Вчерашние заботы (путевые дневники) - Конецкий Виктор Викторович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Мое состояние в момент получения предписания – некоторое недоумение. Около полутора лет я отплавал на Европу и сделал два круга на США. Круг -это когда берешь груз на порты США из европейских портов, а из США – на Европу. И домой, в Ленинград, между кругами не попадаешь.
Беличье колесо.
Но при всем при этом нормальные рейсы. И если бы мне предложили еще такой, то я бы постарался увильнуть. Но увиливать от невыгодного, тяжелого и нудного плавания в Арктику я не хотел и не стал.
Политическая обстановка на этот момент в мире.
Некоторая оттепель. Заголовки газет: «Рукопожатие в космосе», «Стыковка кораблей > и > осуществлена». Фотомонтаж: вверху американские и наши солдаты встречаются на Эльбе, в середине стыкуются космические корабли, внизу обнялись пять космических братьев.
Но в Лиссабоне дела идут паршиво, положение на Ближнем Востоке, по словам Вальдхайма, «серьезное и продолжающее оставаться опасным».
Хорошо хоть то, что я отправляюсь не на Ближний, а на Дальний Восток…
Положение на спортивной арене. «Овации Ольге Корбут». Студентка из Гродно в блестящей спортивной форме. За нее можно не волноваться.
15.30. Четырехзначные цифры будут в дальнейшем обозначать время внутри очередных суток: первые две – часы, вторые – минуты.
Итак, по-сухопутному говоря, в половине четвертого дня замначальника пароходства по мореплаванию обрисовывает мне арктическую ситуацию.
Я слушаю плохо, ибо боюсь назвать его «Шейхом» – это подпольная кличка Наримана Тахаутдиновича Шайхутдинова. Я же подпольно влюблен в Шейха, но он, увы, влюблен в Омара Хайяма.
– Да-а, уйти в море может и дурак, – задумчиво говорит Нариман Тахаутдинович, разглядывая огромную карту Арктики. – А вот вернуться… тут уж нужен отнюдь не дурак.
– Если я что-нибудь напишу о предстоящем рейсе, то разрешите поставить эти бессмертные слова эпиграфом?
– Бога ради! Пожалуйста! – широко дарит эпиграф Шейх.
Под финал разговора узнаю, что нынче особо жестко требуют соблюдать «Положение о назначении в арктические рейсы дублеров капитанов».
На ледоколах этот институт привился давно, а нашему пароходству сложно находить людей. Потому-то, очевидно, и нашли меня.
Суть «Положения» в том, что на мостике во льдах обязательно должен быть капитан. Раньше суда подолгу лежали в дрейфах, их капитаны зачастую сами выбирали оптимальные пути и могли выкроить несколько часов для сна. Нынче техника заставляет находиться в движении во льду практически девяносто процентов рейсового времени, но никакой моряк, даже если он годится для выделки гвоздей, выстоять такое на мостике не в состоянии.
Получив традиционное «Счастливого плавания» и печатную инструкцию, уже иду к порогу. Шейх останавливает:
– Вы с Фомичевым знакомы?
– Нет. Но слышал много.
– Н-да, – загадочно ухмыляется Шейх. – Еретик. И знаменитый драйвер. Вам полезно будет с ним поплавать. Потом расскажете впечатления. Мне для дела надо.
– Есть.
«Драйверами» называли когда-то самых отчаянных капитанов чайных клиперов. Драйверы и в ураганный ветер не спускали парусов и не брали рифов, а когда мачты уже готовы были улететь к чертовой матери, стреляли в парус из пистолета. Дырочку от пули ураганный ветер за десятые доли секунды превращал в огромные дыры, и парус обвисал лохмотьями. А мачты оставались на местах.
Спрашиваю:
– Нариман Тахаутдинович, вы имеете в виду то, что мне предстоит работать с капитаном отчаянного мужества?
– Не только это, – со вздохом говорит Шейх. – Плоховато вы знаете английский, Виктор Викторович. Англичане странная нация. У них одно слово обозначает разом сто пятьдесят смыслов и понятий. Я всегда восхищаюсь такой плюшкинской скупостью великобританцев на слова. И как они книги пишут?.. Н-да, придете домой – посмотрите словарь на «драйвер».
– Есть, Нариман Тахаутдинович!
Дома смотрю англо-русский словарь и прихожу к выводу, что мне предстоит встретиться с достаточно сложным человеком. Ибо слово «драйвер» работает у англичан в диапазоне от «гонщик» и «преследователь» до «надсмотрщик за рабами» и от мирного «кучер» до мрачного «доводящий до отчаяния». На американском сленге «драйв» – продажа товаров по дешевке с целью конкуренции, в горном деле «драйвер» – обыкновенный коногон, в сельском -погонщик скота, в медицинском «ту драйв мед» – сводить с ума. Еще это слово обозначает хозяина-эксплуататора, бизань-мачту, вождение автомобиля и… писательский труд («ту драйв э пен» – «гонять перо» в буквальном переводе).
И вот я назначен дублером драйвера Фомы Фомича Фомичева.
Посмотрим инструкцию.
"Должностная инструкция дублеров капитанов судов на время плавания в арктических водах:
1. Дублер капитана назначается приказом начальника пароходства из числа наиболее подготовленных старших помощников, имеющих опыт работы во льдах в условиях арктического плавания, для усиления вахтенной службы и обеспечения безопасности мореплавания.
2. Дублер капитана относится к старшему комсоставу судна, подчиняется непосредственно капитану и отвечает за безопасность мореплавания во время несения своей вахты.
3. В процессе подготовки и погрузки арктического груза дублер капитана оказывает помощь капитану в организации грузовых операций.
4. Дублер капитана своим опытом, знаниями, всеми средствами содействует быстрейшему завершению арктической навигации.
5. На время плавания на трассе СМП капитан своим приказом назначает конкретные часы, в течение которых дублер обеспечивает безопасность мореплавания, непосредственно осуществляет управление и маневрирование судном при самостоятельном плавании во льдах и в караванах за ледоколом. Вахтенные младшие помощники несут вахту в соответствии с уставом и выполняют свои уставные обязанности.
6. В борьбе за живучесть судна дублер капитана по указанию капитана находится в месте наибольшей опасности и непосредственно руководит работами в соответствии с НБЖС-70.
Зам. нач. БМП по мореплаванию
Н. Шайхутдинов ".
22.07. 13.30.
Прощаюсь с живой природой перед ледяной Арктикой.
Отошел от муравейника аэропорта Пулково метров на триста.
Присел на предельно загрязненную травку под чистыми березками, гляжу на серенькие кашки, говорю кашкам о любви. Они молчат. Нужна им моя любовь!
Рядом траншея – копают канализацию. Пахнет свежей землей.
Солнце. Тени от березок ласкаются к кашкам. А в трехстах метрах пятитрубный аэропорт стоит на мертвом якоре, битком набитый человечеством.
Июль. Мягкость ветерка. Зелень лета.
Прощай, зелень.
Рейс 1 8698. Взлетели точно.
Когда пролетаем Имандру, начинает тянуть на воспоминания.
Красивое озеро Имандра. Из-за его красоты я и погорел в ранней юности.
…Эшелон тянется от берегов Баренцева моря в Питер. Конец августа пятьдесят первого года, около девятнадцати часов. Мы где-то между Хибинами и Апатитами. Я – часовой. Обязанности просты. На очередной остановке вылезаешь и ходишь вокруг да около концевого вагона с винтовкой наперевес.
Политическая обстановка в мире – пик холодной войны. Но мы знаем холодную войну как теплую, а то и чуть-чуть не горяченькую. И все мы -воины – вместе с газетами поднимаемся на штурм Марра, наступаем на теорию относительности, крепим оборону против морганистов…
Суровое время. Но впереди отпуск. И ты влюблен первой и прекрасной любовью. И такой сногсшибательный закат над Имандрой: склоны гор алые, ели на их фоне черные, возле полотна по склонам насыпи цветут лиловые пышные цветы, между прибрежными валунами вода нежная, и каждое самое легкое облачко отражается в темнеющем штилевом зеркале озера. А тебя овевает ветерок, пахнущий елями, соснами и близкой свободой, ибо ты сидишь на полу теплушки, свесив ноги через порог, ждешь очередной остановки эшелона и поешь с коллегами «Прощайте, скалистые горы…».
Тепловоз гудит предупреждающими гудками: сейчас застрянем на каком-нибудь полустаночке, освобождая место пассажирскому нормальному поезду. Пора кончать лирику и брать винторез. У меня он поставлен в уютном местечке – у противоположной двери теплушки в уголке между дверью и стенкой, но…
