако кудрявых волос. Непослушное облако – легче скрутить в жгут и скрепить заколкой или спрятать под бейсболку, чем расчесать. Давно бы отстригла, но в коротком варианте кудри становятся еще мельче и торчат в разные стороны – хм, та еще красота получается…
Не спеша одевшись, Алиса направилась в кухню. Именно оттуда доносилось бодрое пение мамули:
– Я красивая? – спросила она, с вызовом вздернув конопатый нос.
– Да, – твердо ответила Дана Григорьевна, – но ты совершенно не следишь за собой, что меня ужасно огорчает! Когда ты снимешь драные джинсы и наденешь приличную юбку?
– Приличная – это та, которая тридцать сантиметров в длину? – улыбнулась Алиса, намекая на излюбленные наряды матери.
– Именно так!
– Ладно… – она вздохнула, – дай мне какую-нибудь… померить…
Глаза Даны Григорьевны Бестужевой от удивления медленно, но верно поползли на лоб. «Влюбилась», – поставила она диагноз дочери и не ошиблась.
Алиса познакомилась с Денисом на улице в центре Москвы. Он так самозабвенно и профессионально фотографировал полуразрушенный временем кирпичный дом, что она не смогла пройти мимо. Прислонившись спиной к стволу липы, она неотрывно следила за его движениями. Каждый жест, каждый поворот головы приковывал взгляд и наполнял душу странным болезненным волнением.
Сделав десятка два кадров, парень обернулся и заметил рыжеволосую наблюдательницу.
– Как тебя зовут? – бросил он.
– Алиса.
– Отличное имя. А я – Дэн.
– А зачем вам столько снимков этого дома?
– Готовлю эксклюзивный календарь по заказу строительной фирмы.
– А потом… Что будете делать потом?
– Возьму тебя за руку и отведу в кафешку, накормлю пирожными, а затем приглашу в свою студию, – насмешливо ответил он, присаживаясь на корточки в поисках более удачного ракурса.
Вкус пирожных Алиса не запомнила, кажется, кофейные или шоколадные, какая разница… А вот студия произвела неизгладимое впечатление. Осветительные лампы, тряпичные рулоны фона, пуфики, стулья, кресла, шкуры медведя и тигра, черно-белые портреты в рамках… У отца тоже своя мастерская, но мольберты, краски и эскизы отчего-то навевают скуку, а здесь – совсем другое дело…
Денис Алисе показался очень взрослым – двадцать семь лет, небрит, стильно одет. Своя квартира, романтика профессии, дорогие сигареты и притягательная небрежность во всем. Свободен и талантлив. Умен и опытен. Сердце дрогнуло и первый раз не стало сопротивляться.
Почти каждый день, после лекций в институте, Алиса бежала к Дэну. Сидела на табурете в углу студии и смотрела, как он работает, как творит. К нему приходили совершенно разные люди: и профессора, и мамочки с детьми, и студенты, и необыкновенно красивые девушки… Модели. Высокие, тонкие, прохладные, уверенные в себе. Чудо-бабочки. Они льнули к Дэну, хлопали своими разноцветными крылышками, оставляя невидимую пыльцу на его футболке, и улетали прочь. А Алиса вдыхала цветочный аромат чужих духов и здоровалась за руку с неведомой ранее ревностью.
Фотографии, висевшие на стенах студии, только добавляли душевных страданий – идеальные бабочки и в стильных рамках чувствовали себя прекрасно и, не скупясь, щедро раздавали улыбки направо и налево…
Денис постоянно угощал Алису шоколадными конфетами, круглыми мятными пряниками, ликером «Бейлис», миндалем в сахаре и прочими сладостями, брал с собой на выездные съемки, на премьеры в кино, на встречу с друзьями в ресторан. Он относился к ней тепло и даже трепетно и улыбался, когда она слишком сурово посматривала в сторону очередной, залетевшей на фотовспышку, чудо-бабочки. «У меня такая работа», – объяснял он, но Алиса толком не понимала, что именно он вкладывает в эти слова.
И однажды захотелось стать другой, и она появилась на пороге студии в короткой бархатной юбке и подобранной в тон обтягивающей кофточке, сверху – расстегнутый серебристый плащ. Волосы распущены, а на лице – легкие следы косметики: тональный крем, пудра, тушь и бледно розовый блеск на губах.
– Ты чего же свои конопушки замазала, – улыбнулся Денис и сразу потянул ее в драпированный тканью угол, к пуфику и тигровой шкуре.
Он фотографировал ее первый раз. Два часа фотографировал. Руки, ноги затекли, а душа дрожала от счастья. Теперь Алиса была уверена в своей красоте и решительно отказалась от джинсов и водолазок – раз и навсегда.
Два месяца она кружилась в невероятном танце счастья, страсти и любви. Научилась ходить на каблуках, краситься, фотографировать, готовить бесподобные многослойные бутерброды, пить текилу и врать матери, которая задавала не слишком-то много вопросов. Если раньше Алиса не задумывалась о свадьбе, то теперь мысли о белом платье все чаще приходили в голову. Она представляла, как Денис делает предложение, как она бросается ему на шею и кричит как сумасшедшая: «Да! Да! Да!» На треугольном личике появлялась улыбка, а из груди вырывался вздох волнения и надежды.
Но Денис не сделал предложения руки и сердца. На свете слишком много чудо-бабочек, и цветок нарцисс умеет любить только себя…
Она увидела их случайно – в магазине. В корзинке Дениса уже лежал батон, зеленый салат в горшочке, кусок карбоната, банка маринованных огурцов… он обожает многослойные бутерброды и нефильтрованное пиво… А рядом – блондинка: прямые длинные волосы, кошачьи глаза и пухлые губы. У такой наверняка есть десять портфолио и контракт в модельном агентстве.
Алиса схватила с полки бутылочку питьевого йогурта и сделала несколько шагов назад – не надо попадаться им на глаза, не надо! И, возможно, не надо было идти в этот магазин… В их любимый магазин…
Как зомби, Алиса двигалась за ними до студии. На расстоянии. И убежала бы прочь, но ноги несли вперед. Денис говорил, что сегодня у него предметная съемка в торговой фирме… и неделю назад то же самое говорил… Так, значит… это ложь?
