Оружие массового восхищения - Климова Юлия (е книги TXT) 📗
– Надо узнать у Алисы точную дату ее рождения, – Максим Юрьевич раскрыл фотоальбом и перевернул первые три страницы. – Но вдруг она соврет или решит, будто я поверил ее словам… про дочь поверил.
Костя достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и положил на стол.
– Это ее паспорт, – сказал он и добавил: – Алиса Павловна Бестужева родилась в Москве пятого июня 1986 года, прописка – Вокзальный переулок…
– Паспорт? Она сама тебе его отдала?
– Я попросил.
– Понятно, – Северов посмотрел на документ и опять переключился на фотоальбом. 1986 год… Давно…очень давно… – Может, ты пойдешь и посмотришь, чем она занимается?
– Позже, пусть расслабится.
– Если бы ее мать была другой… я бы так не дергался, но Дана… Дана… Тайфун безумия и неприятностей! Она меня бросила. Без особых объяснений! Правда, я не хотел на ней жениться… мать была против… И она оказалась права! Депутату Государственной думы нужна другая жена. Боже… когда же мы познакомились?..
Костя отошел к окну и, продолжая слушать возгласы и бормотание Северова, подумал: «Он ее любил…»
– Нашел! – Максим Юрьевич потряс в воздухе фотографией и, выдвинув верхний ящик стола, достал черный плоский калькулятор. – Для точности, – пояснил он и сел в кресло. – Мы познакомились у Лимоновых под Новый год, а потом встречались… здесь с обратной стороны дата… майские праздники, как раз тогда все и закрутилось… а расстались, кажется, осенью. Так…. так-так… – Северов сосредоточенно принялся считать. – Не выходит! Костя, не выходит! – наконец радостно воскликнул он, отрываясь от калькулятора. – Разница почти в год! Я знал! Я верил!
– Вы про девять месяцев беременности не забыли?
Лицо Максима Юрьевича Северова побелело.
Итак, она – гостья. Неплохо… Алиса налила из старомодного графина воды в стакан, сделала маленький глоток и хмыкнула. О, куда ее завела охота за сенсацией!
Северов привез ее в свой дом: добротный двухэтажный особняк с балконом, длинной верандой и башенкой-пристройкой сбоку. Первая мысль – это кем же он работал до того, как стал политиком? Вторая – возможно, депутатам платят не очень хорошо, а очень-очень хорошо.
– А вы кем работали раньше? – поинтересовалась Алиса, сунув руки в карманы. Чешутся руки, ох как чешутся! Сейчас бы сделать кадров десять… или двадцать… Просторный холл, оформленный в красно-коричневых тонах, ковровая дорожка, ведущая прямо и направо, люстра как один большой хрустальный шар, дверной проем, украшенный золотистыми узорами, гостиная… ну ничего, придет время, потерпи, фотоаппаратик, потерпи…
– Раньше я стоял у руля крупной строительной компании, – ответил Северов, пропуская Алису вперед, – сейчас мне уже не до этого, и управлением в основном занимается мой друг.
«А вы просто снимаете сливки и кладете их в свою тарелку», – про себя продолжила разговор Алиса.
Обстановка в доме была вычурной и неестественной. С одной стороны, чувствовалась рука опытного дизайнера, с другой – этот самый дизайнер вряд ли предполагал, что старается для политического деятеля. Слишком много ярких тонов, слишком много декоративных дополнений.
Алиса скептически осмотрела глубокие кресла с излишне пухлыми подлокотниками, журнальный столик с львиными лапами вместо ножек, огромное зеркало на резной подставке, недовольно дернула плечом и, подойдя к дивану, села на край. Скорее всего Северов въехал сюда лет десять назад. Разбогател и въехал. Захотелось блеснуть достатком, и давай стены тканью обивать! Чтоб не хуже, чем у других! А теперь привык, и глаз ему ничего не режет. Вот уж точно – политику обязательно нужна жена. Нормальная.
Взгляд выхватил несколько предметов, которые удивили. Допотопный графин и высокие граненые стаканы, дешевые рамки (такие продаются в каждом супермаркете) с фотографиями (кто там? не видно), прозрачная конфетница с отбитым краем, простенькие горшки с фиалками на подоконнике – атрибуты явно чужой жизни, более зрелой, нежели жизнь Северова. Ну не может столь именитый и видный холостяк чахнуть над полудохлыми фиалками. Алиса посмотрела на рябенький плед с разлохмаченным углом и подумала: «Он наверняка пахнет нафталином… наверняка».
Кто-то специально «разбросал» эти мелочи. Но кто?
Разговор с Максимом Юрьевичем не клеился. Он тянул слова, нервничал и все чаще поглядывал на своего телохранителя. Тот в свою очередь вел себя слишком уверенно и самостоятельно, чем зародил сомнение: а должность-то у него какая?
– Познакомься, Константин Владимирович Дубровин, мой помощник, – отрекомендовал Северов.
Говорить, что ей очень приятно, Алиса не стала. Она все ждала, когда же ее начнут мучить расспросами, не каждый же день на депутата сваливаются взрослые дочки, но и «многоуважаемый» Максим Юрьевич и его помощник острую тему не поднимали. Десять минут сплошного «э-э-э… м-м-м… еще раз прошу прощение за резкость», и Северов отправился делать распоряжения по поводу ужина (так он, во всяком случае, сказал), а молчаливый Константин тут же попросил паспорт. Алиса не раздумывая отдала – мамулю и тетю Свету она упоминала – прятаться бесполезно, если надо, найдут.
– А как насчет экскурсии по дому депутата? – поинтересовалась Алиса, ища глазами пепельницу. Курят здесь или нет?
– Прогуляйся, – коротко ответил Константин.
– С удовольствием. Пожалуй, я сделаю несколько снимков… все, что связано с моим отцом, мне очень дорого.
Эх, слишком уж ехидно получилось…
– Хорошо, к ужину тебя пригласят.
Он ушел, а Алиса первым делом направилась к рамкам, стоящим на полке шкафа и тумбочке. Так вот кто притащил сюда графин, коричневые глиняные горшки с фиалками и потрепанный плед. Она!
– А ты, по всей видимости, будешь моей «бабушкой», – не сдерживая улыбку, тихо произнесла Алиса, разглядывая портрет уже немолодой женщины. Ясное дело – это мать Северова. Очень похожи. Такое же открытое лицо, выразительные глаза, ровные брови, нос, губы… – Надеюсь, я смотаюсь раньше, чем ты здесь появишься, и знакомиться нам не придется.
Вернув рамку на место, Алиса направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Вообще-то могли бы организовать экскурсию (где тут что находится?), хотя так даже лучше – никто не помешает сунуть нос куда не следует. А Северов повелся, точно повелся. Ах, мамуля, мамуля… Забавно… Ну, потом можно сказать – перепутала, не так поняла или выдала желаемое за действительное… Или пошли они все в баню! В баню пошли! Сами делают что хотят, а она почему-то должна оглядываться и думать, что хорошо, а что плохо. В баню вашу «взрослую» мораль! В ба-ню! Алиса достала сигарету и, не особо размышляя, а куда же стряхивать пепел, закурила. В конце концов, пеплом можно удобрить фиалки, «бабушке», наверное, понравится…
Один кадр, второй, третий – кусочки жизни депутата, обстановочка и прочий быт. Пригодится, обязательно пригодится.
А если честно, то вопрос, как пристроить фотографии, несколько беспокоит. Теперь по-тихому их не опубликуешь, Северов будет знать, откуда ветер дует. Найдет и настучит по башке. А может, и не настучит… не станет связываться с дочерью своей бывшей… подруги. Поскандалит и свалит! Сейчас главное, чтобы вместе со снимками отпустил, не удалил их… Значит, придется играть роль дочурки до конца – тогда не тронет. Вон как дергается, не хочет, небось, такую родню. Ха! Алиса стряхнула пепел в напольную вазу и заглянула в одну из комнат.
Второй этаж дома был оформлен более сдержанно, тона песочно-коричневые, без жуткого красного. Золотые узоры и пошлые шишечки на мебели никуда не делись, но кресла уже не были похожи на раскрытые пасти чудовищ. Терпимо.
Алиса осмотрелась, закрыла дверь и направилась к следующей комнате. Домашний кинозал! Щелк-щелк-щелк… Не получите вы, Максим Юрьевич, фотографии… нет, не получите. Поужинаем для отвода глаз – и до скорых встреч, «дорогой папа». А потом можете звонить мамуле и, если она найдет для вас время (все же молодые любовники очень отвлекают), выскажите ей свои претензии. Ага, обязательно так и сделайте. Звоните и жалуйтесь.
