Санкт-Петербург на Дону (СИ) - Лебедев Александр Александрович (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Фёдор Юрьевич не размашисто, но плотно приложился кулаком по столу, так, что серебряные стопки жалобно звякнули.
— Жесточайше — это хорошо, — согласился Пётр. Но есть несколько уточнений. Главное — это дело теперь нужно вести помедленнее, заговорщиков выискивать тщательнее, да так, чтобы хоть один, да нашёлся, даже в самых верных стрелецких полках. То есть, постепенно измена должна найтись во всех.
— А потом, запятнавший себя изменой полк пойдёт на раскассирование? Мудро. Давно пора извести эту заразу стрелецкую раз и навсегда. Мало того, что податей не платят в казну, наоборот, жалованье получают, так ещё и бунтуют постоянно, — одобрительно кивнул Ромодановский.
— Ещё одно: казнить больше не надо. Сибирь большая, всех мало-мальски причастных отправлять туда, на вечное поселение. Особенно стараться селить в пограничье: Нерчинск, Охотск, если удастся, то и острова тамошние высланными заселить, да и по всему пути от Саратова на восток остроги укрепить ссыльными, а то башкиры немирные шалят, киргизы и прочие чукчи.
— Можно и так, — согласился Фёдор Юрьевич.
— И последнее. Организовали весь бунт те, кого уже казнили. Они всех взбаламутили в силу своей подлой натуры, а их главарь сам хотел всем нашим царством владеть. Никто на трон ни Софью сажать не хотел, о подмене царя немцами никто ничего не говорил, службой все довольны, всё он — главный гад — всех попутал. Так лучше будет, нечего зря народ баламутить.
— Ну, это тоже понятно. А кто главарь?
— Тебе лучше знать. Подбери сам, кто больше подходит.
— Сделаем.
На том и порешили.
В Кремль Пётр решил пройтись пешочком. Надоело трястись в одноколке, да и соскучился царь по московским улицам, по родным домам: почти год по Европам ездили.
Москва ничуть не изменилась. Царь шёл и глазел по сторонам. Сквозь плетень он заметил, как в огороде копается какая-то старая тётка. Пётр сошёл с покрытой деревом пешеходной дорожки и шагнул к огороду. Из канавы вылезла здоровенная грязнющяя свинья и попыталась почесаться о царскую ногу. Государь Всероссийский недолго думая пнул наглую скотину, благо башмак был весьма тяжёлый. Свинища обиделась, и громко полухрюкая полувизжа, убежала. Тётка обернулась на её визг и заметила прохожего, сощурилась, глянула на него, но царя не опознала.
— Бог в помощь! — поприветствовал её Пётр.
— Благодарствуйте, мил человек, — ответила ему тётка. Она подошла к плетню и протянула царю большое яблоко. Отведай, ради Христа, чем Бог послал.
Пётр поблагодарил, обтёр плод об камзол и откусил. Яблоко было сочное, спелое с кислинкой.
— Прощевайте!
— В добрый путь!
Настроение у царя поднялось, он жестом подозвал одноколку и дальше уже поехал. В голове крутился философский вопрос: «Эх, Русь матушка, куда ж я тебя зарулю?»
XV
Все собравшиеся удивлённо переглядывались. Большаки столбовых боярских родов, самые богатые купцы и промышленники, старшие военачальники, несколько епископов, Ромодановский, Голицын, Долгоруков, Демидов, Строганов, Меншиков, Лефорт, Гордон. Тут уж хочешь — не хочешь, а задумаешься: на кой ляд царю понадобилось их всех собирать вместе, в одной палате? Многие откровенно, мягко говоря, побаивались, особенно в свете недавнего бунта: а вдруг и его загребут? Тем нетерпеливее были ожидания каждого.
— Любит наш государь новоманерные штуки устраивать. Ну что за собрание? Нельзя ли было, как издревле повелось Боярской Думе заседать, рассадить вдоль стен, на лавки, всех по чину. А так, напхали, как сельдей в бочку, непойми как, хорошо хоть для царя место впереди устроено, но плохо, что не трон, а какая-то финтифлюха — прошептал Головин Голицыну.
— Чего непонятно-то? По азбуке, по фамилиям все рассажены, вот и мы с тобой рядом оказались. А в тесноте, так приглашённых много, всех уместить надобно было, вот и получилось… — таким же шёпотом начал отвечать Голицын Головину, но его прервали.
Из двери в конце палаты вышел царь, подошёл к небольшой трибуне со стоящими на ней серебряными кувшином и кружкой, положил на трибуну небольшую стопку исписанных бумажных листков и хлопнул по ним рукой.
— Господа! — начал Пётр. Присутствующие удивились ещё больше, но пока все предпочли промолчать. А Пётр продолжил.
— Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить о том, что в ближайшее время начну огромные изменения всего государственного устройства.
В палате сразу установилась абсолютная тишина.
— Стрелецкий бунт показал совершенную предательскую противогосудареву сущность этого войска. Очевидно, что его необходимо заменить войском построенном на новых началах. Это первое.
Пётр переложил верхнюю бумагу из стопки на трибуне на свободное место и оглядел зал.
— Могущество всех держав ныне куётся на заводах, где фузеи, пушки и прочие ядра выделывают. Новые заводы на Урале, да и по всему царству, требуют рабочих людей. Взять их можно только из деревень, но в Соборном Уложении плохо прописано, как такой перевод можно сделать. В результате, заводы не могут развиваться. Посему предлагаю чётко прописать, как крестьянам выходить из своего сословия, из крепости и переходить в посадские или какие другие сословия, и вернуть старый добрый Юрьев день. Это второе.
Со всех сторон послышались восклицания и перешёптывания. Пётр прокашлялся и грозно постучал кружкой по кувшину. Собрание пришло в относительное спокойствие.
— Как есть необходимость производить все сии изменения, то и требуется соответственно расширить до сегодняшнего состав Боярской Думы, пусть будет уже Государевой Думой, дабы снять с царя излишние вопросы и позволить ему сосредоточиться на самых главных. А также следует созвать Земской Собор для утверждения всех решений и постановить созывать его регулярно, как делали наши предки и как должно поступать в добром государстве. Это третье.
Собрание было в полном нокдауне. Пётр переложил ещё один листок.
— А теперь вопросы текущей политики. Как вы уже знаете, в ходе текущей войны наше Русское царство полностью разгромило Крымское ханство и одержало ряд побед над Османским султанатом. В результате было отвоёвано несколько миллионов десятин земли. Причём не просто земли, а плодороднейших чернозёмов, с идеальными условиями для ведения сельского хозяйства. Вместо наших среднерусских урожаев зерна сам-три там спокойно вырастает сам-десять, а если хозяйствовать с умом то и сам-двадцать.
По рядам вельмож, которые ещё не оторвались от земли и понимали толк в крестьянских делах, прошёлся одобрительный шепоток. Пётр откашлялся, налил себе из стоящего на трибуне кувшина квас в кружечку, выпил, оглядел сидящие лицом к нему ряды элиты русского государства и продолжил.
— Наши послы уже заручились поддержкой и согласием всех держав, что завоевания будут присоединены к нашей стране. Эти земли должны помочь многократно увеличить производство продовольствия. Но, кроме небольшой части, в основном в Крыму, все новые земли совершенно неосвоенные. Поэтому земли под заселение будут выдаваться особым образом. Самый маленький участок будет двадцать тысяч десятин, на нём будет создано одно единое хозяйство, без всяких крестьянских личных наделов, с одним большим амбаром. Вся суть этих новых хозяйств будет направлена на выращивание наибольшего урожая и создание особых удобств для торговли. В ближайшее время наделы будут выставлены на торги.
Пётр собрал все листки с трибуны, дал рукой знак старейшему боярину Михаилу Алегуковичу Черкасскому, вышел из-за трибуны и сел на свободное кресло в первом ряду.
Подчиняясь знаку царя Черкасский вышел на трибуну и сообщил:
— Все желающие сказать выходить по очереди и говорить с этого места, речь вести коротко и ясно, без словоблудия.
Все стали выходить и быстро выражать своё согласие или, что случалось гораздо чаще, сомнение в полезности предложений Петра.
После собрания царь отдыхал в кругу своих самых близких людей: Лефорта и Меншикова. Разговор естественно крутился вокруг только что окончившегося события.
