Байки офицерского кафе - Козлов Сергей Владиславович (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Казалось бы, все. Выпускающий выглянул посчитать, все ли купола открылись. Обычно за бортом самолета висела ровная гирлянда воздушных медуз. В этот раз картина была прежней, но одного не хватало. Выпускающий нервно пересчитал купола. Так и есть — одного нет. Неприятный холодок пробежал по спине. «Если что-то случилось с тем последним отказчиком — тюрьмы не избежать», — пронеслось в мозгу выпускающего. Но вдруг, посмотрев под ноги, он увидел недостающего парашютиста.
Никто не знает, как Васильич изловчился развернуться, когда его выталкивали, и зацепиться руками за порожек Ан-2. Так и болтался он, что само по себе при скорости 250 километров в час нелегко.
Выпускающий попытался разогнуть его пальцы, чтобы парашютист все же совершил свой прыжок. Дело было не в принципе. Просто это был наиболее безопасный для жизни парашютиста способ разрешения ситуации. Однако хватка была мертвой. Связались с «Землей». Руководители прыжков посоветовали все же отцепить парашютиста.
Но пока они беседовали по радио, произошло невероятное. Васильич каким-то невероятным усилием сделал выход силой на две руки и влез в самолет. И это при том, что на нем был основной и запасной купола, общий вес которых превышает 20 килограммов. Оказавшись в самолете, «партизан», не вставая, прополз на четвереньках в пилотскую кабину мимо изумленных выпускающего и борттехника. И уж из кабины он не выходил до самой посадки и остановки двигателя. Объяснить, как и что произошло, он не мог.
«Стос» и Сербин
Подполковник Заболотный, командовавший Кировоградской бригадой специального назначения, был яркой и неординарной личностью. Лет около сорока. Прекрасный спортсмен, очень физически сильный, он мог позволить себе, несмотря на свое положение, участвовать в драке в ресторане. Или совершить иную выходку из этого же разряда. Понятно, что начальство не очень его любило. Но подчиненные боготворили.
В пору его командования довелось мне, курсанту, стажироваться в 9 бригаде.
В бригаде, которая почти в полном составе выехала под Федоровку в летние лагеря, шли прыжки. Мы в составе рот, куда были приписаны, прибыли на поле.
В небе набирал высоту Ан-2. Все, задрав голову, пялились в голубое, до рези в глазах, небо. От туловища самолета отделилась точка с рыжим парашю-тиком за плечами, а за ней вторая. «Пошел», — невольно воскликнул офицер, стоявший рядом. Вскоре над первым парашютистом забелел купол десантного «дуба» — Д-5, а чуть позже и ниже над вторым расцвел разноцветный матрац. В ту пору По-9 — первый вариант советского планирующего парашюта, осваивал далеко не каждый спортсмен.
Мы с любопытством смотрели, как работает человек под планирующим куполом, прекрасно понимая уровень его подготовки.
Вот он направил свой купол прямо к КП, где стояла командирская машина. Горизонтальная скорость, усиленная попутным ветром, стремительно несла парашютиста, рисковавшего получить серьезные травмы при таком приземлении. Но, пройдя над нами, парашютист развернул купол, поставил его против ветра и стал заходить на КГ1. Вскоре в воздухе послышалась непонятная брань. То, что это брань, было ясно по интонации.
— По-цыгански ругается, — как бы про себя сказал все тот же офицер, — Сербин научил.
Загнув еще пару колен, парашютист приземлился в полутора метрах от командирской машины.
— Что уставился? Собирай! — крикнул приземлившийся водителю.
И только когда он снял шлем и очки, мы увидели, что это комбриг Заболотный.
— На старт! — скомандовал он водителю, успевшему затолкать на заднее сиденье разноцветный шелк.
УАЗик запылил по полю к приземлившемуся АН-2. Мы увидели, как Заболотный выскочил из машины и что-то объяснял пилоту. После приехал на КП и дал команду начинать прыжки подразделениям.
Мы были поражены. Это никак не вязалось с представлением о командире соединения.
Кличку «Стос» он получил за любимое ругательство: «Гребаный стос!». Понятно, что в оригинале первые две буквы не произносились.
Наверное, несложно догадаться, что мужик такого типа мечтал о сыне. Но родилась дочь. Красавицей она не была, но была спортсменкой и комсомолкой. Папа научил ее стрелять, драться и прыгать с парашютом. Обычно он запускал ее вместе с отказниками. Она первая совершала прыжок. Остальным было стыдно не последовать за молоденькой девчонкой, которая еще в школе училась.
Начальником штаба бригады был полковник Сербин. Имел он цыганские корни и острый язык. А еще сына курсанта. Но не пошел он по стопам родного отца и не стал спецназовцем или, на худой конец, десантником. Поступил, кажется, в артиллерийское училище.
Комбриг с НШ дружили и периодически друг друга подъе… нет, подкалывали. Сербин давил на то, что у настоящих мужиков всегда рождаются мужики, которые могут продолжить офицерскую династию. А «Стос» доказывал, что его дочь сто очков фору даст любому мужику, а хоть и такому, как сын Сербина. Однажды это вылилось в спор. Забились они, что сын Сербина тоже прыгнет с парашютом, и причем в ближайшем отпуске.
Когда сын Сербина прибыл в зимний отпуск, в части шли прыжки. Уже не знаю, как уговорил Сербин своего наследника надеть парашют и попробовать прыгнуть. Сам тоже надел парашют и полетел вместе с сыном. Дочка Заболотного прыгнула первая. А Сербин-младший, взглянув вниз, запаниковал и в отказ. Раздумывать было некогда. Схватил папаша своего сынка в охапку и сиганул с ним вместе из самолета. Там отошел сразу, поскольку прыгал на спортивном парашюте, а у сынули автоматика раскрыла двухконусный замок, и он на раскрывшемся куполе благополучно приземлился.
В полете папаша нарадоваться не мог и летел рядом. Когда приземлился, отстегнул ОСК и побежал по снегу к сыну, который копался с парашютом.
— Молодчина, сынок! Поздравляю! — радостно кинулся обниматься Сербин-старший.
Младший сверкнул черным глазом и зло произнес:
— Ты мне больше не отец!
Полковник Азолин
Воздушно-десантную подготовку девятой роте воздушно-десантного училища преподавали два десантника старой закваски. Полковники Азолин и Глушцов в послевоенные годы стояли у истоков создания воздушно-десантных войск в том представлении, какое существовало в сознании советских людей вплоть до развала СССР. Это были специалисты экстракласса и преподаватели «от Бога». Оба они были яркими, неординарными личностями. Но рассказать хочу сейчас о полковнике Азолине, который вдобавок ко всему обладал редкой физической силой. Надо понимать, что в воздушно-десантном училище, где физическая сила была в почете, вокруг данного факта витало множество легенд и баек, которые периодически находили подтверждение в обыденной жизни.
Полковник Азолин, как было сказано ранее, был прекрасным преподавателем и умел завоевать внимание аудитории. Например, первое занятие по ВДП он начал так. Нарисовал на доске два огромных квадрата и предложил аудитории угадать, что это. После того, как у курсантов иссякли варианты, он смилостивился и сказал: «Это глаза парашютиста перед прыжком». Далее он начинал занятия, в ходе которых курсанты буквально ловили каждое его слово.
Но бывали и исключения. Курсант Чернов, по кличке «Ромео», позволил себе разговаривать с соседом на занятии. Азолин, которого курсанты любовно называли «дядя Лёня», сделал замечание. Но когда Чернов рискнул продолжить разговор, дядя Лёня прекратил лекцию и сказал: «Чернов! С теми, кто не слушает меня на занятиях, я обычно делаю так». Далее он положил на стол свою богатырскую ладонь, оттянул средний палец и ударил им по столу. А надо оговориться, что стол в приборном классе был общий и огромный. Все сидели вокруг него. Можно представить его размеры, если за ним помещалось сорок курсантов. Так вот, после удара пальцем по столу все склянки со смазками, запасные части и сами парашютные приборы дружно подпрыгнули. В классе больше никто не разговаривал.
Как-то раз один из училищных каратистов, способных разбить лбом кирпич, попытался выдержать этот удар дяди-лёниным пальцем в лоб. Мало того, что он уселся на пятую точку и, как у нас говорили, «поймал мутного», но и кожа у него на лбу треснула.
